— Забудь об этом, — пробормотал Кол.

— Ты устроишь нам еще больше неприятностей, если не пошевелишься, — сказал Рэт, отталкивая ее в сторону, чтобы открыть дверь.

Когда они заходили, Конни отчетливо слышала, как Рэт шепчет Колу: «Все равно я никогда не понимал, что ты в ней нашел». Кол ткнул его в бок, и Рэт вошел в класс согнувшись.

За ужином Гард сообщил последние новости.

— Я исследовал утес, — сказал он Эвелине. — И боюсь, что опасения совета не беспочвенны. Много лет берег основательно подмывало, но мыс обычно служил защитой для Гескомба от самого страшного. Один участок возле вашего дома рассказал странную историю. Если верить этой скале, около двадцати лет там было все спокойно. Есть память о частых размывах до этого времени, но затем — ничего, вплоть до последних нескольких месяцев. Очень странно.

— Ничего странного, — сказала Эвелина, медленно помешивая свой чечевичный суп. — Я помню бури, когда была маленькой. Моя тетя всегда любила суровую погоду, потому что в это время из конюшен вырывались ее белые кони. Она стояла на берегу и звала их. Обычно я наблюдала из комнатки на чердаке, как они неслись к ней. Многие из них, бывало, не могли вовремя остановиться и врезались в утес во время этой игры. Потрясающее зрелище было.

— А умерла она двадцать лет назад, полагаю? — сказал Гард.

— Да, двадцать лет исполнилось в этом январе. Мне тогда было всего шестнадцать. Как бы я хотела, чтобы она провела со мной еще много лет! Для нас обеих это было невероятно трудно. Она в конце концов выписалась из госпиталя, сказав врачам, что хочет умереть, слушая, как шумят волны. — Эвелина печально улыбнулась.

— Я вызывала белых коней из их конюшен в ноябре, — призналась Конни, понизив голос. — Так что это я виновата, да?

Гард вздохнул:

— Эрозия происходит постоянно, Конни. Таким образом море и камень сходятся и разъединяются в вечном движении пластов. Хотя я должен признать, — сказал он, качая головой, — что в последнее время человечество изрядно ускорило этот круговорот.

— Но не здесь. Ты же сказал, здесь нас прикрывает мыс.

— Да. И ты, конечно, невольно причинила разрушения, — нехотя признал он.

— Но их можно исправить?

— Это будет нелегко. Мне придется переговорить с духами камней.

Конни невольно поежилась, вспомнив холодное прикосновение ее наименее любимых мифических существ, с которыми она общалась в Мэллинском лесу.

— Что? С этими тварями? — Мак даже расплескал суп. Он тоже помнил духов камней. Трудно забыть существа, которые пытались заморозить тебя до смерти. — Что ж, тогда нам лучше собирать вещи.

— Нет, — твердо сказал Гард. — Вы не понимаете их так, как я. Они обычно не любят помогать, но у них есть возможность укрепить скалу и заполнить трещины. Если они увидят в этом выгоду для себя, они могут нам помочь.

— Выгоду? — переспросила Эвелина. — Какую же выгоду они могут найти в спасении моего дома?

— Они получат благодарность Универсала. Даже они, холодные и бессердечные, тянутся к Универсалу. С помощью Конни я смогу поговорить с ними. Пока скалы не подвергаются атаке, у нас есть время их укрепить, и тогда, думаю, вам не придется собирать вещи.

— Хорошо, — сказала Конни. — Когда мы этим займемся?

— Чем раньше, тем лучше, — сказал Гард. — Предлагаю завтра утром.

Конни кивнула:

— Не могу сказать, что жду этого с нетерпением.

Гард хрипло рассмеялся:

— Ничего, ничего, Универсал, в камне больше жизни, чем ты думаешь. Тебе необходимо расширять свой кругозор.

— Похоже на то, — хмуро пробормотала она.

Ветер свистел в водосточных трубах, мешая Конни спать. Арганда беспокойно заворочалась, крутя мордочкой, когда она почувствовала, как внезапно упало давление. Проснувшись окончательно, Конни лежала, глядя в потолок, успокоенная теплом, исходящим от ее дремлющей подопечной. Слушала, как стучит дождь по кровле. Потом барабанная дробь дождя стихла, но ветер все еще завывал. Конни села в постели, гадая, кончился ли дождь. У нее ломило виски. Глотнув воды, она встала с постели, решив спуститься вниз за аспирином. Она натянула халат и прошлепала к окну, поежившись от холода, когда отдернула штору. Дождь кончился, но только потому, что теперь беззвучно падал снег. Порывы ветра кружили снежные хлопья. Полная луна выглянула и затем снова исчезла за облаками. Ее сияние озарило море, неистово вздымающееся белыми гребнями, которые набегали на берег и обрушивались на пляж.

Конни застыла на месте, забыв, что собиралась за аспирином. Гребни изгибались и принимали форму коней, галопом мчащихся к берегу. Кто призвал их? На этот раз не она — ведь она не спала! Хуже того, если белые кони достигнут утеса, кто знает, какую беду они могут принести? Может, даже вся скала обрушится на дом.

Конни сбежала вниз по ступенькам.

— Они здесь! — закричала она как можно громче, чтобы разбудить тетю и Мака. — Выбирайтесь из дома!

Распахнув переднюю дверь, Конни в одних тапочках побежала вниз по дорожке. Она спрыгнула на гальку и бросилась к краю прибоя. Когда волны разбивались о камни, в воздух взлетали клочья пены, смешиваясь с роившимися снежинками. Кожа Конни скоро побагровела от холода. Она успела как раз вовремя. Белый жеребец устремился на берег, чтобы обрушиться на осыпающееся основание утеса. Конни постаралась выудить из памяти воспоминание о последнем их контакте и ощутила дикое и буйное присутствие белого коня. Ее губы сами инстинктивно сложились для свиста, отзывая его с самоубийственного пути. Услышав этот пронзительный звук, конь развернулся и галопом поскакал к зовущему его посреднику. Брызги летели с его длинной гривы, темные зрачки расширились от возбуждения и бешеного восторга перед бурей. Ожидая столкновения, Конни прикрыла голову руками. Стена воды обрушилась на нее, сбив с ног. Конь вернулся в ту стихию, из которой вышел, и исчез вместе со следующей отступающей волной. В момент контакта Конни сумела уловить истинную природу белого коня: краткая бешеная скачка через жизнь, достигающая пика в яростном разрушении и бесконечно повторяющаяся в цикле смерти и возрождения.

Пошатываясь, Конни поднялась на ноги и увидела, что теперь табун белых лошадей скачет из моря прямо на берег и все они направляются именно к ней. Как ей остановить их, не дать растоптать себя? Они уничтожат ее, а затем проскачут дальше и врежутся в скалы. В отчаянии решившись спасти хотя бы тетю и Мака, она бросилась бежать по пляжу прочь от дома. Как спринтер, первым пришедший к финишу, она прорвалась через красно-белую ленту, огораживавшую утес, чтобы туда не ходили люди. Лента обвилась вокруг нее и летела, развеваясь по ветру. Кони и вожаки были всего в нескольких метрах от моря, и их ржание заглушало вой ветра. Она не могла и надеяться уйти от них.

Над головой сверкнула молния, и Конни увидела одного из коней, озаренного серебряным сиянием. Его ноздри раздувались, предчувствуя скорый конец этой скачки. Темный силуэт быстро скользнул позади него, высветленный по краям молнией, и тут он обрушился на Конни, и она исчезла под массой пены и брызг. Затем другой конь попытался сделать то же самое. Ее атаковали со всех сторон. Только она вставала на ноги, как следующий конь в экстазе набрасывался на нее, погибая в восторге от встречи с Универсалом. Ее неумолимо утягивало к морю вместе с песком и галькой. Пытаясь снова выползти на сухой берег, она увидела сквозь заливавшую глаза воду, как множество коней врезались в скалы, а затем, превращаясь в потоки, падали в море, сводя на нет ее попытку выбраться на безопасное место. Конни потеряла опору, и волны подхватили ее. И тут же грохот за долю секунды возвестил об обвале. Часть скалы над пляжем рухнула, подняв в воздух более легкий песок. У нее не было времени осознать, что она чудом избежала гибели. Волны спасли ее от того, чтобы быть погребенной под обвалом, но сейчас ей грозила опасность утонуть из-за дикого восторга белых коней. Их копыта били по воде у самой ее головы, когда каждый из них разворачивался, чтобы обрушиться на посредника, обдавая ее ледяной водой. Ее били и толкали, оглушали удар за ударом, как упавшего жокея швыряет под копытами во время скачки с препятствиями.