Павел крикнул:

— Взгляни туда!

Бримстоун не услышал, и тогда он заставил рептилию, повернуться, использовав новую вспышку золотого света.

— Там кровь! Возьми кровь врага, а не союзников!

Бримстоун помедлил, затем взмахнул крыльями приземлился на спину другого дракона и погрузил свои удлинившиеся клыки в его горло. Они покатились, сцепившись и плюя друг в друга вспышками дыхания.

Павел думал было помочь Бримстоуну, но все же предпочел незаметно скрыться.

Нексус подмял Кару под себя и произнес заклинание подавления бешенства. Очевидно, защита, которую она предварительно установила, блокировала чары, и дракон начал вызывать другие. Рыча и шипя, певчая билась под ним, и Павел с тревогой припомнил, что, возможно, только Саммастер достиг такого уровня мастерства, чтобы накладывать заклинание на того, кто этого не желает. Нексус, должно быть, надеялся, что, несмотря на все внешние признаки, Кара не окончательно обезумела.

Дорн парил над местом схватки. Может быть, он думал, если Кара увидит его, то это поможет.

Тем временем драконы и их наездники прибывали через портал. Некоторые из драконов шатались или, присев, дрожали, поскольку что-то воздействовало на них. Павел предположил, что бешенство должно быть еще более сильным около источника. Но ни один из металлических не поддался. Они избавились от шока и вместе с человеческими товарищами бросились в бой с адскими отродьями Тартара.

Некоторые вступили в ближний бой с противниками Тамаранда. Ажак выплюнул бледный, блестящий пар, который парализовал противника Бримстоуна, но не произвел никакого эффекта на вампира, который жадно хлебал кровь живого змея. Рваный Плащ жестикулировал руками в перчатках и бормотал рифмы, от чего на коже летящих драконов Тартара раскрывались глубокие раны.

Другие драконы и их наездники унеслись за Дживексом, чтобы сразиться с другими тремя противниками.

Но, в любом случае, исход битвы был решен. Змеи-охранники были сильны, но прибывшие через портал тоже, а кроме того, превосходили численностью. Один за другим драконы Тартара пали.

Это означало, что помощь Павла больше никому не нужна. Он обернулся, чтобы посмотреть, как там Кара, Нексус и Дорн.

Золотой проревел заключительный слог заклинания. Кара продолжала вырываться. Дорн приблизился к ее голове. Если она схватит его, или плюнет молнией, у него не будет ни малейшего шанса уклониться.

Пренебрегая опасностью, он встал перед одним из её ярко светящихся аметистовых глаз и положил свою руку на ее лоб:

— Это я, — сказал он, — и ты жива. Ты не можешь позволить безумию проглотить тебя теперь!

Она вздрогнула, затем запела те же самые слова силы, что и Нексус, звуки, прекрасные и полные мучения или, возможно, огромного напряжения. Постепенно, поначалу почти неощутимо, она сжалась обратно в человеческую форму. Нексус отступил, чтобы не раздавить ее.

Когда она стала полностью женщиной, то бросилась в объятия Дорна. Они оба плакали. Такого Павел никогда не видел и не думал, что увидит.

Дорн и Кара незаметно покинули остальных. Сначала у них были дела и без разговоров. Затем они обнялись, укутались плащами, и она объяснила, как сумела выжить.

— Наверное, я должен был догадаться, — сказал он, играя с локоном ее светлых волос. — В конце концов, я понял, что ты обнаружила кое-что, так может быть я должен был задаться вопросом, не ты ли, а не Бримстоун, пробудила магию в камнях. Но будь оно проклято, я видел, как ты умираешь!

Она улыбнулась.

— Ты думаешь, что только Дживекс и Шатулио могут создавать иллюзии? Наверное, стоит обидеться.

Ее легкомысленный тон сменился более нежным

— Я правда сожалею, что моя уловка обманула тебя и причинила боль.

— Не извиняйся за то, что спасло тебе жизнь! Я только хочу… после того, что я увидел, все утратило для меня значение… Меня бы не было здесь с тобой и вообще в живых, если бы Павел, Уилл и Дживекс не присматривали за мной. Я стыжусь этого. Ты заслуживаешь лучшего…

Она приложила палец к его губам:

— Давай условимся. Ты не будешь клясть себя за всех свои воображаемые недостатки, а я не буду ругать себя за неспособность противостоять бешенству.

Он улыбнулся.

— Звучит отлично.

Кара повернула голову, и спустя несколько секунд Дорн услышал то, что услышала она: ритмичное шарканье шагов по замерзшей земле и камню. Он взял в руки меч, сбросил импровизированное одеяло, вскочил на ноги, и принял боевую стойку.

Неся новый лук, топор, и гарпун, которые захватили с собой друзья в надежде найти его живым, Рэрун появился из темноты, и увидел своего напарника, готового к бою, но почему-то полностью без одежды. Уголки губ дварфа поползли вверх под косматыми белыми усами, и Кара хихикнула.

Дорн посмотрел на нее с притворным упреком:

— Ты же видишь в темноте. Могла бы сказать мне, кто идет.

— Я хотела, но ты, мой герой, быстро перешел к действиям!

— Простите за вторжение, — сказал Рэрун. — Но Огненные Пальцы думает, что волшебство, не пускающее нас в замок, поддается. Я подумал, что вы захотите пойти туда.

Он кивнул, развернулся и потопал обратно по склону.

Дрожа, Дорн и Кара натянули свою одежду. Они поцеловались еще раз, а затем пустились следом, пока не достигли места, откуда открывался вид на разрушенную цитадель.

Дорну здание виделось лишь бесформенной массой во мраке, но серебристый свет освещал окрестности белокаменного барбакана, и драконы и люди собрались там, творя волшебство. Доносилось их пение.

Кара посмотрела на это действо и сказала:

— Да! Нексус и другие прорываются.

— Тогда… мы побеждаем?

Это было замечательно, но все же странно было думать, что борьба длиною в год могла закончиться так спокойно. Понимать, что сейчас, в конце, после всех его сражений, он, скорее всего, будет просто стоять и смотреть, в то время как драконы и волшебники закончат работу.

— Я так думаю, — сказала Кара.

6 число месяца Найтал, Год Неуправляемых Драконов

Постукивая концом посоха по земле и утрамбованному полу, Саммастер бродил по новой цитадели Культа Дракона, проверяя, все ли идет как должно.

Он замаскировал свой обтянутый кожей череп подобием жизни, и заглушил запах разложения, исходящий от него, но даже при этом многие его последователи при встрече нервничали. Возможно, они боялись, что он подслушал их жалобы на недостаток удобств, долгие часы трудной работы, или нетерпение и неблагодарность Священных, для которых они трудились.

Он им сочувствовал. Хотя лич не испытывал таких потребностей, он, конечно, помнил, как живые хотят иметь вкусную, изобильную пищу, тепло, сон в мягкой кровати, и развлечения в конце трудного рабочего дня.

К сожалению, культ торопливо построил стены этого анклава, окружившие скопление низких, ветхих строений с крышами из дерна, в холмах к северу от степей, называвшихся Райд. Отдаленность от цивилизации гарантировала, что враги заговорщиков не обнаружат и не разрушат его, как это они сделали со многими другими, но также вынуждала жить в примитивных условиях.

Неумолимое развитие бешенства требовало долгих, изнурительных работ. Проклятие продолжало усиливаться и скоро станет настолько опасным, что даже Саммастер больше не будет в состоянии сдержать его действие на разум отдельных драконов. Он должен был создать достаточно драколичей и исполнить пророчество Магласа до того, как это свершится, потому что, потеряв рассудок, оставшиеся цветные не захотят переродиться.

Что касается высокомерия и сомнительного юмора рептилий — это же были драконы. Они были величественнее, чем самые боги, но могли также вести себя как злые, раздражительные, эгоистичные дети. Если приглядеться, то даже старейшие из них были в конечном счете незрелыми и несовершенными. Только как нежить они раскрыли бы полностью свой потенциал.