По пути к залу логофет дрома потребовал, чтобы мы, согласно принятому у них ритуалу, трижды пали ниц, следуя к трону. На что я отрезал, что у русов пока не принято пластаться перед кем бы то ни было, что сперва нас надо победить, а потом уже требовать это. Поэтому по сигналу чиновника – удара по полу массивным посохом с позолоченным набалдашником в виде сидящего сокола – мы всего лишь поклонились в пояс, как сейчас принято у скандинавов и славян при визите в чужой дом. После каждого нашего поклона трон, который был сперва примерно на уровне пола, почти беззвучно поднимался выше, и я замечал это. Как и то, что в третий раз автократор скинул верхнюю пурпурную накидку, из-за чего могло показаться, что чудесным образом переоделся мгновенно. Видимо, работа домкратов под полом и переодевание были рассчитаны на время падение ниц и последующего вставания, поэтому и случились накладки. Впрочем, моих спутников все равно впечатлило.
Михаил Третий, которому исполнился двадцать один год, выглядел скромнее, чем трон, на котором восседал. Может быть, из-за того, что на венценосце было надето что-то темно-синее запашное типа халата с лацканами, шитыми золотом, из-за чего напоминал грузчика из двадцатого века, который где-то посунул кусок дорогой ткани и присобачил на свою униформу. Самым выдающимся во всех смыслах слова у Михаила Третьего был нос – длинный, толстый и изогнутый, как бермудский парус. С таким носом надо быть яхтсменом, хотя автократор – тоже теплое местечко.
После того, как на мраморном полу перед троном разложили привезенные нами дары – меха белки, куницы и лисы, я на, надеюсь, приличном греческом языке поприветствовал Михаила Третьего, правителя ромеев, от имени Ингвара Первого, правителя русов. Справа от трона стояли несколько переводчиков, видимо, владеющие разными иностранными языками. Все они дружно открыли было рты, чтобы перевести мои слова, и тут же захлопнули. Ответил мне стоявший слева от трона, солидный, пожилой мужик с таким же внушительным шнобелем. Судя по сведениям, которые я выудил у аборигенов во время прошлогоднего визита, это Варда, дядя автократора и заодно каниклий («хранитель чернильницы», личный секретарь), доместик схол (высший военный чин, при отсутствии правителя возглавлявший армию) и просто магистр (высший титул империи). Злые языки утверждают, что именно он и правит империей. Еще более злые – что и Варда всего лишь марионетка огромного бюрократического аппарата, который в первую очередь решает свои собственные проблемы, порой в ущерб государству.
Долго и занудно перечислив титулы своего племянника, каниклий, доместик ипросто магистр ответил на приветствие, после чего спросил строго:
- Как вы посмели напасть на Константинополь в прошлом году?!
Вопрос из разряда «А нас за шо?!».
- Хочешь сказать, что только вы имеете право нападать, на кого хотите и когда хотите?! – задал я встречный, чем ошарашил даже такого битого бюрократа, не говоря уже о молодом автократоре, лицо которого до этого четко изображало надменность, а теперь приоткрыл рот от удивления.
Это была, конечно, дерзость, за которую можно остаться без головы. Для восточных ромеев дипломатическая неприкосновенность была пустым звуком, когда дело касалось чужих послов. При случае всячески унижали и даже убивали. Сдержать от этого мог только страх возмездия, которое в данном случае обрушится не на каких-то там мелких чиновников, а на окрестности столицы, как показал прошлый год. Поэтому я и предположил, что с нами будут настолько учтивы, насколько ненавидят и боятся.
- Мы не нападали на вас, - не сразу нашелся Варда.
- У тебя неполная информация, - возразил я, после чего сообщил, умолчав кое о чем: - Несколько лет назад префект Херсона договорился с нами, что за хорошую плату мы нападем на тюркскую (восточные ромеи называли Хазарию Тюркой, а ее жителей тюрками) Каршу, разграбим ее окрестности. Мы сделали это, но платы не получили. С того дня мы считаем себя в состоянии войны с вами. В прошлом году мы приходили сюда, чтобы получить долг.
- Вы должны были пожаловаться нашему (длинная череда восхваляющих прилагательных) автократору, и он бы рассчитался с вами и наказал виновных, - сказал Варда.
- Жалуются слабаки, а мы достаточно сильны, чтобы самостоятельно наказать любого, кто ведет против нас враждебные действия, - произнес я.
- Мы не воюем с вами, - уточнил Варда. – Хотя следовало бы наказать за ваше дерзкое нападение.
- Попробуйте. Могу подробно рассказать, как добраться до нашей столицы. Всё, что получите там, будет ваше! – предложил я насмешливо. – Или натравите на нас наших соседей тюрок. Но не думаю, что согласятся, потому что уже несколько раз были биты нами. Недавно часть их народа после неудачного нападения на нас даже откочевала на Истр.
Восточные ромеи считают, что у всех кочевников одна национальность. Раньше называли их скифами, потом гуннами, теперь тюрками, хотя часто используют и предыдущие два варианта.
- Мы не собираемся нападать на вас, предпочитаем жить в мире со всеми, - примирительным тоном молвил Варда. – Надеюсь, что прибыли вы к нам именно для того, чтобы между нашим и вашим автократами установились братские отношения.
- Именно так, - согласился я. – Еще мы хотели бы наладить взаимовыгодные торговые отношения. Наши купцы будут привозить сюда свои товары, в первую очередь меха, и закупать ваши.
- Наши рынки открыты для купцов из любой страны, с которой мы не воюем, - заявил он.
- Это мы знаем. Но еще нам известно, что у вас слишком высокие пошлины. Поэтому наши купцы не будут платить их, как и ваши у нас, - предложил я. – Ведь ваш автократор, как ты сам сказал, брат нашему, а какие пошлины между родственниками?!
- Но наши купцы не бывают у вас. Послабление будет только для ваших, - нашелся Варда. – И у нас принято дружить с людьми одной веры. Вот если бы вы перешли в христианство…
Я ждал такое предложение. Захватить другую страну можно грубой силой, а можно мягкой – навязав свои духовные, культурные ценности, разложив население, купив элиту. Восточные ромеи, как никто, предпочитали второй способ экспансии, подняв его на довольно высокий уровень. К тому же, православие станет государственной религией на Руси, причем ромеи с этого, по большому счету, ничего не поимеют, разве что со временем превратятся в неблагодарных иждивенцев. Если процесс нельзя остановить, из него надо извлечь выгоду. На Черном и Азовском морях нам будет некого грабить после заключения мира с хазарами и ромеями. Разве что болгар, но города у них пока что бедные, не сравнить со средиземноморскими. Вот мы с Хелги Стрелой и решили наведаться к арабам. Для этого нужен был беспрепятственный проход проливами.
- У нас не принято навязывать свою веру. Каждый молится тем богам, которые ему нравятся. Есть среди нас и христиане. Один из них перед вами, - поведал я. – Поэтому мы не будем возражать, если вы пришлете проповедников, желательно во главе с епископом. Пусть построят храмы и поведают людям о Христе. Захочет еще кто-либо обратиться в православие – так тому и быть.
- Я сразу понял, что ты истинной веры и поспособствуешь ее продвижению! За это мы щедро вознаградим тебя! – воскликнул с во всех смыслах слова высоты своего положения Михаил Третий, казавшийся до этого безмолвным болваном.
Его дядя скривился, сморщив лоб так, что позавидовал бы шарпей. На морщинах, как на волнах, заколыхалась бегущая строка «Заткнись, тупица!».
- Вот об этом я и собирался поговорить, - сразу ухватился я за слова автократора и закинул наживку: – Мы хотим взамен получить еще и свободный проход в Средиземное море, в том числе и нашим воинам. Вдруг на наших купцов нападут агаряне, и нам нужно будет отомстить им?!
Агарянами восточные ромеи называют арабов и всех остальных мусульман, которые якобы произошли от Исмаила, сына библейского пророка Авраама и рабыни Агари. Типа тонкого троллинга, поскольку дети от рабынь считались не совсем полноценными наследниками.
