«Будь должность земского начальника с его обширными правами и с еще более обширными обязанностями поставлена правильно, она, несомненно, дала бы блестящие результаты и в отношении упорядочения крестьянского сословного управления.
В настоящее время земский начальник, выбираемый каким-то особым способом, занимает исключительно привилегированное положение среди всех других должностей империи. За деятельностью его нет никакого надзора, он один вне всякого контроля. Губернатору, по горло занятому массой дел, надзор за деятельностью сотни лиц, на сотни же верст от него действующих, неосуществим. Председатель уездного съезда — предводитель дворянства, тоже в этом отношении бессилен, прежде всего потому, что закон его к этому не обязывает и обязать не может. До момента назначения, раз на всю жизнь, земский начальник зависит от предводителя, а затем роли меняются. Предводитель становится лицом, судьба которого зависит от земского начальника, каждого отдельно и всех вместе. Как люди власть имущие, они, конечно, имеют и возможность, пользуясь своим влиянием, сажать и спихивать предводителя на дворянских выборах. Поэтому и узаконение надзора предводителя бесполезно, ибо он неосуществим.
Существовавший прежде в съездах мировых судей товарищеский весьма строгий надзор не существует. Нет также и прежде существовавшего общественного надзора и контроля, выражавшегося в возобновительных выборах через каждые три года.
Прибавим к этому, что для чиновника — земского начальника, в отличие от всех других чиновников, закрыты все служебные перспективы, и что на службу он может смотреть как на пожизненную пенсию, с возможностью определять размер своей деятельности только своим личным желанием, своим досугом и своей совестью, легко поддающейся, как у всякого человека, соблазнам спокойствия, а подчас и лености»[17].
По мнению С. Бехтеева, вполне разделяемому и мной, земским начальникам следовало открыть дорогу для занятия должностей предводителей дворянства, председателей земских управ, членов губернской управы, вице-губернаторов и губернаторов.
Таковы, в общем, те сложные причины, по которым земские начальники не могли дать ожидаемого от их деятельности результата. Таким образом, воля государя императора Александра III дать сельскому населению России твердую правительственную власть, близкую к народу и попечительную о нем, не была его сотрудниками выполнена: надежды, что земские начальники помогут развитию благосостояния сельских жителей, — не оправдались в сколько-нибудь достаточной мере. Для блага России надо надеяться, что при готовящейся замене института земских начальников другими должностями будут неуклонно приняты к руководству и исполнению приведенные выше столь определенные и важные требования указа 12 июня 1889 года.
Деревне нужен не чиновник — их и так в уезде слишком много, а попечитель о всех неотложных нуждах сельского населения, защитник его и в то же время строгий и властный начальник для тех элементов деревни, которые ныне распустились.
Страх юристов-теоретиков перед нарушением излюбленного ими принципа полного отделения власти судебной от административной не должен служить препятствием к принятию мер, необходимых для устройства и успокоения деревни.
Если указанный принцип имеет серьезное основание по отношению к населению, обладающему значительной культурой, то неуклонное применение этого принципа к населению невежественному приносит только вред.
Все народности в первые периоды их развития управлялись властями, объединявшими в себе власть судебную и административную. Житель наших азиатских окраин не понимает положения начальника, который лишен права быстро разобрать спор, ссору между подчиненными ему жителями и наказать виновного.
Относительно других мер по развитию духовных сил русского народа государь император Александр III высказал свой волю: а) о необходимости ограничить наплыв в средние и высшие учебные заведения евреев, лишавших русское население значительного числа вакансий в этих школах, и б) об ограничении вреда, приносимого классической системой образования, отнимавшей у русских детей и юношей время к лучшему познанию их родины и время, необходимое для физического развития молодых организмов. По этим двум вопросам, как и по вопросу о земских начальниках, русский самодержец, твердый характером и убеждениями, тоже оказался бессильным, чтобы одолеть отпор стоявших в то время у власти бюрократов-западников.
В числе либеральных верований деятелей XIX столетия находилось и мнение, что школа создает нового человека. Это верование применили и к евреям. Начали поощрять поступление их в русские школы: низшие, средние и высшие, содержащиеся на казенный счет, надеясь, что этим путем еврейский вопрос получит гуманное и выгодное для России разрешение. Евреи жадно схватились за предоставленное им право и начали наполнять русские школы в ущерб образованию русского племени. Число обучавшихся евреев в гимназиях в 1865 году было 3,5 % всех обучавшихся. В 1885 году число это дошло до 11 %, в то время как евреи составляют только 4 % от всего населения России. За те же 20 лет число евреев, обучавшихся в университетах, увеличилось в 14 раз.
Между тем, по свидетельству начальствующих лиц с разных мест и разных служебных положений, знания, приобретаемые евреями, служили главным образом к эксплуатации в разных видах русского населения, и «другим человеком» еврей, окончивший школу, не становился.
И. В. Гурко, занимая пост генерал-губернатора, представил из Одессы ходатайство ограничить прием евреев в учебные заведения сообразно численному отношению евреев к общей массе населения.
Государь император Александр III начертал: «Я разделяю это убеждение» — и приказал ходатайство И. В. Гурко внести в комитет министров. Что же вышло? Комитет министров тянул это дело два года, назначил особую комиссию, в которой восторжествовало опасное для России мнение, что с государственной точки зрения евреи должны быть равноправны.
Наконец, в 1887 году при министре Делянове были определены нормы числа евреев в учебных заведениях: 10 % в черте еврейской оседлости, 5 % вне черты оседлости и 3 % в столицах.
Так как евреев по последней переписи вне черты еврейской оседлости находилось около одного процента, то значит, еврейскому населению доступ в правительственные учебные заведения в местностях, где они могли жить лишь в виде исключения, был облегчен в пять раз сравнительно с остальным, в том числе и русским, населением.
В 1889 году Делянов самовольно разрушил и эту перегородку, сдерживавшую наплыв евреев в учебные заведения: он разрешил принимать лучших учеников из евреев без нормы.
Относительно ослабления вреда от увлечения на Руси классической системой образования тоже сказалось бессилие самодержавной власти побороть косность представителей в особенности министерства народного просвещения.
В обществе давно сознавался вред классической системы преподавания для средне-учебных заведений, а между тем родителей заставляли отдавать детей в классические гимназии, ибо только с окончанием курса этих гимназий появлялась возможность попасть в университеты, даже на факультеты математический и по изучению естественных: наук.
После долгого обсуждения этого вопроса мнением Государственного Совета было постановлено о необходимости преобразовать классическую систему уменьшением числа уроков по древним языкам и отменой переводов с русского на древние языки. Государь император высочайше утвердил мнение Государственного Совета, и, казалось, надлежало без нового обсуждения этого важного постановления заняться приведением в исполнение решения высшего государственного учреждения, утвержденного верховной властью. На самом деле получилось иное решение. По свидетельству Н. Бунге, «вслед за высочайшим утверждением мнения Государственного Совета педагоги заявили о невозможности ослабить изучение грамматических форм древних языков, и достигнут один только результат — формально отменено преподавание естествознания в гимназиях».
17
Бехтеев С, с. 282.
