Рис. 4 (продолжение)

Сыграв свою историческую роль, «черные» печи постепенно уступили место «белым» русским печам с глинобитной или кирпичной трубой.

На русском Севере расставаться с беструбными печами не спешили. Например, в деревнях Приозерского района Архангельской области в 20-х годах XIX века пятая, а то и третья часть изб были курными. Е.М. Бломквист, изучавший постройки восточных славян, объяснял эту живучесть черных печей так: «Высокие сводчатые потолки, характерные для северных изб, дают много места наверху для дыма, и он не ест глаз, здесь удобно сушить и покуривать рыбачьи сети под высоким потолком, а благодаря сухому теплому воздуху, характерному для истопленной черной избы вообще, дышится в этих черных хоромах легко».

Вместо волокового окна в чердаке и крыше курной избы нередко делали специальные отверстия, в которые вставляли деревянные трубы. Их либо сколачивали из досок, либо выдалбливали из пустотелого ствола дерева. В безлесных районах дымоходы плели из ивовых прутьев, а затем обмазывали с внешней и внутренней стороны глиняным раствором. Хотя дымники, так же как и обычные печные трубы, возвышались над кровлей, печь все так же продолжала топиться по-черному.

Только после того, как дымоход был подведен непосредственно к топке печи, она стала топиться по-белому.

Поскольку по трубе прямо из топки шли горячие газы, ее вынуждены были делать из огнеупорного материала — из битой глины или кирпича. Чтобы как можно лучше улавливать выходящий из печи дым, непосредственно перед устьем печи труба расширялась, образуя так называемый кожух (рис. 4, б). Когда-то на Руси об этом элементе дымохода была сложена следующая загадка: «Сидит барыня (баба) на печке в белой епанечке». «Епанечкой», или епанчей, в старину называли короткую шубейку в виде накидки без рукавов. И действительно, дымоход, с расширяющимся книзу кожухом, нависшим над припечком, и упирающийся одним концом на верх печи, отдаленно напоминал женскую фигуру. Случайные пятна, выбоины и неровности на поверхности дымохода, освещенные неровным светом лучин, усиливали это сходство и давали пищу воображению. Обстановка, при которой родилась за гадка, практически полностью соответствовала той, при которой ее отгадывали. Когда же епанча вышла из моды и люди давно позабыли, как она выглядит, печники по-прежнему продолжали называть епанчей кожух-раструб над устьем печи.

Впоследствии для устойчивости епанчу стали подпирать снизу двумя стойками, которые опирались на припечек. Возможно, что именно эти шестики и дали новое название припечку, который стали называть шестком, но стойки не всегда были удобны. Например, в более современной комбинированной русской печи с подтопком на месте шестка часто располагается чугунная плита с двумя конфорками (рис. 4, в). Стойки здесь должны были бы опереться на плиту, что недопустимо. Поэтому печник нашел выход из положения и те же стальные стойки заделал в кладку печи в горизонтальном положении. Кожух по-прежнему опирается на них, но они уже не давят на плиту и не мешают хозяйке готовить.

У простой русской печи шесток в основном предназначается для горшков и чугунов, которые отсюда вносятся с помощью ухватов в горнило печи.

Во время варки чугунки время от времени выставляют на шесток, чтобы проверить степень готовности варева и добавить какие- либо необходимые специи. Сюда же хозяйка выдвигает их с пылу- жару в конце варки, перед тем как отправить на стол.

Хотя в основном шесток служил фактически подставкой для печной посуды, в некоторых случаях его использовали в качестве открытого камина (рис. 4, г). Скажем, нужно подогреть варево, а печь давно остыла — не затапливать же из-за такой малости печь. Вот на выручку и приходил шесток. На нем размещали небольшую кованую треногу, называемую таганком. Сверху на обод таганка ставили чугунок, кастрюлю или чайник. Устье печи закрывали заслонкой таким образом, чтобы ее ручка была повернута в сторону топки. Открыв вьюшку, под треногой разжигали небольшой костерок из коротких чурочек. Если таганком обзавестись не пришлось, из подпечка доставали два кирпича и ставили их на ребро на некотором расстоянии друг от друга. Между кирпичами также разводили костерок, а сверху ставили посудину с пищей или чайник с водой.

В одной очень старой пословице говорится: «Горшку с котлом не биться (не встречаться)». Действительно, в горшке издревле варили пищу в русской печи, а котел использовался для тех же целей в камине. Естественно, столкнуться они друг с другом не "могли. Однако некоторые предприимчивые печеклады на деле опровергали утверждение, содержащееся в пословице. Во время кладки печи они закрепляли над шестком внутри кожуха железный крюк. Он не мешал нормальной работе печи, но зато на нем с помощью цепи можно было подвесить котел или котелок с водой или варевом (рис. 4, д). Подобные крюки были обязательной при надлежностью в крестьянских домах Западной Европы, где для варки пищи традиционно использовались котлы. По сути дела, шесток русской печи вместе с кожухом превращались на это время в настоящий открытый камин. Недаром весь передок русской печи, состоящий из шестка и кожуха, в южных областях России, а также на Украине называли «комином». В переводе с латинского слово caminus означает «очаг».

Со временем шесток приобретал все более универсальный вид, становясь одновременно плитой с двумя конфорками, предназначенными для приготовления пищи в кастрюлях (рис. 4, е). Кожух как бы сливался с массивом печи, выполняя роль вытяжки пара и других выделений, которые происходили во время приготовления пищи. Лишь один угол кожуха опирался на стальную стойку, а шесток становился полуоткрытым. Желание как можно лучше защитить помещение от проникновения в него дыма привело к тому, что шесток был закрыт со всех сторон. А для подачи в него чугунов, а также топлива в горнило впереди было оставлено специальное шестковое окно, или топочный проем (рис. 4, ж). Между тем кожух трансформировался в перетрубье, или щиток, поскольку он находился непосредственно перед трубой и защищал помещение от дыма.

Несмотря на то, что русские печи в разных уголках России отличались необыкновенным разнообразием формы, основу их составлял единый, выверенный веками' принцип устройства.

Средние размеры простой русской печи были в основном следующие: ширина — два, длина — три, а высота от пола до перекрыши (проще говоря, лежанки) — два с половиной аршина. Как известно, аршин применялся в России до введения метрической системы и составлял 71 см. Достаточно перевести размеры в сантиметры, чтобы представить себе габариты старинной печи.

На рисунке 4.1 показана конструкция традиционной печи. Такие печи были в основном распространены в центральных областях, например в Калужской, Московской и Смоленской губерниях. Подобные печи обогревали помещение, имеющее площадь примерно тридцать квадратных метров. Печь располагали в углу, который находился рядом с дверью напротив так называемого красного (красивого) угла, где висели иконы и горела лампада. При закладке фундамента от стены, находящейся по левую или правую руку от двери, отступали примерно четверть аршина, то есть чуть более 17 см. В этом месте между печью и стеной образовывалось потом узкое пространство — запечек, в котором, согласно известной поговорке, должен проживать «друг сердечный — таракан запечный». От стены, в которой была дверь, отступали на целых полтора аршина. Потом, когда печь была уже сложена, в этом закоулке делали из дерева голбец, бывший чем-то вроде чулана для хранения некоторых продуктов и необходимых в хозяйстве вещей. Иногда в голбце находился вход в подполье, где на зиму был засыпан картофель. Печь клали на фундаменте из бутового (дикого) камня или перекаленного красного кирпича, вы водя его до уровня пола. В стародавние времена фундамент нередко рубили из толстых смолистых бревен хвойных деревьев или дуба.