– И чего же вы хотите от простого человека?

– Простой дружбы и человеческого разумения.

– Между удавом и кроликом?

Костров усмехнулся и встретился в зеркале со взглядом Скифа:

– С кем вы боретесь. Скиф, и от кого бежите? Разложим по полочкам. Вы знаете, что вы попали под амнистию? То есть уголовное преследование тут вам не грозит. Даже если взять в расчет.., американского офицера, зарезанного вами в Боснии во время войны… Но кто докажет?.. Вопрос спорный, да и американцы действуют не самыми правовыми методами.

Ну а теперь-то вообще!..

– Что вообще?

– С некоторых пор вы очень богатый человек, хотя сами того не подозреваете.

Скиф саркастически хмыкнул в ответ.

– Да-да, вы настолько богаты, что даже в тюремной камере у вас всегда будет телевизор, кормить вас будут из ресторана с воли, а каждое утро в тюрьме у вас будет начинаться с массажиста и ванны джакузи.

Да-да, не смейтесь. Случись что, будете вспоминать мои слова.

– Ага-а! – с горечью усмехнулся Скиф. – Будет вам собачья каша, а в углу – параша.

– Я не люблю раскрывать чужие секреты, но тут вы как бы и не чужой. Ольга Викторовна написала завещание, содержание которого, разумеется, пока почти никто не знает. А я с некоторого времени, можно сказать, – ее компаньон и духовник, поэтому в курсе всех ее дел. И хочу сразу предупредить вас, что имею на нее серьезные виды…

– Молодая цветущая женщина пишет завещание? – пропустив мимо ушей его последние слова, вскинулся Скиф. – Как это понимать?

– На молодую и цветущую уже два раза покушались, к вашему сведению. Поэтому я и предложил ей свои услуги. Мои люди в погонах все-таки надежней платных телохранителей. Разумеется, оперативная работа по раскрытию покушений нами проводится втайне даже от нее самой.

– А при чем здесь я?

– Хм… Ольга Викторовна, не дожидаясь следующего покушения на нее, все завещает своей дочери Нике, а до ее совершеннолетия во владение имуществом, в случае чего, должны вступить вы – отец девочки.

– В случае чего?

– Вы действительно не понимаете, что вам грозит в случае третьего, и удачного, покушения на Ольгу Викторовну? – вдруг, отбросив умиротворение, жестко спросил Костров. – Она, вероятно, написала на вас завещание в надежде на вашу защиту от тех, кто хочет ее устранения. Но вы должны понимать, что в случае чего она утащит вас за собой в мир иной.

– На меня падет подозрение в ее убийстве, и я загремлю под фанфары.., вы хотите сказать?

– Приятно говорить с умным человеком, – засмеялся Костров. – В вашем положении на вас легко списать что угодно. А теперь с ее завещанием у вас к тому же появился мотив для ее устранения.

Скифа передернуло. Верить "голубым мундирам" было не в его правилах. Но тут многое походило на правду, и от этой правды веяло могильным холодом.

– Что вам от меня надо? – глухо спросил он.

– Нам? – улыбнулся Костров. – По долгу службы и по призванию – мы охранители. Охраняем покой обывателей от "великих потрясений". Вот цель и содержание нашей работы. Мысль моя не нова – в начале века ее сформулировал жандармский полковник Зубатов, ею же руководствовался Столыпин, стремясь спасти "благоглупых" от красного петуха революции.

Скиф повернулся к нему вполоборота:

– О чекистах и о любви немало песен сложено.

Ближе к делу! "

– К делу так к делу… Последняя "октябрьская" революция девяносто третьего года привела к власти анемичных выродков, не способных удержать власть.

Как точно выразился в начале века генерал-прокурор Щегловитов: "Паралитики власти как-то беспомощно, нехотя борются с эпилептиками революции". Они ведут дело к всенародному бунту, а нам известно, чего стоит любой русский бунт. Заботясь о будущем государства Российского, мы сейчас должны в средних слоях общества открыть много выдающихся личностей, чтобы они обеспечили собой плавную замену и уход на покой умственно и морально деградированной верхушки.

– Кадры решают все! – усмехнулся Скиф. – Вы хотите, чтобы я подставлял свою голову ради того, чтобы Мучник стал президентом России?

– Господин Мучник – не на эту роль, – улыбнулся Костров. – На Руси царь-самодержец и самодур – еще полбеды, беду приносит царь-бесхребетник.

Скиф приблизил свое лицо к лицу Кострова:

– Тогда говорите конкретно: вам нужен Скиф – стукач? Этого не будет, даже если мне придется шлепнуть прямо тут генерала из ФСБ.

– Мелко мыслите. Мы сможем вас даже вывести из-под удара, если на мадам Коробову будет.., будет совершено третье покушение. Спросите зачем?.. Отвечу – нам нужен атаман Всероссийского казачьего войска. Но не из голытьбы, а миллионер с харизмой – мученическим венцом. Герой в понимании обывателя.

– А если моего согласия на атаманство не будет?

– Тогда для вас и ваших друзей будет трибунал в Гааге и пожизненное заключение в суперкомфортной западноевропейской тюрьме.

– Что вы получите от нашей выдачи Гааге?

– Продемонстрируем лишний раз лояльность американцам, а они в свою очередь закроют глаза на некоторые наши операции в Европе.

– Предпочитаю еврокомфорт в России. Еще вопросы есть? Тогда выметайтесь!

Костров даже не пошевелился на его приказание.

– Василий Петрович, я уверен, рано или поздно мы сойдемся в цене.

– У подлости нет цены.

– Есть, да еще какая, – со знанием природы вещей кивнул Костров. – Смотря что считать подлостью. Для кого-то – подлость, а для нас – верность патриотическому и служебному долгу. Дверцу мне не откроете, господин атаман?

– В другом месте я б тебе крышку гроба открыл.

Костров молча бросил на переднее сиденье деньги и неторопливо вышел из машины.

– Возьмите сдачу! – крикнул ему в спину Скиф.

Сзади к "Мерседесу" подкатил "жигуль" с Засечным. Костров, прежде чем удалиться в темноту, наклонился к Скифу:

– Вон и ваши подельники подкатили, живы и здоровы. Я попросил моих подельников развлечь их пока анекдотами, чтобы нашему знакомству не помешали, Василий Петрович. Желаю спокойной ночи и приятных снов. Надеюсь, они не будут такими вещими, как в прежние времена.

Скиф выбросил на тротуар костровские чаевые. Он лихорадочно рассуждал: "Может, это сам генерал Костров замыслил устранение Ольги. Ольга – не дура.