— Друзья мои, — сказал Лисицын, — неприятель постоянно увеличивает силы, чтобы преградить нам путь и овладеть нашей шлюпкой. Китайцы имеют огромный перевес в числе людей и орудий и, вероятно, еще получат подкрепления, поэтому сражение неизбежно. Лучше напасть на врага теперь, нежели когда он усилится вдвое. Не скрою, что наша шлюпка построена дурно: она медленна на ходу и тяжела на поворотах, а эти недостатки дают неприятелю важное преимущество. Обсудите все обстоятельства и решите большинством голосов, атаковать ли неприятеля или, обманув его ложным маневром, высадиться на пустынный левый берег Амура и берегом продолжать наш путь в Нерчинск. В этом случае мы должны будем потопить или взорвать нашу шлюпку, а в пути терпеть нужду в съестных припасах. Мстительные китайцы будут преследовать нас своими отрядами и устраивать засады. Наконец, последнее средство избегнуть боя — это воспользоваться ветром и на всех парусах плыть назад, к Алмазной реке. Изберите любой способ, и тогда общими силами постараемся привести его в исполнение.
— Я полагаю, нам лучше пробиться сквозь китайскую флотилию, — сказал Гедеон. — Если не победим, то дорого отдадим свои жизни. Пойдем берегом — без славы пропадем или от неприятельских пуль погибнем, от голода, от зимних морозов…
— Я согласен с Гедеоном Михайловичем, — сказал Николай. — Мы уже испробовали зимний поход.
— По-моему, всего лучше отретироваться на Приют, — сказал Константин. — А там, что Бог даст.
— Зачем домой? — стали возражать со всех сторон. — Пойдем берегом, ведь до Нерчинска рукой подать.
— Как бы не так, — были несогласные. — До Нерчинска больше тысячи верст будет. Зимой туда не дойдешь. Ворочаться назад тоже незачем. Пусть попробуют напасть китайцы — мы их отделаем!
— Пусть решит командир, — проговорили остальные.
— Я повторяю, — сказал Лисицын, — выгоднее нам самим напасть на неприятеля, а если не удастся победить, распустить паруса и возвратиться на Приют. Весной построим более удобное и надежное судно, лучше вооружим его и снова попытаемся плыть в Нерчинск. Если же Бог дарует нам победу, устрашенные китайцы перестанут нас преследовать.
— Пусть будет так! — согласились спутники Лисицына. — Приказывайте.
— Благодарю вас, друзья, за это смелое решение. Русские никогда не считали врагов, но сражались мужественно, твердо уповая на Бога.
Лисицын приказал изготовиться к бою и раскрепить паруса так, чтобы в одну минуту можно было их распустить. Все делалось без торопливости и в тишине, чтобы не дать неприятелю повода к подозрению. Лисицын рассчитывал напасть на вражескую флотилию ночью, устремясь сперва на джонки, плывшие сзади, а разбив их, напасть на среднюю флотилию и постараться уничтожить ее до прибытия передовых джонок. Словом, он хотел воспользоваться растянутостью неприятельских отрядов и разбить их по частям.
Наступила ночь. Противный ветер все крепчал и усиливал качку. Лисицын приказал развернуться назад, чтобы исполнить свой план атаки, но в это время неприятельская флотилия начала быстро окружать шлюпку, и прежде чем русские успели атаковать ближайшую джонку, прогремел общий залп с китайских судов. Пули жужжали, подобно пчелиному рою, а ядра прыгали по воде рикошетами. Но благодаря сильной качке эти выстрелы нанесли мало вреда.
— Руль влево! Картечью! Пали! — скомандовал Лисицын, прицеливаясь в мандарина.
Последовал выстрел. На неприятельских судах послышались стоны и крики, и ближайшие из лодок поспешили отвернуть. Началось упорное сражение. Русские стреляли ядрами, сберегая картечь. Китайцы употребили особую тактику: в то время как джонки действовали артиллерийским огнем, лодки бросились атаковать шлюпку. Против них русские применяли ручные гранаты, картечь и крепостное ружье, из которого Лисицын поражал начальников.
Битва кипела более двух часов. Одна из неприятельских джонок и четыре лодки были потоплены, еще одна джонка сильно повреждена. Но и русские понесли огромный урон: четыре человека были убиты, четверо ранены, два орудия подбиты, все весельные шканцы раздроблены, наконец, в шлюпке обнаружилась течь от полученных пробоин. Оставаться дольше под огнем было безрассудно. Лисицын приказал распустить паруса. Шлюпка устремилась назад, увлекаемая сильным попутным ветром.
Все встретившиеся на пути неприятельские лодки были опрокинуты, а преследующие получали картечь из кормового орудия. Китайцы не ожидали такого маневра русских и проиграли им расстояние более чем в три версты. На шлюпке распустили все паруса, а чтобы облегчить ее бег, побросали за борт подбитые орудия и часть боевых снарядов.
Потеряв из виду неприятеля, Лисицын начал уже успокаиваться, но случилась новая беда: течь усилилась, и для отливания воды потребовались усилия всего экипажа. Не починив судна, плыть стало невозможно, а чинить — не допустит неприятель. Оставалось одно: спасаться на уцелевших лодках. Лисицын приказал нагрузить лодки теплой одеждой и съестными припасами, захватить патронные сумы, бочонок пороху, ящик пуль и людям разместиться в них поровну.
В одну лодку сел Лисицын с Володей и шестью товарищами, двое их них были ранены; в другую — Гедеон и семь человек, включая также двух раненых. Сражаться на двух лодках без пушек было бы безумием. Лисицын думал теперь только о спасении людей, вверивших ему судьбу свою.
Он вспомнил, что поблизости видел реку, впадающую в Амур. Она могла послужить спасением от погони. Поравнявшись с ее устьем, русские направили в него свои лодки, а чтобы ввести китайцев в заблуждение, пустили шлюпку на всех парусах по течению Амура.
Начинало светать. Лодки плыли по широкой неизвестной реке, не имея за собой погони. После нескольких часов плавания Лисицын приказал причалить к берегу и оказать помощь раненым. Они просили напоить их чаем, но Лисицын вынужден был отказать им в этом, чтобы дымом не указать китайцам место своей стоянки. Перевязав раненых и уложив их сколь возможно покойнее в лодки, поплыли далее.
Эта поспешность не была лишней: при повороте реки влево, огибая выдавшийся мыс, Лисицын увидел в подзорную трубу две большие военные лодки, плывшие по реке. Это обстоятельство тотчас прекратило ропот раненых и заставило здоровых налечь на весла.
К несчастью, на реке не было ни одного островка, за которым можно было бы укрыться. Скоро в прямом течении реки неприятельские лодки стали видны невооруженным глазом. Следовательно, и китайцы видели русских.
Лисицын не спускал глаз с врагов: одна лодка повернула назад, а другая старалась не приближаться к русским. Нашему герою стало ясно: китайцы, обнаружив русских, послали уведомить о том флотилию. Его искушала мысль напасть на лодку и истребить ее, но, рассчитав, что это только замедлит их ход, он не решился на сомнительное сражение.
Смеркалось. С левой стороны открылась глубокая речка, впадающая в большую реку, которая в этом месте образовывала острый скалистый мыс, поросший густым лесом и частым кустарником, сбегавшим к самой воде. Лисицын поспешил повернуть в эту речку. Проплыв с четверть версты, он приказал остановиться, вытащить лодки на берег и спрятать их в кустарнике. Все было исполнено в полной тишине.
Прошло по крайней мере два часа тоскливого ожидания, пока Лисицын удостоверился, что хитрость его удалась: он услышал плеск воды и рассмотрел силуэты четырех лодок, проплывших мимо их убежища вверх. Когда китайцы отошли на большое расстояние, Гедеон шепнул Лисицыну:
— Теперь нам бы поскорее вернуться в реку. Пока неприятель будет отыскивать нас в этой речонке…
— Если б нас было только двое, мы сумели бы оторваться, но имея на своей ответственности весь отряд, раненых и Володю, я не могу поступать опрометчиво. — Что же может быть опасного в моем предложении?
— В устье речки могут находиться другие лодки, стерегущие выход. Китайцы — очень неглупый народ. Но можно извлечь пользу из вашей мысли. Я пойду лесом до оконечности мыса. Если устье речки свободно, мы пустимся в поход по реке. Лисицын осторожно пошел вдоль берега, прикрываясь чащей леса от любопытных глаз. Взойдя на самую высокую точку мыса, он увидал в устье реки военную джонку, стоящую на якоре. Поблизости от нее две лодки промеряли глубину. Сама местность подсказала Лисицыну план действий. Река возле мыса делала изгиб, поэтому от места убежища отряда до берега большой реки по прямой было не более шестидесяти саженей. Если бы русским удалось перенести лодки на большую реку, не будучи замеченными неприятелем, они на эту ночь были бы спасены.
