Теперь Андрею Григорьеву грозит десять лет тюрьмы»[248].
Второй случай связан с делом А.Довыденко.
«Суд приговорил к трем годам лишения свободы условно охотоведа "Мособлохотуправления" Александра Довыденко, проходящего по громкому делу о ВИП-браконьерах в Подмосковье. Об этом 10 декабря сообщает РАПСИ.
Напомним, 6 февраля 2010 года охотовед Александр Довыденко увидел, как из леса у садового товарищества "Планер", расположенного в Дмитровском районе, выехала группа мужчин на снегоходах с санями. На них находились ящик с охотничьими собаками и туши лосей, на которых охота разрешена только до 31 декабря.
Как утверждает Давыденко, ему удалось задержать охотников, в частности начальника управления промысловой геологии и разработки месторождений ОАО "Газпром" Геннадия Кучерова.
Несмотря на угрозы браконьеров, охотовед написал заявление в милицию, было возбуждено уголовное дело. Вскоре следственный отдел по Дмитровскому району СУ СКП по Московской области возбудил против охотоведа дело о превышении должностных полномочий»[249].
Об этих событиях см. также публикацию «Сравнительное охотоведение» в газете «КоммерсантЪ» от 22.12.2010 г.[250]. Так что Владимир Комаров легко отделался…
Также невозможно не затронуть вопрос о пытках[251], к коим следует относить не только применение самодельных или профессионально произведённых «спецсредств» воздействия на организм человека или «альтернативные» способы употребления тех или иных предметов изначально иного функционального назначения, но также — избиения подследственных и задержанных и оказание на них психологического давления путём запугивания, предоставления заведомо ложных сведений о правах и обязанностях подследственных и представителей юридической системы, о последствиях той или иной линии поведения из множества возможных для задержанных и подследственных.
В РФ пытки запрещены на уровне конституции[252], которая (как сообщается в ней самой) «имеет высшую юридическую силу» и «прямое действие»[253]. Вопреки этому запрету и его якобы его «прямому действию», на протяжении всей постсоветской истории в официальных СМИ и в интернете регулярно появляются сообщения о том, что кто-то из задержанных или подследственных был подвергнут пыткам сотрудниками юридической системы в период следствия или при отбывании наказания.
Такие случаи становятся известными либо через родственников людей, подвергнутых пыткам, либо вследствие того, что в результате пыток человек умер или получил телесные повреждения, но правоохранители убить его побоялись и передали медикам. Медики не во всех случаях соглашаются принять по умолчанию телесные повреждения, возникшие в результате пыток, в качестве «естественных» следствий органического заболевания или умышленных либо неосторожных действий самого подвергнутого пыткам, и оглашают истинные причины их происхождения.
Реакция юридической системы на такого рода публичные скандалы в подавляющем большинстве случаев укладывается в следующую последовательность системно организованных действий:
1. Отрицать факт пыток и обвинять пострадавшего от них и его близких в клевете на правоохранительные органы, представляя пытальщиков в качестве сотрудников, отмеченных различными наградами и поощрениями за безупречную службу, обладающих высокими моральными качествами, которые в принципе не могли совершить ничего подобного тому, в чём их обвиняют «клеветники». Этому может сопутствовать кампания по запугиванию и пресечению деятельности лиц, которые придали факты огласке и настаивают на привлечении к уголовной ответственности виновных в пытках.
2. Если пункт 1 реализовать не удаётся, то попытаться признать имевшие место факты — случайным, единичным эпизодом, делом рук одного — двух негодяев, случайно проникших на работу в органы правопорядка и бросивших тень чуть ли не образцовое подразделение, но никак не одним из множества такого рода фактов, поскольку всё множество фактов по-прежнему остаётся утаиваемым от общества и неизвестным ему.
3. Если не удаётся реализовать и пункт 2, то признать факт массовых злоупотреблений в одном каком-то подразделении системы, настаивать на том, что имевшая место пыточная практика является исключением из господствующей повсеместно нормы работы всех прочих подразделений, в которых законность при проведении задержаний и осуществлении следственных действий неукоснительно и безукоризненно соблюдается.
4. После этого издаётся циркуляр, который рассылается по всем подразделениям и зачитывается личному составу, на тему о том, что «пытки — не наш метод», что «пытки запрещены законом». Такого рода циркуляры воспринимаются как руководящее указание о том, что пытать следует более квалифицированно — так, чтобы не оставалось следов, которые бы медики могли безальтернативно оценить как последствия пыток. Далее система работает в обычном для неё режиме до следующего публичного скандала на тему, что кого-то из задержанных или подследственных избили, запытали, не оказали своевременно медицинской помощи, необходимой ему вследствие нанесённых пытками повреждений или органических заболеваний, которые выявились или обострились в период нахождения под стражей.
5. Виновные в пытках получают минимально возможные наказания, поскольку все они до этого положительно характеризовались по службе, якобы обладали «высокими моральными качествами», якобы «совершили преступление в первый раз», якобы преступление это малой или средней тяжести, якобы спровоцированное сами пострадавшим от пыток, успели «обрасти» «смягчающими вину обстоятельствами» и т.п. И если они получают реальные сроки, то отбывают их не в общих зонах, а в «полицейских», поскольку в общих зонах «полицаям» не выжить, и отбывают не полные сроки, а до условно-досрочного освобождения.
Именно такая картина складывается, если анализировать тему пыток по публикациям в официальных СМИ и в интернете. Примерно такой она была в случае ОВД «Дальний» в Казани[254].
Начнём с того, что:
Пытки в подразделениях юридической системы В ПРИНЦИПЕ не могут быть единичными случаями.
Единичными могут быть такие ситуации, когда подследственный или задержанный умышленно или неосознанно своим поведением доводил изрядно переутомившегося сотрудника до того, чтобы тот сорвался и «врезал» от души задержанному или подследственному. В этом случае даже одного удара может оказаться достаточно, чтобы возникли тяжкие телесные повреждения или наступила смерть, причинённая действительно по неосторожности. Довести до срыва можно почти каждого, но если такой срыв перерос в избиение (т.е. количество нанесённых ударов — более двух[255]), то кадровики и психологи ошиблись, допустив к работе психологически не пригодного для неё человека. Но такого рода случаи, когда они происходят, действительно — единичные и не частые случаи, а не пытки как постоянно действующий системный фактор.
Если же где-то в подразделениях юридической системы имеют место пытки, то они носят системный характер, по крайней мере, в пределах этого подразделения[256]. Т.е. о них знают все, кто работает в подразделении хотя бы месяц, — не могут не знать.
Соответственно, если наказывать за пытки, то следует наказывать весь личный состав подразделения. И поскольку это — коллективное системное преступление, то нет надобности разбираться, кто пытал сам лично и потому должен понести якобы более тяжёлое наказание, а кто стоял рядом и смотрел, набираясь опыта на будущее либо поучая «новичка», и потому якобы достоин более мягкого наказания вплоть до условного. Наказание должно быть единым для всех сотрудников подразделения: одним за то, что пытали лично, другим за то, что «стояли рядом» и не пресекли противоправные действия и не донесли на коллег, а подчинились мафиозно-корпоративной этике и инстинктам стадно-стайного поведения[257].
251
В Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятая Резолюцией 39/46 Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1984 г. в ст. 1 понятие «пытка» определяется следующим образом: «любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включается боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно».
252
Ст. 21.2: «2. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».
253
Ст. 15.1.
254
В конце сентября 2012 г. «Приволжский суд вынес приговор двум экс-сотрудникам отдела полиции Дальний Ильшату Гарифуллину и Рамилю Нигматзянову. Их обвиняли в служебном подлоге и превышении должностных полномочий. Именно они без оснований задержали Сергея Назарова, который в последствии скончался от травм, полученных в отделении. (Как сообщали СМИ, задержанного пытали, запихивая ему в анальное отверстие бутылку от шампанского). Какие сроки получили бывшие полицейский, рассказал собкор ДОЖДЯ в Казани Игорь Севрюгин.
Севрюгин: Экс-участковый отдела полиции «Дальний» Ильшат Гарифуллин получил 2,5 года колонии-поселения, а Рамиль Нигматзянов 2 года колонии-поселения. Такое решение только что вынесено в Приволжском районном суде Казани. Напомню, что их обвиняют в служебном подлоге, превышении должностных полномочий. Именно они 9 марта без оснований задержали Сергея Назарова. Сегодня утром экс-полицейским была дана возможность выступить с последним словом. Рамиль Нигматзянов отказался что-либо произносить, а Ильшар Гарифуллин в свою очередь попросил прощения у родственников погибшего Сергея Назарова и попросил не назначать ему наказание, связанное с лишением свободы. После этого суд удалился в совещательную комнату. Решение о мере пресечения судья принимал примерно четыре часа. В итоге оно было озвучено: 2 года колонии поселения Нигматзянову и 2,5 года Гарифуллину. Стоит отметить, что началом срока действия наказания для Гарифуллина суд постановил считать с 21 марта 2012-го года, когда и взяли экс-полицейского под стражу. Что же касается Нигматзянова, то отчет срока начинается, как только он прибудет в колонию-поселение. Давайте послушаем, что сказал адвокат Ильшата Гарифуллина.
Шарипов: Я считаю адекватным здесь было бы, наверное, <наказание,> не связанное с лишением свободы. Почему? Потому что, наверное, мы исходим все-таки из того, что это преступление средней тяжести, то, что он преступление совершил впервые, плюс характеризующий личность материал. Я думаю, здесь есть все условия, которые указывают на то, что его исправление возможно вне изоляции от общества. Вот и все.
Севрюгин: И я напомню, что кроме Гарифуллина и Нигматзянова по делу проходят еще 9 экс-полицейских. Семеро арестованы, двое находятся под подпиской о невыезде. Как говорят правозащитники, скорее всего, точку в этом деле поставят уже в декабре этого года». (По публикации на сайте телеканала «Дождь»: http://tvrain.ru/articles/prigovor_sotrudnikam_ovd_dalnij_reportazh_iz_kazani-330797/).
255
Дело в том, что в случае психологического срыва сотрудник может на основе выработанных у него автоматизмов начать проводить какой-то спец-приём, в котором стандартное количество наносимых ударов два и более. И если он не остановился после нанесения первого удара, то после второго всё же должен остановиться.
256
То же касается и дедовщины в вооружённых силах, трагические последствия которой «отцы»-командиры и военные юристы обычно стараются оформить как самоубийства, а на саму дедовщину смотрят сквозь пальцы. В материалах Концепции общественной безопасности тема дедовщины наиболее обстоятельно освещена в аналитической записке ВП СССР «О “дедовщине”, антикоммунизме и коммунизме по существу и без эмоций» из серии «О текущем моменте», № 1 (49), 2006 г. Здесь же приведём небольшой фрагмент этой записки: «многие объявления о приёме на службу в подразделения милиции начинаются словами типа: “Управление внутренних дел приглашает для службы в (…) молодых людей со средним образованием в возрасте до 35 лет, отслужившие срочную службу в вооружённых силах…”
В итоге на службу в милицию идут и те, кто, став на срочной “дедом”, вошёл во вкус безответственности за издевательства над людьми. На службу в милицию они приходят потому, что не желают работать (т.е. производить полезную людям продукцию) и не желают учиться работать. Они приходят, имея вполне приличные характеристики, написанные “отцами” командирами — теми, кто правил службу, поддерживая дедовщину в «разумных пределах». Поскольку таких “дедов” довольно много, милиция наша такова, какова она есть. И потому не редки случаи милицейских зверств. Когда жертвами становятся добропорядочные граждане, то такого рода случаи получают огласку, хотя большинство их остаются неизвестными и безнаказанными».
257
И то, и другое показатели того, что виновные в качестве человеков не состоялись, и организационно-психически являются скотами или биороботами-зомби. О типах строя психики см. работу ВП СССР «Основы социологии», Часть 1, а также — Приложение 7.
