Китайский натиск был настолько мощным, что нынешние человеческие популяции тропической Юго-Восточной Азии почти не сохранили следов прежнего заселения региона. Лишь по трем реликтовым группам охотников-собирателей — негритосам-семангам Малайского полуострова, андаманцам и негритосам-веддойдам Шри-Ланки — мы можем судить, что прежние обитатели тропической Юго-Восточной Азии, скорее всего, имели темную кожу и курчавые волосы, как современные новогвинейцы, а не светлую кожу и прямые волосы, как ее сегодняшние обитатели и их родственники южнокитайцы. Эти негритосские группы Юго-Восточной Азии, возможно, являются последними уцелевшими фрагментами коренной популяции, выходцы из которой колонизировали Новую Гвинею. Семанги, поддерживавшие постоянные обменные отношения с соседями-земледельцами, оставались верны охоте и собирательству, однако переняли у них австроазиатский язык — повторяя, как мы увидим, судьбу филиппинских негритосов и африканских пигмеев, которые, не отказываясь от охотничье-собиратель­ского образа жизни, перешли на язык своих аграрных соседей. Только на далеких Андаманских островах сохранились языки, не относящиеся к южнокитайским семействам, — последние выжившие из предположительно сотен ныне не существующих аборигенных языков Юго-Восточной Азии.

Мощное китайское влияние испытали даже Корея с Японией, хотя, в отличие от тропической Юго-Восточной Азии, географическая изоляция уберегла их народы от утраты своих языков и генетико-физических особенностей. Эти два региона заимствовали из Китая рис во II тысячелетии до н. э., бронзовое литье к началу I тысячелетия до н. э. и письменность в I ты­сячелетии н. э. Через Китай в Корею и Японию попали также западноазиатские пшеница и ячмень.

Рассказывая, какую важнейшую роль сыграл Китай в истории восточноазиатской цивилизации, не следует преувеличивать. Дело вовсе не обстоит так, что все культурные новации в Восточной Азии имели китайское происхождение, а корейцы, японцы и обитатели тропиков были неизобретательными варварами, прибегавшими лишь к заимствованию. Древние японцы создали одни из самых первых в мире образцов глиняной посуды и, оставаясь охотниками-собирателями, кормясь за счет богатых морских ресурсов своего региона, перешли к оседлой жизни задолго до внедрения производства продовольствия. Не исключено также, что в Японии, Корее и тропической Юго-Восточной Азии были изначально или независимо выведены и некоторые из растительных культур.

И все-таки роль Китая была несоразмерно велика. К примеру, в Японии и Корее престиж китайской культуры до сих пор настолько высок, что Япония и не думает отказываться от своей заимствованной из Китая системы письменности, которая не слишком хорошо подходит для передачи японской речи, а Корея лишь недавно стала заменять громоздкую систему китайского происхождения на самостоятельно разработанный замечательный алфавит хангыль. Китайское письмо, не сдающее своих позиций в Японии и Корее в XX в., это не что иное, как осязаемое наследие китайского земледелия и животноводства, зародившихся почти 10 тысяч лет назад. Именно благодаря достижениям первых восточноазиатских аграриев Китай стал страной китайцев, а земли от Таиланда до (как мы увидим в следующей главе) острова Пасхи заселили их дальние родственники.

Для меня вся история островов Тихого океана воплощается в одном эпизоде моей биографии — случае, который произошел со мной и тремя моими спутниками в одном из магазинов столицы индонезийской Новой Гвинеи Джаяпуры. Спутников звали Ахмад, Вивор и Сауакари, а хозяина магазина — Пинь Ва. Ахмад, главный среди нас, был чиновником индонезийской администрации, на пару с которым мы устраивали экологиче­ское обследование по заказу индонезийского правительства. Вивор и Сауакари были местными жителями, которых мы подрядили в помощники. Хотя Ахмад и отправился с нами в магазин, он никогда прежде не бывал в горных лесах Новой Гвинеи и не представлял, чем нужно запастись впрок. Результат получился забавным.

Когда мы все переступили порог магазина, Пинь Ва читал газету на китайском языке. Бросив взгляд на Вивора и Сауакари, он продолжил свое занятие, однако стоило ему заметить Ахмада, как газета была убрана под прилавок. Ахмад подошел к полке и взял с нее обух топора. Вивор и Сауакари, увидевшие, что он держит обух за лезвие, стали смеяться, после чего показали, как правильно взять топор и как проверить его остроту. Дальше Ахмад и Сауакари обратили внимание на босые ноги Вивора: широко расставленные пальцы говорили о том, что их хозяин никогда в жизни не носил обуви. Сауакари разыскал самые широкие из всех имевшихся в магазине ботинок и приставил их к ступням Вивора — когда оказалось, что они не влезут даже в эту обувь, у Ахмада, Сауакари и Пинь Ва случился приступ хохота. После этого Ахмад выбрал пластиковую расческу для своих прямых и жестких черных волос, но посмотрев на буйную кучерявую растительность на голове Вивора, передал расческу ему. Она мгновенно застряла в волосах и, когда Вивор стал ее вытаскивать, растеряла бо§льшую часть зубьев. Теперь смеялись уже все, включая самого Вивора. В ответ Вивор напомнил Ахмаду, чтобы тот закупил побольше риса, поскольку в горных деревнях они не купят никакой еды, кроме батата, а с бататом желудок Ахмада не справится, — последовал новый приступ веселья.

Несмотря на общий хохот, я чувствовал скрытое напряжение. Ахмад был яванцем, Пинь Ва — китайцем, Вивор происходил родом из новогвинейских гор, Сауакари — из прибрежных низин севера. Яванцы, преобладающее большинство в официальных органах Индонезии, представляли страну, которая аннексировала западную Новую Гвинею в 60-х г. XX в. и подавляла местное сопротивление с помощью бомб и автоматов. Позже, когда Ахмад решил остаться в городе и отпустить меня в лесную экспедицию втроем с Вивором и Сауакари, он объяснил это жестом: показал на свои прямые жесткие волосы, так отличавшие его от аборигенов, и добавил, что новогвинейцы убьют любого с такими волосами, если тот явится к ним без военного подкрепления.

Почему Пинь Ва убрал подальше свою газету? Потому что в Индонезии, включая новогвинейские провинции, ввоз печатной продукции на китайском языке официально запрещен, хотя бо§льшая часть торговли страны держится именно на китайских иммигрантах. Подспудный взаимный страх между экономиче­ски доминирующими китайцами и политически доминирующими яванцами выплеснулся наружу во время переворота 1966 г.: яванцы тогда устроили кровавую расправу над сотнями тысяч китайцев. Вивора и Сауакари, как и всех остальных новогвинейцев, объединяло неприятие индонезийской диктатуры, но разделяло взаимное презрение между их собственными этническими группами. Горцы считают обитателей прибрежных районов бездельниками-сагоедами, последние же уничижительно отзываются о первых как о тупых «большеголовых» — кличка, которая относится одновременно к их огромным шапкам курчавых волос и к их высокомерию. Когда позже мы разбили в лесу дальний лагерь, не прошло и пары дней, как Вивор с Сауакари чуть не накинулись друг на друга с топорами.

Трения, существующие между этническим группами Ахмада, Вивора, Сауакари и Пинь Ва, — один из главных факторов внутренней политики Индонезии, страны, занимающей четвертое место в мире по количеству населения. Эти современные конфликты уходят корнями в прошлое, отстоящее от нас на тысячи лет. Когда мы думаем о крупных трансокеанских миграциях народов, мы обычно представляем себе то, что происходило на Американских континентах после плавания Колумба, — зафиксированный в письменной истории демографический переворот, связанный с европейской колонизацией и вытеснением неевропейцев с их исконных территорий. Однако крупные заморские миграции происходили и в доисторические времена, задолго до Колумба, и были связаны с вытеснением одних неевропейских народов другими. Вивор, Ахмад и Сауакари как раз представляют три доисторических волны мигрантов из материковой Азии, расселившихся на островах Тихого океана. Обитатели высокогорья Новой Гвинеи, люди Вивора, скорее всего, являются потомками ранней волны колонистов, перебравшихся на Новую Гвинею из Азии около 40 ты­сяч лет назад. Предки Ахмада изначально обитали на южнокитайском побережье и прибыли на Яву около 4 тысяч лет назад, окончательно вытеснив с нее народы, состоявшие в родстве с народом Вивора. Предки Сауакари оказались на Новой Гвинее около 3,6 тысяч лет назад, в составе той же волны, стартовавшей с южнокитайского побережья, а предки Пинь Ва обитают в Китае и по сей день.