Кроме бредня, снасти слишком громоздкой и неудобной, верховку у нас под Москвой ловят частыми наметками или сачками. Прудовая верховка так проста и смела, что стоит, заметив стаю, взмутить воду наметкой или даже поболтать ею в воде, как стайка бросается в эту муть и образовавшийся водоворот, и можно бывает зараз выхватить из воды несколько десятков рыбок. Ловить наметкой надо или с купальных мостков, или с плота, или же входить в воду, так как верховка редко подходит к самому берегу и вообще не любит очень мелкого места и густой травы.

Иногда удается наловить верховок небольшим сачком из марли, но случается (в небольших озерах верховка всегда дичее и на шум почти не идет), что верховка таким образом не ловится. Тогда приходится ловить ее иначе и уже не выжидать, пока она набежит в сеть (опускаемую на четверть от поверхности, почти параллельно последней), а стараться прижать стайку к траве, берегу, купальне и затем разом выхватить сетку. Так как верховка очень проворная и увертливая рыбка, то поймать ее таким образом гораздо труднее, чем, напр., прошлогоднюю молодь плотвы, и необходимо действовать наметкой быстрее и притом поворачивать то один, то другой угол наметки. При ловле загоном наметка должна идти глубже, чем при ловле подъемом. Еще лучше ловить верховку и вообще «малявку», как она у нас зовется под Москвой, наметкой с подъема, положив в нее комок смятого хлеба и подбрасывая крошки или манную крупу. Иногда верховку ловят весьма успешно, опуская на палке решето, натертое мукой. Но всего более можно изловить ее четырехугольной подъемной сеткой с прикормкой (см. «Пескарь»), причем дно сетки должно быть очень часто (чтобы только проходил карандаш). Сетку эту опускают также на четверть или пол-аршина от поверхности. Главное при ловле малявки — это не замять ее и отнюдь не брать ее пальцами, так как такая скоро засыпает, особенно в жаркую погоду. Я всегда приделываю внизу наметки жестяную чашечку или сломанную воронку (вершка в 1? —2 диаметром) с несколькими небольшими дырочками, так что пойманные верховки могут плавать в этой чашке, и затем, взяв ее руками, опрокидываю в ведро.

Немятая верховка может жить неделями в чанах[139], особенно осенью, но следует заметить, что после нереста и в очень жаркие дни она много хлипче обыкновенного. Кроме того, в одних прудах верховки крепче, чем в других (чем белесее, тем слабее). Перевозить ее на место ловли, как и живцом, т. е. более крупных рыбок, лучше всего в деревянных (дубовых) ведрах; а если в железных, то обмотанных мокрой тряпкой; при этом необходимо, как только все рыбки всплывут и начнут глотать воздух (если нельзя переменить или подлить свежей воды), продуть воду (отрывисто, конечно) гуттаперчевой или другой узенькой трубкой; весьма удобно, если гуттаперчевая трубка оканчивается шаром, во многих местах проткнутым тонкою иголкою. Продувание может совершаться рукой. Окунь, впрочем, хорошо берет и на мертвую «малявку», и особенной надобности в подобной возне не имеется.

Гораздо удобнее, если место лова отдаленно и на нем можно рисковать не достать вовсе «малявки», возить свежепросоленную, на которую окунь берет гораздо лучше, чем на снулую, побелевшую и со вспученным животом. Для этого накануне или за день до лова только что пойманных верховок надо опустить в самый крепкий рассол. Такая соленая верховка не теряет своего цвета и держится (через день и два) на крючке не слабее, чем давно уснувшая. Соленый вкус ее, по-видимому, весьма нравится окуням. Верховка, пойманная бреднями (вообще если она выбирается руками), долго не живет, и, запасая ее на месте лова с вечера, нельзя рассчитывать на живую, а потому выгоднее складывать ее без воды на ледник. Зимою, особенно ближе к весне, верховок можно ловить массами из прорубей в прудиках и ямах.

Pelecus cultratus[140]. Почти по всей России — чехоныпли чеша; на Ильмени также — чеса; в Белоозере — чешка, местами — боковня, боковица, костуръ; в Малоросии неправильно — оселедец, а в Казанск. губ. — бешенка; в Брянске — сельдь; по Сяси — сигова мать (!). От Твери до Углича — сабля, сабляница; от Рыбинска — чехонь и косарь (тоже в Орле); в Саратове — русская; на Дону — бандыш (Даль) и саблюка; в Новороссии и Подольск, губ. — шабля, шабель; в Очакове — свистуха. В Польше — коеа, коштур, костурь, боковица. Лит. — ошка, ошас; латыш. — казе. Финск. — миекка кала; тат. — килъчак; калм. — улдое, ульдон, ульдю-сагассан.

Рис. 92. Чехонь

Как видно из названий и по рисунку, чехонь имеет некоторое сходство с саблей, или, вернее, косарем, и отчасти напоминает селедку. Коренное же название этой рыбы, по мнению некоторых, происходит от слова «чешуя», которая у нее легко спадает и потому обращает на себя внимание, но вернее предположить, что и чёша и чехонь даны ей тоже по форме тела и происходят от тесать, тёша, где трудно выговариваемое г заменилось буквою ч.

По форме своего удлиненного и сильно сплющенного тела чехонь легко отличается от других карповых рыб; спина у нее почти совершенно прямая, брюхо очень выпукло, остро, и вся рыба представляет большое сходство с бердышом или короткою саблею. Боковая линия у чехони лежит очень близко к брюху и притом идет не прямо, а зигзагами. Спина у нее серовато-бурая, бока и брюхо серебристо-белые, спинной и хвостовой плавники серые, нижние имеют красноватый оттенок; глаза серебристые. Чехонь достигает значительной величины — до аршина[141], но никогда будто не бывает тяжелее трех фунтов; большею частию она имеет в величину около 1? фута и весит не более 1? фунта.

Рыба эта имеет довольно ограниченное распространение. Она встречается исключительно в реках Черного, Азовского, Каспийского морей, также в Аральском море и в среднем и нижнем течении Сырдарьи. В реках Балтийского моря она встречается уже гораздо реже, а на севере ее нет вовсе. Вообще чехонь принадлежит исключительно средней и особенно южной России, и здесь, за исключением Кубани, в которую входит в небольшом числе, Куры и некоторых других собственно кавказских рек, принадлежит к числу самых обыкновенных рыб. В Германии она редка и замечается большею частию у устьев рек, впадающих в Балтийское море (Эльба, Висла); в Австрии попадается в Дунае, где изредка доходит до верхнего ее течения; весьма замечательно, что она всего многочисленнее здесь в Платенском озере, где ловится и употребляется в большом количестве в пищу бедным классом населения. На запад чехонь, по-видимому, не доходит до Рейна, а также вовсе не встречается в Швеции, Англии и всей Южной Европе. У нас северная граница распространения этой рыбы проходит во Финскому заливу, Неве, южной части Ладожского озера и р. Свири; в озере Ильмень она нередка, особенно зимой, и встречается даже в его заливах. На Маете чехонь попадается изредка весною, в Онежском озере она уже никогда не замечается. В южнорусских реках, а также Волге чехонь водится в наибольшем количестве в низовьях, в устьях, а также в самом море, так как не избегает соленой воды, даже, пожалуй, предпочитает ее речной; однако в южном Каспии она встречается очень редко. В Тереке она обыкновенна, но неизвестно, как часто попадается в Урале. Из Волги она заходит во все более значительные реки: Уфу, Белую, Каму[142], Вятку до города Вятки, в Оку до Калуги, а годом и до Орла, в Свиягу, в Унжу, Ветлугу, Кострому, Шексну до Белоозера, Мологу и даже Тверцу, но выше Твери чехонь уже вовсе неизвестна. В северной части Азовского моря чехонь весьма многочисленна и вдет отсюда в Дон, откуда заходит изредка в Донец до Изюма, но в Кубани ловится в весьма небольшом количестве. В Днепре она тоже весьма обыкновенна только в низовьях и лимане и не доходит до Смоленска, хотя нередко замечается в Десне под Брянском; около Чернигова же она прежде по крайней мере замечалась во множестве. В Днестре, Буге, Пруте и Дунае эта рыба встречается значительно реже.