– Как ты себя чувствуешь, Филипп? – издалека донесся голос. Жильбер с беспокойством склонился над своим другом, осторожно отводя руки от его лица. Стальные перчатки были залиты кровью. – Ты ранен? – спросил он.

Филипп вытянул руки вперед, сжимая и разжимая пальцы и будто бы с удивлением смотря на них.

– Нет, это кровь Бриоза, – пробормотал он и поморщился от боли, когда Жильбер, сорвав со стола скатерть, начал стирать кровь со стальных перчаток.

– Пить, Жильбер, – чуть слышно прошептал Филипп, – у меня все горло пересохло.

– Вот, мой господин, – прозвенел рядом дрожащий тоненький голосок, и малыш Ричард протянул ему полную флягу.

Филипп сделал большой глоток приторного вина и, почувствовав, что силы снова начинают возвращаться в его измученное тело, улыбнулся своему маленькому оруженосцу.

– Помни, я обещал задать тебе хорошую трепку за твое непослушание, юный Ричард.

Ричард виновато улыбнулся в ответ; его волосы в ярком свете факела горели красноватым, темным золотом.

– За участие в таком сражении я готов вытерпеть даже три трепки, сеньор, – лукаво прищурившись, ответил он.

Филипп рассмеялся и сразу почувствовал себя лучше. Краем глаза он увидел, как сир Джеффри украдкой стащил со стола кусок холодного мяса и жадно грызет его. У него вот уже несколько часов во рту не было ни крошки, и он ужасно проголодался. Поймав на себе прищуренный взгляд Филиппа, рыцарь широко улыбнулся – единственный раз за все их знакомство Филипп увидел этот признак счастья на вечно печальном лице отца Питера. Сир Джеффри протянул ему кусок мяса.

– Мясо очень вкусное, Филипп, – заверил его сир Джеффри и тут же с брезгливостью сплюнул на пол комок жира. – Ну, вот видишь, все хорошо закончилось. Я всегда говорил, что все будет хорошо! – И после этого заявления, поразившего Филиппа своей бесцеремонной ложью, сир Джеффри принялся спокойно искать, не осталось ли где-нибудь еще какой-нибудь еды.

Питер де Шавос находился в состоянии нервной веселости. Схватив со стола бокал, он наполнил его вином и вскочил на стол. Подняв бокал высоко над головой, он провозгласил торжественный, как и подобало этому случаю, тост:

– За сира Филиппа! – выкрикнул он. – За сира Филиппа д'Юбиньи из замка Лланстефан!

В воздух взметнулся лес копий и мечей, и волна восторженных криков прокатилась по всему холлу. Филипп, внезапно смутившись, покачиваясь, встал на ноги.

– Да, я теперь больше не Филипп д'Юбиньи из Бланш-Гарде в Святой земле, – он до того устал, что с трудом подбирал слова, – я теперь д'Юбиньи из Лланстефана, сеньор Марчеса, что в славном Уэльсе.

Он посмотрел на море лиц, приветствующих его, и почувствовал, что эти лица, вместе с пламенем факелов, отбрасывающих длинные красноватые тени на серые каменные стены, навсегда останутся в его памяти.

Но он больше ничего не сказал.

Перед его полуприкрытыми глазами вставали заветные видения: залитый солнцем дворик Бланш-Гарде, сир Хьюго и Джосселин, сир Фульк – все они ждут его уже в седле. А еще его ждет белая полоса дороги, убегающая вдаль по холмам и пустынным равнинам в серебристых облачках пыли, и желтые горы Иерусалима.

Филипп с силой потер лоб, стараясь унять головную боль, и сделал шаг к краю помоста. Предстоит еще многое сделать, прежде чем он сможет спокойно уснуть в свою первую ночь в замке Лланстефан.

Возможно, вам будет интересно узнать, что в этой повести – исторический факт, а что – художественный вымысел.

Настоящий Филипп д'Юбиньи был английским крестоносцем времен Генриха III (1207—1272); он умер в Иерусалиме, и его надгробие до сих пор можно найти в церкви Гроба Господня. Мы взяли это имя и представили вам вымышленные приключения нашего героя, используя в основе повествования исторические факты – события и сражения, действительно имевшие место в Святой земле.

Многие замки, упоминающиеся на страницах нашей повести, включая Бланш-Гарде, в большей или меньшей степени до сих пор сохранились. Замок Крэк де Шевалье был даже полностью отреставрирован французами.

Истории принадлежат и слова Раймонда Триполийского, произнесенные в Саффарии, а также все события, произошедшие непосредственно после сражения при Хиттине, включая гибель Рено де Шатильона. Усамах ибн-Менкидж также реальное лицо, и его мемуары дошли до нашего времени и даже были переведены на английский язык.

Упомянутая в книге секта убийц-ассасинов процветала на Востоке в течение многих лет, и инцидент с человеком, спрыгнувшим с крепостной стены, по всей вероятности, тоже имеет много общего с действительностью. Когда Конрад Монферратский внезапно умер, то в те времена его смерть приписывали секте ассасинов.

Крестоносцам никогда больше не удалось отвоевать земли, потерянные в результате проигранного сражения при Хиттине, хотя позже были объявлены другие крестовые походы, и Латинское королевство просуществовало еще более двух веков[69]. Замок Крэк, в конце концов, по договору отошел туркам. Это случилось в 1271 году.

26 ноября 1095 года римский папа Урбан II на церковном соборе в Клермоне, в Оверни (Средняя Франция), объявил о начале крестового похода по освобождению Палестины и Иерусалима (Святой земли) от власти мусульман-сельджуков. С того дня те, кто дал обет участия в походе и «принял крест» в виде алой или белой нашивки на одежде, стали именоваться крестоносцами.

1096 г. Весна. По призыву монаха Петра Отшельника (Пустынника) начался крестовый поход бедноты. Ведомые монахом и обедневшим рыцарем Готье Санзавуаром (Вальтер Голяк), крестоносцы двинулись по Дунаю и далее через Константинополь в Румский султанат сельджуков, занимавший часть территории Малой Азии. Подавляющее большинство крестьян, участников похода, погибло в столкновениях с жителями христианских стран Германии, Венгрии, Болгарии, Византии, видевших в них только грабителей и попрошаек, а после переправы через Босфор – в стычках с сельджуками. Многие попали в рабство. Остатки отрядов соединились затем с рыцарским ополчением и приняли участие в сражениях под Дорилеей и Антиохией. Их предводители Вальтер Голяк погиб под Никомедией, а Петр Отшельник окончил свою жизнь в монастыре во Франции.

1096—1099 гг. Первый крестовый поход феодальных войск. В августе 1096 года в направлении Палестины двинулись колонны рыцарей: из Нормандии во главе с герцогом Робертом, сыном Вильгельма Завоевателя; из Фландрии во главе с графом Робертом II; из Лотарингии во главе с Готфридом Буйонским (Годфруа Бульонским); из Южной Франции под водительством Раймонда Тулузского и графа Стефана де Блуа; из Южной Италии во главе с Боэмундом Тарентским, сыном Роберта Гискара. После соединения войск в Константинополе и переправы в 1097 году в Малую Азию, крестоносцами была захвачена Никея, столица Румского султаната, в которой вновь утвердился византийский император Алексей I Комнин. Затем, после победы в августе 1097 года над турками-сельджуками султана Кылыч Арслана I под Дорилеей, преодолев пустынные местности Малой Азии, разделившееся крестоносное войско взяло Эдессу и после восьмимесячной осады – столицу Сирии Антиохию. Из-за дележа новых владений в стане крестоносцев вспыхивают распри, в результате которых поход продолжают лишь отдельные отряды рыцарей под руководством герцогов Лотарингского и Нормандского и графов Раймонда Тулузского и Роберта Фландрского. 15 июля 1099 года крестоносцы берут штурмом Иерусалим. В том же году они захватывают еще часть городов Святой земли, в том числе и Триполи. Результатом Первого крестового похода явилось возникновение христианских (Латинских) государств на Востоке: Иерусалимского королевства, на трон которого взошел с титулом «защитника Гроба Господня» Годфруа Буйонский; княжества Антиохийского, во главе с Боэмундом Тарентским; графства Триполи, во главе с Раймондом Тулузским и графства Эдесса, во главе с братом Годфруа Буйонского Бодуэном. В конце 1099 года крестоносное воинство разгромило сельджуков египетского халифата Фатимидов у Аскалона.