Я потеряла дар речи. Я помнила те картинки, которые видела при помощи Грега, но объяснить их тогда не могла, тем более не связала их с работой отца.

— Это доказано? — тихо спросила я.

— Да, было довольно громкое дело, — ответила мама. — Но отцу удалось выйти сухим из воды, и он получил условный срок. Я на развод подала сразу, как только обо всем узнала. Я ведь приезжала к нему не так часто, у меня были здесь родные, любимая работа, и бросать все это я не хотела. К тому же ты была совсем маленькая. Отец все мечтал, что мы поселимся в Питере, думал уговорить меня туда переехать насовсем. Ты же знаешь, что он там окончил институт, и друзей у него много было именно питерских.

— Так вот почему вы развелись! — упавшим голосом сказала я. — И видимо, из-за этого ты всегда отказывалась брать у него деньги.

— Да, именно, — кивнула мама.

— Но ведь отец давно уже переехал сюда окончательно, устроился на престижную работу в рекламу.

— Это так. Но от прошлого никуда не денешься. Я не хочу, чтобы ты все знала в подробностях, но участи этих девушек не позавидуешь.

— И не надо ничего мне рассказывать! — нервно произнесла я. — Не забывай, что у меня воображение слишком развито.

— Поэтому не стоит ворошить все это, — согласилась мама. — Надеюсь, мой рассказ не повлияет на твое отношение к отцу, хотя я понимаю, что говорю глупость.

— Я постараюсь, — тихо ответила я и опустила голову.

— Каким бы он ни был, не забывай, что это твой отец! — добавила мама.

— Не хочу больше про него говорить! — резко ответила я, встала и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь.

Я, конечно, ожидала услышать нечто подобное, но все равно это был настоящий шок. Отец всегда являлся для меня примером для подражания. И принять правду было трудно. Скоро наступила реакция, и я расплакалась. Мое бурное воображение рисовало всевозможные картины из жизни этих несчастных девушек. К тому же в памяти всплыло то, что я увидела при помощи Грега. Я ясно увидела двух хорошеньких и совсем юных танцовщиц в его кабинете, когда они подписывали контракт.

«Господи! — с тоской думала я. — Страшно представить, что с ними стало! Как он мог?! Конечно, деньги наверняка получал огромные! Но разве можно продавать людей?! Нет! Это невыносимо! Мой отец — монстр!»

Слезы текли безостановочно. Кумир упал с золотого пьедестала, и это вызвало невыносимую боль. Я не представляла, как теперь буду с ним общаться.

— Лада? — осторожно спросила мама, приоткрыв дверь и заглядывая в комнату.

Я вытерла глаза и повернулась к ней. Она вошла и села рядом. Начала что-то говорить о всепрощении, о том, что каждый несет сам ответственность за свои поступки и по-любому получает наказание, что нужно учиться принимать людей такими, какие они есть на самом деле, а не в розовых мечтах. Я молча слушала ее, а слезы все текли. Мне казалось, что мир рушится. Душа застыла, боль лежала в ней тяжелым камнем. И я поняла, что не могу отцу ничего простить.

— Я не могу его простить, — тихо проговорила я. — Это выше моих сил.

— Подожди! — испуганно сказала мама. — Не нужно сгоряча принимать никаких решений. Пусть пройдет время.

— Я не хочу больше с ним общаться, — упрямо произнесла я. — И прошу, сама скажи ему об этом. И еще вот что!

Я вскочила и начала копаться в ящике стола. Найдя пластиковую карточку, протянула ее маме.

— Что это? — изумилась она.

— Это деньги, которые он мне подарил, — пояснила я. — Здесь огромная сумма. Верни ему это. Я не смогу ими пользоваться.

— Ох, Лада! — вздохнула мама. — Ведь я давно просила тебя не брать у отца деньги! А ты секреты с ним завела за моей спиной!

Она взяла карточку.

На следующее утро я отправилась в институт. Настроение было отвратительное. Я думала, что, проснувшись, буду несколько по-иному смотреть на ситуацию с отцом. Но на что я надеялась? Это была рана, которая, похоже, никогда не заживет. Утром мне стало еще хуже. Я его презирала и ненавидела одновременно. Кое-как высидев на лекциях, я пошла домой.

Возле своего подъезда столкнулась со Славой. И он сразу стал выяснять, почему я сегодня такая хмурая. Я довольно грубо ему ответила, что он часто лезет не в свои дела. Он явно обиделся, отвернулся, и мне на миг стало стыдно. Я потянула его за рукав пуховика. Слава обернулся, но смотрел на меня неприязненно.

— Послушай, — начала я, — нам давно пора объясниться.

Он тут же оживился и заулыбался.

— Лада, ты мне очень нравишься, — быстро сказал он и взял меня за руку. — Может, будем встречаться? У меня серьезные намерения. Не думай, что я хочу просто потусить с тобой и бросить. Я давно понял, что ты необычная девчонка, совсем не такая, как все эти пустышки! К тому же я не вижу тебя с каким-то парнем, про которого ты тогда мне говорила. Ты ведь это придумала, чтобы набить себе цену? И тебе это удалось! Я практически в тебя влюбился, вот! Что скажешь?

Я в первую минуту растерялась от такого напора, но мне стало приятно от его признания. Многие мои подруги пытались завязать с ним серьезные отношения.

— Не получится у нас ничего, — ответила я, видя, что он начинает волноваться и ждет с нетерпением, что я скажу.

— Но… — растерянно пролепетал он.

— Нет, Славик! Я действительно встречаюсь с этим парнем. И у нас все серьезно. Мы любим друг друга, понимаешь? Любим! Не нужно выяснять, кто это. Он не из нашей бывшей школы, не из нашего двора. Ты перестань строить планы на мой счет, и будем просто друзьями, как раньше. Хорошо?

И я протянула ему руку. Слава отступил на шаг и смотрел так, словно не верил своим глазам. Не дождавшись рукопожатия, я убрала руку в карман.

— Вот уж правда, — пробормотал он, — в тихом омуте…

— Не обижайся! — улыбнулась я. — Все это у тебя быстро пройдет. К тому же столько классных девчонок на тебя заглядываются!

— Удачи! — коротко сказал он, развернулся и быстро пошел прочь.

Я посмотрела на его удаляющуюся спину, вздохнула и отправилась домой.

А вечером примчался отец. Видимо, мама еще днем позвонила ему. Я в этот момент сидела в своей комнате за компьютером и пыталась придумать драматическую ситуацию для трехминутного ролика. Услышав звонок в дверь, я не обратила на это внимания. Мало ли кто мог прийти к маме. Соседки частенько к нам заглядывали.

Вдруг дверь открылась, и в комнату быстро вошел отец. Из-за его плеча выглядывала испуганная мама. Я сразу встала. Сердце колотилось, ладони вспотели от волнения. Я смотрела на его холеное красивое лицо, на высокую статную фигуру, которыми раньше так восхищалась, но на душе по-прежнему невыносимой тяжестью лежал все тот же камень боли. Я, может, и хотела, но не могла его простить. Мне казалось, что отец самым жестоким образом предал именно меня, ведь я любила все это время самого настоящего монстра, ничего не подозревая.

— Лада! — воскликнул он и попытался улыбнуться одной из своих фирменных обворожительных улыбок.

— Я вас не знаю, — сухо произнесла я. — Что вы делаете в моей комнате? Попрошу вас немедленно удалиться!

— Я твой отец, в конце концов! — закричал он, мгновенно выйдя из себя.

И я с изумлением увидела, как задрожали его губы.

— Вы ошибаетесь! У меня нет отца, — сказала я и села к компьютеру.

— Я же тебе говорила, — тихо сказала мама. — Не стоило сейчас! Пойдем!

— Это ты ее настроила! — закричал он, повернувшись в ней. — Ты всегда меня ненавидела, всегда хотела, чтобы я исчез из вашей жизни!

Я встала, подошла к нему и, глядя в глаза, четко проговорила:

— Оставьте мою маму в покое и немедленно уходите!

Отец моргнул как-то по-птичьи, его брови приподнялись, лицо стало жалким, словно я дала ему пощечину. Секунду он смотрел мне в глаза, затем оттолкнул маму и стремительно ушел. Я плотно закрыла дверь в комнату. Мне не хотелось никого видеть. Мама все поняла и даже не пыталась поговорить со мной.

Прошло почти полмесяца. Я жила все это время словно в вакууме. Автоматически ходила в институт, сидела на лекциях, делала домашние задания, общалась с однокурсниками. Но сама будто отсутствовала в реальном мире. Грег никак не давал о себе знать, и я пыталась привыкнуть к его отсутствию и моей непрекращающейся тоске по нему. Отец тоже не беспокоил меня, но вот как раз это волновало меня меньше всего. Я вычеркнула его из своей жизни. Мама пыталась несколько раз поговорить со мной, но я тут же замыкалась в себе и отмалчивалась. И она тоже оставила меня в покое. Слава общался со мной как ни в чем не бывало, и это радовало. Терять его как друга мне совсем не хотелось.