– Привидение! – свистящим шёпотом объяснил Вася. – Наверно, оно и лаяло. Недавно старуха соседка померла, а вместо неё, представляете, поселилось ОНО, привидение. Может, дальше не пойдём, а то ещё как выскочит! Я за него не ручаюсь, братцы.

Оля с Димкой обмерли.

– Лучше мы не пойдём, – еле выдавил из себя Димка. – Лучше мы в другой раз. Вася, выпусти нас, пожалуйста. Мы в другой раз…

Но Вася не торопился их выпускать. Он ждал, когда заплачет и закричит от страха Оля. Пусть эта противная девчонка запросит пощады. Что за девчонки пошли! Сначала Шмелёва ему дорогу перебежала, теперь всюду лезет эта Лебедева. Что бы ещё такое придумать?

– Дима, а как же ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ? – прошептала Оля. – Я без него не могу вернуться! Там Павлик плачет. И дедушка, когда узнает, расстроится. А бабушка… ой, что будет! Ну пожалуйста, Вася, выпусти щенка! Я ведь слышала его лай.

– Ты ослышалась. Я же тебе сказал: это привидение! У тебя, понимаешь, такая отвратительная привычка: слышать чего нет на самом деле! – отрезал сурово Вася. – Если хочешь знать, твоего этого ЧЕТЫРЕЛАПЫ давно и в живых-то уже нет. Мы из него по закону Лабрадорской империи суп сварили.

– Какой суп?! – ужаснулась Оля. – Разве можно?!

– Обыкновенный. Сначала ЧЕТЫРЕЛАПЫ туда положили. Потом ОДИНХВОСТ опустили. И ещё кинули два уха для особого вкуса! – захохотал Вася. – Сейчас этот суп тебе подарим. Нальём за шиворот, чтобы знала, как нас, старшеклассников, не уважать!

Оля не поверила – не могла она поверить в это! – рванулась вперёд и, уже не боясь никаких привидений, закричала протяжно, как когда-то кричал Павлик:

– ЧЕТЫРЕЛА-А-ПЫ-Ы-ЫОДИ-И-ИНХВО-О-ОСТ!

Услыхав этот зов, щенок вырвался из цепких рук Верблюжонова и бросился навстречу своей хозяйке.

По пути он сбил с ног Васю и Димку, а Верблюжонов, погнавшийся за щенком, повалился на них сверху. При этом Верблюжонов зацепил ногой книжную полку, и на эту кучу малу шумно посыпались сверху старые журналы и ворох старых газет.

Всё это происходило в кромешной тьме, но Оля уже ничего не боялась: с ней рядом был её любимый ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ.

– Ну и здоровущий он у тебя! – восхищённо сказал ей в темноте Верблюжонов, вставая. – Мы с ним тут в ванной сидели, засекреченные. И подружились на всю жизнь. Он мне лапу лизал. Димас, а это никак ты здесь? Я, кажется, слышал твой голос. Или мне уже всё теперь слышится? У меня от этого ЧЕТЫРЕЛАПЫ звон всё время в ушах.

– Это я, – прошептал Димка, приходя в себя и вставая. – А он у тебя случайно в темноте не кусается? – поинтересовался он у Оли.

– Кто? ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ? Да нет. Он не кусается, а просто играет. Да погладь ты его, погладь. Не бойся.

Димка погладил в темноте собаку. Вообще-то говоря, собак он не боялся ни в темноте, ни на свету. Тут он сразу вспомнил про петуха с поросёнком и грустно вздохнул.

Вася между тем растерянно сидел на полу, боясь шевельнуться. Собака обнюхивала ему лицо, вдруг ещё нос откусит!

Опять неожиданно позвонили. Пока Вася опасливо поднимался на ноги, Верблюжонов, перепрыгнув через него, бросился к выходу и открыл дверь. В дверях стояла Рита. Вот так да!

– Извините, Вася дома? – спросила она Верблюжонова, а узнав его, поправилась: – Олежка, а Дима где? С ним что-то стряслось. Он прямо как ненормальный какой-то сегодня был… Я всё кругом обегала. Нигде нет… Дворжиков мне сказал, что он, наверно, здесь, у Васи.

– Он здесь! Он здесь! – радостно завопил Верблюжонов. – Мы все здесь. Проходи. Только осторожно, не раздави Васю – он на полу сидит.

За Ритой захлопнулась дверь. И все опять очутились в кромешной темноте.

– Дима! – позвала в темноту Рита. – Ты где?

– Да тут я, – еле слышно отозвался Димка и почему-то покраснел до ушей. Хорошо, что никто сейчас не видел его лица. – Рита, и Оля тоже здесь. И её ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ тоже с нами. Мы уже нашли его недавно.

Как бы в подтверждение Димкиных слов, щенок весело залаял, не понимая, однако, почему вокруг снова такая темень.

– Вася! – позвала Рита. – Ты тоже здесь?

– Ну?!

– Я всё знаю, Вася. Дима мне во всём признался.

– Ну?!

– Как ты мог, Вася? Ведь ты на три года их старше, умнее! Ведь они ещё совсем глупые, Дима с Олежкой!

– А ты как могла? Мы тебя звали в свою компанию? Не звали. Влад с Андрюшкой были не твои друзья, а мои. Ты влезла, разрушила всё… Это ты одна во всём виновата! Из-за тебя это всё… Я же говорил тебе, предупреждал…

– Из-за меня? – ахнула Рита. – Ну знаешь ли…

Она не договорила. В дверях заворочался ключ, и в квартиру вошёл Васин отец.

Он включил свет и увидел посреди коридора всю эту странную компанию.

– Что тут происходит? – спросил он удивлённо. – Василий, в чём дело?

– Это… это… – замялся Вася, но его тут же перебил Верблюжонов.

– Это происходит конец Лабрадорской империи! – весело закричал он.

– Какой империи? – удивился Васин отец.

– А нашей Лабрадорской! – выкрикнул Верблюжонов. – Ну ладно, ребята, мне пора! И так, чувствую, попадёт дома.

– Не знаю я такой империи, – проговорил Васин отец всё так же удивлённо. – Василий, может, ты мне всё-таки объяснишь?

– Если он не расскажет, мы сами про неё вам потом расскажем, но только не сейчас, – сказал плут Верблюжонов – Мы столько про неё всякого знаем! А может, вам лучше Рита расскажет? Рита, расскажи! Тебе, сама говоришь, Димка всё…

– Нет-нет, – отмахнулась Рита. – Я ничего не знаю. Вася должен сам… А нас дома ждут. Извините, что мы попали к вам с собакой! Это всё случайно. Мы не хотели, честное слово.

– А может, всё-таки останетесь! – предложил Васин отец. – Я, откровенно говоря, испугался. Думал, опять мой Вася что-нибудь учудил. А вы, смотрю, все люди хорошие, безвредные. Оставайтесь! Сейчас чай будем пить. Я конфеты принёс. Ассорти! Вася, тащи чайник!

– Нет-нет, нам пора, – испугалась Рита. – Лучше мы как-нибудь в другой раз. Спасибо вам. До свидания. Пошли ребята. ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ, рядом!

И они ушли.

После неудачного похищения ЧЕТЫРЕЛАПЫОДИНХВОСТ наступило, как ни странно, удивительное затишье. Никто к Васе не подходил, не интересовался ни башней ВСЕОПСА, ни пятаками, ни новыми играми на будущее, ни даже этим похищением. Все молчали, как будто бы набрали в рот воды. Даже особо преданный ему Верблюжонов и тот всякий раз норовил проскользнуть мимо и на все Васины попытки остановить его, вечно озабоченного, вечно куда-то летящего сломя голову, отвечал ему на ходу и нехотя:

– Да не могу. Да видишь, совсем некогда. Как-нибудь в другой раз. Пусти!

Но другие разы, как ни грустно признаваться в этом, так никогда и не наступили. Постепенно Вася погрузился в полное беспросветное одиночество, как погружается в воду тонущий человек. Это было страшно.

Если бы его начали стыдить за похищение Олиной собаки или за те же самые пятаки, растраченные им с невиданной лёгкостью на мороженое и конфеты, он бы сначала дурашливо принялся от всего отпираться, а потом бы доказывать стал с небывалым азартом, что ничего этого на самом деле и не было. Это же всё вечные выдумки Димки, Геошки, Панти и разных других мальчишек, которые выдумщики и фантазёры ещё те – кто их не знает!

Однако по-прежнему никто его ни о чём не расспрашивал, ни в чём не обвинял, как будто и вправду в школе не случилось ничего особенного… а ведь это на самом деле было совсем не так!

Сначала Вася радовался: смотри-ка ты, отделался лёгким испугом! Отец, например, пошумел-пошумел в тот день и даже ругать не стал за хрустальную вазу: очень ему новые Васины друзья понравились. Знал бы он, что это за «друзья» такие! Опять же, в школе всё осталось шито-крыто – прямо хоть снова начинай те пятаки собирать!

Но прошёл день, прошёл другой, и Вася стал томиться в своём беспросветном одиночестве. Всегда один – в классе, один – на шумных переменах, один – на улице после школы. Никто не спросит, не поинтересуется, что происходит с ним, когда-то весёлым, общительным человеком. И тут Вася вдруг заметался, почувствовал: стоит ещё один день провести одному – и всё, конец, он пропал.