Мима отлично понимал суть проблемы. Крестьянина грыз червь тщеславия. Он желал славы, хотел быть знаменитым, не мог удовлетвориться малым. Его уже не устраивало то, что он имел, ему было нужно больше чем успех.

Возможно, догадка Мимы заставила спящего войти в новую фазу. Образовался сон внутри сна.

— Я не стал бы этого делать, — проговорил во сне Мима.

Но изобретатель отмахнулся от этих слов. Червь амбициозности оказался слишком силен; яд проник чересчур глубоко. Бороться было невозможно.

Мима вышел из спящего. Со стороны он наблюдал, как у мужчины стали подергиваться ноги, словно он куда-то шел, как двигались руки, будто открывали дверь. Еще несколько шагов — и обе руки согнулись, как парализованные, превратившись в бесполезные когти.

Изобретатель затих, и Мима понял почему; тот пытался придумать, как открыть волшебный том «Успеха», если вместо рук — никчемные головешки. Одна нога вздрогнула: он открывал книгу пальцем ноги.

Мима решил не смотреть, чем все кончится. Ему и так было ясно: каждая дополнительная порция информации будет стоить этому человеку какой-либо части тела. Когда он лишится обеих ног, ему придется открывать переплет зубами, и голова обратится в пепел. Что и станет для него концом; тело будет выглядеть по-прежнему, но мозг умрет.

Мима подозвал Верре, вскочил в седло и вернулся на поле боя. Там ждал Хронос.

— Мне казалось, ты собирался доставить эшелон зерна, — пропел Мима с некоторым вызовом.

— Я так и сделал — на прошлой неделе, — ответил Хронос.

— Так ведь прошло всего несколько часов!

— Ты забываешь о моей природе.

Теперь Мима вспомнил, что Хронос был воплощением Времени. Хронос мог шагнуть в прошлую неделю и снова вернуться в настоящее.

— Ну и где же тогда продовольствие?

— Я сделал все, что мог, но обнаружил, что мне противостоит более могущественная сила.

— Что за сила? — встревоженно спросил Мима.

— Людская коррупция.

И Хронос объяснил.

Он отыскал место, где застрял груз, и, проведя краткие переговоры, сделал так, что состав с зерном возобновил движение к месту назначения. Однако уже на следующей станции его задержали чиновники, намеревавшиеся взять совершенно чудовищную пошлину за груз. Данный состав доставлял продуктовую помощь и не подлежал налогообложению, но они прикинулись, будто не понимают этого, и конфисковали часть груза. То же самое происходило и дальше, на каждой станции, пока состав не опустел — еще до того как прибыл на место. Коррумпированные чиновники разворовали все продовольствие. Против этого Хронос был бессилен; он мог распоряжаться Временем, но тут проблема заключалась не во Времени. А в человеческой жадности. Жадность победила Время. Это зерно сейчас продавалось на черном рынке, и оно никогда не попадет к голодающим людям, для которых было предназначено.

— А как же правительство? — возмутился Мима. — Оно должно охранять состав, а не грабить его!

— Когда транспорт следует в район страны, где вспыхнуло антиправительственное восстание? — поинтересовался Хронос.

Разумеется, скрытая причина была именно в этом. Правительство не станет кормить мятежную провинцию, поскольку это может усилить позиции бунтовщиков. Поэтому оно поощряет лихоимство, в то же время торжественно заявляя о своей невиновности.

Мима сжал кулаки:

— Для войны есть оправдание! Чтобы уничтожать вот такие правительства!

— Возможно, — согласился Хронос. — Этот довод ты мне уже приводил и раньше.

— Разве? — озадаченно спросил Мима.

Хронос улыбнулся:

— В будущем, по твоей системе. — Он нахмурился. — Мне очень жаль, что я не сумел выполнить своей части договоренности. Поэтому если ты…

— Нет, ты честно старался, — пропел Мима. Он все больше узнавал об ограниченных возможностях инкарнаций при вмешательстве в человеческие дела. Смертные зачастую бывают такими непробиваемо придурковатыми и неисправимо близорукими! Действительно ли они заслуживают того, чтобы им помогали? — Я обнаружил источник изобретения технологии для манипулирования Временем… или его частью. У некоего человека было несколько видений или снов, открывших ему соответствующие формулы. Если его аккуратно ликвидировать до того, как он сам себя уничтожит, то никаких открытий не будет.

— Он не ученый? — с удивлением спросил Хронос.

— Нет. Ему снится какая-то особая комнатка, где лежит огненная книга под названием «Успех», сжигающая его, когда он черпает из нее сведения.

Хронос помрачнел:

— Все это во сне? Что-то знакомое.

— Правда? Откуда?

Хронос покачал головой:

— Я… полагаю, что мне не следует обременять тебя своими догадками, поскольку они основаны на воспоминаниях из твоего будущего. Скажу лишь, что все это не вселяет в меня оптимизма.

Мима пожал плечами. Его и раньше приводили в замешательство случайные откровения Хроноса о будущем; наверно, действительно лучше оставить эту тему.

Но что ему делать со сражением, которое так и осталось «замороженным»? Он рассматривал эту картину и кусал губу.

— Не беспокойся, — сказал Хронос. — Когда я уничтожу изобретение, ничего этого не произойдет. Можешь распорядиться исходом боя по собственному усмотрению.

Мима не очень-то понимал, как все будет, но очень хотел узнать.

— Отлично. — Он рассказал, где находится изобретатель.

Вдруг бой вспыхнул снова, но уже не так, как раньше. На этот раз обороняющиеся фермеры одерживали верх и никто не сбрасывал временной бомбы.

— Так тебе больше нравится? — осведомился Хронос. Видимо, он занимался делом, путешествуя во времени туда-сюда. Теперь реальность изменилась, по крайней мере в этом регионе. Изобретения сделано не было.

Мима покачал головой:

— Кажется, на сегодня с меня сражений достаточно… даже если ни одно из них не состоялось. Возвращаюсь домой.

— В моих владениях такое частенько случается, — проговорил Хронос.

Мима только диву давался, как этот человек еще сохранял здравый рассудок. Кто в состоянии догадаться, какие Хроносу приходилось распутывать головоломные узлы… из тех, которых никогда не было?

Мима сделал прощальный жест и вскочил на Верре.

Восторг все больше времени проводила вне Цитадели Войны. Ей очень нравилась земная работа, с которой она, судя по всему, хорошо справлялась. Впрочем, та налагала на девушку определенные обязательства. Мима радовался, что возлюбленная так хорошо приспособилась, но ему не нравилось столь часто проводить ночи в одиночестве.

Естественно, под рукой всегда была Лила. Когда Мима не мог заснуть, он гулял в саду, и демоница всегда находилась там. Разумеется, она постоянно была готова, преисполнена желания и могла бы стать его наложницей, однако целый ряд соображений мешал Миме воспользоваться такой возможностью. Во-первых, Лила происходила из Ада, а он по-прежнему не доверял созданиям Сатаны из принципа. С другой стороны, Мима начал терять уверенность в Восторг, что склоняло его к мысли не торопиться воспользоваться услугами другой женщины. Если бы положение Восторг было совершенно определенным и будь она беременна, то обзавестись наложницей было бы, в сущности, обязанностью, дабы не подвергать дополнительным тяготам ту, кто вынашивает его наследника. В теперешнем же положении наложница была бы преждевременна. Ему надо беречь свое семя для наследника, а не растрачивать как попало. Поэтому появление наложницы сейчас могло быть истолковано в том смысле, что он не желает Восторг или не хочет иметь наследника, а это не соответствовало действительности.

Кроме того, возникало маленькое побочное обстоятельство: Мима не был уверен, что Лила девственница. Безусловно, мужчине необходимо познать несколько женщин, ибо ни одна женщина не способна обеспечить необходимого разнообразия, но очень важно, чтобы женщина знала только одного мужчину. Достоинство принца серьезно пострадает, если он соединится с нецеломудренной женщиной. Создания Сатаны по всем меркам были сомнительного происхождения, и их формы здесь, в мире духов, оставались текучими и неверными, так что Лила вполне могла оказаться лже-девственницей.