Сколько же тут вложено труда и материала, а сколько это заняло времени. Обалдеть!

 Во дворе стояло всего несколько машин и один БТР.

 Я припарковался на свободное место.

 Парень в чёрной форме, похожий на срочника, быстрым шагом шёл к нашей машине.

 -Это за тобой. -сказал Фома. -Нам туда, -показал он на синие двери в стене, -а тебе с ним, к Седому.

 Я перевёл вопросительный взгляд на Лешего

 -Я Прапору сказал за ребят и то, что ты с Седым поговорить хочешь. Вот, провожатого и выслали. Да ты не переживай, машину тут оставь, потом на стоянку перегонишь. Алиску с отпрысками мы заберём. Кормить её когда можно?

 -Сегодня вечером бульона не жирного дайте, воды давайте уже нормально, живчик по три раза в день и в ночь. Перевязку завтра сменить... начал я перечислять все процедуры.

 -Ты никак на неделю собрался? -удивился Арман.

 -Да вроде нет -пожал я плечами.

 - В"Баракуду" зайди, когда освободишься. Мы либо там будем, либо там скажут, где нас найти -сказал Фома.

 Пожав друг другу руки, мы разошлись в разные стороны.

 Мы поднялись по бетонным ступенькам, к двустворчатым дверям из метала, с узкой прорезью для стрельбы.

"Срочник" нажал на звонок, три раза.

 Спустя пару минут дверь открыл примерно такой же срочник, в такой же форме.

 Мы пошли по коридору, глухому, сплошь бетонному без окон, спустились в низ на два пролёта и опять по такому же коридору, но уже переодически с дверями.

 На стенах лампы дневного света, но всё равно, жуткое место, будто душу вытягивает, по капле.

 По спине пробежал табун мурашек, волосы на руках стали дыбом.

 Подошли к такой же металлической двери, только более узкой. Мой провожатый вежливо постучал.

 -Входи -послышалось с той стороны.

 Провожатый молча развернулся и пошагал прочь, оставив меня перед дверью.

 Я вошёл.

 Передо мной, за массивным деревянным столом, сидел мужчина, лет сорока, перебирая тонкими, длинными пальцами пианиста, какие-то бумаги. Сам худощав, волосы чёрные, как смоль, глаза тоже чёрные и Жёсткие, цепкие, колючие, будто во внутрь смотрит а не на тебя. Нос орлиный, губы узкие, плотно сжаты. Гладко выбрит, стрижка очень короткая, по бокам почти под ноль. Одет по гражданке, но военная жилка всё равно угадывалась.

 -Добрый день. -сказал я, немного придя в себя от его взгляда и первого, далеко не приятного впечатления.

 Смотрел как то старый фильм, про КГБ, так вот, ощущение, будто к такому КГБисту и попал.

 -Здравствуй Док, заходи, присаживайся. Ты хотел поговорить со мной... Чаю или чего по крепче?

 -Чай.

 Седой подошёл к шкафу, открыл двери. На полке стояло всё для чая, для покрепче, закусить и само"по крепче" в виде какого то коньяка.

 -Ну что, рассказывай, что там у тебя стряслось и куда делись мои ребята?

 Мы беседовали часа четыре, по ощущениям.

 Первое моё негативное впечатление об этом человеке, оказалось не совсем верным. Да, он очень опасен и это чувствуется за версту, но он не садист, не моральный урод. Внутренней гнили в нём, я тоже не почувствовал.

 Я рассказал абсолютно всё, от моего сдвига, на тему большого Писца и до входа в эти двери.

 Книги, его очень заинтересовали и мой дар тоже. Оказывается, этот дар является практически безграничным источник информации о чем угодно, а книги, это вообще тема отдельного разговора.

 Мне тут же было предложено молчать об этом, и место в секретной службе, вместе с гражданством и очень приличной зарплатой, плюс бонусы от проделанных операций. Но на пока я отказался от должности, хотя сотрудничать, при надобности согласился. Я объяснил, что просто не мог себя связать какими либо обязанностями и ответственностью, пока не привезу домой Василису. Но по окончанию своих дел, обязательно приму это предложение.

 хм... домой... а я действительно уже считаю это место своим домом.

 Гражданство мне всё равно дали и процент отстёгивать, за помощь обещали, честно предупредив, что берут меня «на карандаш», потому что с носителем такого дара надо либо дружить, либо убить.

Я это и сам понимал.

С наследством Седой порешал тут же, сделав пару звонков. Синюю, ламинированную карточку, на шнурке, указывающую, что я гражданин стаба"Светлый", мне вручили буквально через час, после того как забрали написанные бумаги.

Когда я спросил с каких это благ мне гражданство, ели я пока не работаю на стаб, Седой ответил, что только последний идиот не попытается присвоить такой источник информации.

 - Если бы у тебя не было жилья, Док, -продолжал он - то я бы тебе и дом дал и даже сам бы его обставил. Кстати, карта у тебя синяя, а это говорит о том, что ты имеешь право хранить огнестрел любого калибра и в любом количестве у себя дома. Передвигаться по Стабу на машине.

 Я в изумлении поднял брови.

 -Ого, вот так и сразу? А если я псих какой?

 -Тогда я зря занимаю свой пост. -улыбнулся Седой.

 -так ты на скребера идти собрался? -продолжил он пригубив чашку с чаем.

 -Ну да.

 -Ты хоть представляешь что это и куда ты сунешься?

 -Приблизительно и теоретически. Но я же не завтра побегу его убивать, сломя голову. Ясное дело, сначала потренируюсь немного, опыта наберусь, разузнаю всё. Надеюсь за это время ещё дар какой проклюнется и надеюсь это будет боевой. Ну анет, так что нибудь придумаю, у меня ещё три месяца в запасе, до следующей перезагрузки.

 Седой меня слушал с лицом доктора в псих лечебнице, но к концу моего монолога всё же не выдержал и заржал:

 -Конечно, аж целых три месяца -повторил он, сквозь смех и слезы.

 -Знаешь Док, вот хороший ты мужик, но только действительно, с головой у тебя не порядок. Ты такое больше ни кому не говори, ладно? Не зарабатывай себе славу блаженного, тебе ведь ещё в секретке работать. Давай лучше по пятьдесят конины, пока я со смеху не сдох! А с твоим скребером, мы что нибудь придумаем.

 Конина была хорошей и зайду на перед, месяца на три, сдружились мы с этим человеком очень даже.

 Первое, что во мне проснулось, это слух. Я услышал жужжание, какого-то крупного насекомого.

Потом я почувствовал во рту ириски, с чудовищно гадким вкусом и сушняяяк! Чудовищный такой сушняк! Во рту кошки нагадили, язык к нёбу прилип, обоняние уловило запах перегара и меня затошнило. Глаза разлепил с великим трудом, постепенно, свет был крайне не приятен. Как ни странно, но голова не болела.