– Тоскуешь, Сашенька?

Ну вот! Когда я привыкну к манере мадам возникать будто из воздуха? Все-таки у Александры Петровны очень легкая походка.

– Да, – только и смогла ответить я, застигнутая врасплох.

– Заходи ко мне через полчасика. Поболтаем. Подготовь пока полную распечатку по визитам клиентов, надо отдать бухгалтеру. Послезавтра зарплата.

Ну вот и месяц пролетел. Как быстро! Я вернулась в приемную и села за компьютер. Да, вовремя принесла новую программу: десять минут – и распечатка готова. Кто, когда и к какому специалисту приходил. Очень удобно. Молодец Саша! Надо будет похвалить себя Александре Петровне.

Гордая собой, я понесла плоды моих трудов своему «эзотерическому» начальству. Желание похвастаться ноу-хау немного повлияло на мою привычную воспитанность. Я вошла не постучав. И увидела то, чего ни в коем случае не должна была видеть: один из клиентов Александры Петровны, тот, что называл ее Сашенькой и целовал ручки, сидел, уронив голову на стол, на ее руку, другой рукой она нежно гладила его по волосам и говорила:

– Паша, Паша, родной, успокойся. Перемелется, мука будет. Она сама этого хотела… Ты же знаешь, все равно бы у нас с тобой ничего не получилось. Знаешь ведь. Не судьба…

Выдавив придушенное «извините», я спешно ретировалась обратно в приемную, логично рассуждая, что, если я понадоблюсь Александре Петровне, она сама меня позовет. Когда клиент появился в салоне, я не заметила, сидела за компьютером, погруженная в работу. Да, кажется, один раз Александра Петровна ходила открывать. Но звонка я не слышала! Через полчаса я поняла, что разговора с мадам сегодня не получится. Сложила отчет в папку, сделала на принтере красивую наклейку «Отчет по работе с клиентами» и тихонько подсунула под дверь кабинета «великой и ужасной». И ушла, аккуратно закрыв за собой дверь.

Выйдя из салона, я подумала, что если сегодня такой день, когда вокруг меня водоворотами кружит любовная и сексуальная энергия, то надо напиться. Желательно вусмерть. Поскольку мне, бедной покинутой девушке, насладиться этими энергиями в полной мере все равно не удастся. Значит, надо компенсировать. Можно пивом. Напиваться одной чертовски скучно. На определенной стадии опьянения будет совершенно некому поплакаться в жилетку, а это не по-нашему, не по-бразильски. Да и веселее вдвоем. Одинокое пьянство – порочный путь. Итак, надо найти еще одно разбитое сердце, скооперироваться и сообразить на двоих. Если учитывать, что до первой получки в салоне осталось два дня, денег у меня достаточно. Если не сказать неприлично много. Что-то в этом месяце я мало потратила. Можно даже куда-нибудь сходить. Например, в «Дублин». А еще можно засесть в одном из китайских ресторанчиков и налиться по горло пивом, заедая его разными экзотическими вкусностями.

Ну вот, идея родилась, средства есть – надо воплощать. Самая несчастная в моем окружении на сегодняшний день, по моим предположениям, – Глафира. Это ведь она умчалась с эзотерического фестиваля как ошпаренная, спасать своего журналиста. Я нашла в записной книжке Глашкин телефон.

– Да! – проорала моя маленькая трубочка звонким Глашкиным голосом.

– Привет, это я, узнала? Глаш, у меня к тебе дело.

– Какое?

– У тебя как со свободным временем?

– Через полчаса освобожусь.

– А с настроением?

– Поганое. А что?

– Аналогично. Есть хорошая идея – сходить куда-нибудь и напиться. Если нет денег, ерунда, я почему-то оказалась богатая перед зарплатой.

– Деньги не проблема. А что случилось? Из-за чего будем пить?

– Из-за чего пьют молодые и красивые? Из-за мужиков, конечно. Самый распространенный повод. Ну что молчишь, у тебя на личном фронте все зашибись, что ли?

– Да не сказала бы.

– Так, может, будем пить и плакаться друг другу в жилетку? Отличная перспектива!

– Согласна. Только у меня еще одна идейка есть. Ты где находишься?

– В данный момент недалеко от Сытного рынка, а что?

Глафира на минуту задумалась.

– Подходит. Я сейчас в «Балтийском доме», можем встретиться через полчаса у входа. Да, слушай, но я хочу попросить тебя об одной вещи. Это не сложно. Сделаешь?

– Смотря что.

– Не волнуйся, все очень просто. Если ты рядом с рынком и там продают огурцы, купи, пожалуйста, пару килограммов.

– Мы что, будем напиваться, таская за собой авоську с огурцами?

– Нет. Таскать не будем. Я же сказала, у меня идейка есть. Очень помогает развеяться. Для этого нужны огурцы, красная ленточка и текущая вода. Река или канал. И желательно хорошая компания. Хочешь поучаствовать?

– Если помогает развеяться, то обеими руками за. Огурцы уже вижу. А ленточку нет. Значит, два килограмма? А если три?

– Не стоит. Три – это перебор. Два бери. Все, мне некогда. Покупай огурцы – ленточки у меня два метра в сумке еще с весны валяются.

– А поподробнее?

– Потом расскажу. Давай хватай огурцы и подходи.

И Глашка бесцеремонно отключилась. Ну, это нормально. Глафира работает не только на телевидении гримером, но и в театре подрабатывает. Она девушка деловая и занятая. Это, кстати, при всей ее фантастической влюбчивости помогает ей держаться в форме и особо не раскисать, когда ее очередной роман доходит до какой-нибудь особенно печальной фазы. Некогда плакать, работать надо, деньги зарабатывать. Глашка, как и я, живет отдельно от всей своей безумной семейки и заботится о себе сама. Ее мама, как и моя, человек страстный. Но если страсть моей матушки – мой батюшка, то Глафирина мама страстный общественный деятель. Она известный в своей среде человек с хорошей репутацией. Постоянно что-то организует – какие-то выставки, фестивали, короче, ведет бурную просветительскую деятельность. И неплохо зарабатывает, что помогает ей обеспечивать всем необходимым многочисленных Глафириных братьев и сестер. Периодически Глафира ворчит, что матушка родила такое количество детей только для того, чтобы вокруг нее было как можно больше народу. Но, если подумать, все мы несправедливы к своим матерям. Даже моя до предела избалованная матушка находила повод для недовольства бабулей. Со временем это проходит. А Глашке я даже завидую немного. У нее тесная связь с родными, и ее мама частенько обрушивает на нее водопады материнской заботы и любви. По словам Глашки, совершенно некстати, но я думаю, она лукавит. Моя балует меня этим совсем редко. Обычно я общаюсь с родителями по телефону. Или сама наведываюсь по вечерам. Но конечно же они меня любят…

Ну вот, огурцы куплены у симпатичного южного парня. Мы поторговались от души, и он здорово уступил мне в цене, за мои «прекрасные глаза» и еще потому, что «вечерний базар дешевле утреннего». До встречи оставалось пятнадцать минут.

Я купила три бутылки холодного светлого пива в ларьке на трамвайной остановке, открыла одну и присела на ограждение аккуратно напротив входа в театр. Что-то в Питере стали слишком много пить. Еще только начало восьмого, а уже столько пьяных! Особенно здесь, в сквере возле «Горьковской». Раньше вроде меньше было? Или сегодня вечером все лечат разбитые сердца алкоголем? Да нет, скорее разбитые морды.

Бутылка уже подходила к концу, когда появилась Глафира. Усталая, но деловитая, как всегда.

– Привет, Сашка! Уже начала?

– Привет! Ха! А что мне оставалось делать? Кстати, там, в огурцах, есть еще парочка. Может, откроем и продолжим, пока решаем, куда пойдем?

– Давай. Не откажусь. Но сначала мы пойдем кидать огурцы.

– Еще раз объясни, что делать? Мне как-то непонятно. Раньше я совершала с огурцами другие манипуляции. Я их банально ела.

– Что тут непонятного? Давай открывай пиво, по дороге расскажу. Это весело. Нам надо на набережную.

Я девушка предусмотрительная, и в качестве брелка для ключей у меня открывалка. Мы откупорили бутылки и, прихлебывая из горлышка еще прохладное пиво, побрели по направлению к Неве.