– А как же!

Внизу засигналили. Я чмокнула тетушку и спустилась на веранду, там меня перехватили родители и сунули пакет с огурцами. Я поцеловалась с папой, обняла маму и побежала в машину.

– Мама, ты сохраняй, пожалуйста, оба варианта. Свой редакторский и мой первичный. Ладно?

– Ладно, ладно. Не беспокойся.

Мы с Катериной уселись на заднее сиденье, и она стала вполголоса рассказывать мне все перипетии истории с французским контрактом. Дорога пролетела незаметно. Вот уже сияющие огнями автострады, ведущие в родное Купчино. Мы с Катькой поднялись ко мне. Андрей остался ждать в машине. Подруга тащила с собой какую-то огромную сумку, по виду набитую доверху. Когда мы поднялись, я полезла за расписками, а Катька вывалила из сумки кучу вещей, сшитых за этот год.

– Это тебе, Сашка.

– У тебя что, приступ патологической щедрости?

– Отнюдь. Это то, что я или не смогла продать, или не захотела. Тут со всех сезонов. Не нравится – раздай. И не комплексуй, все логично! Пока я там – все устареет. А с собой я лишнего не потащу. Кристинке и Ксюше я уже все подарила. Девочкам тоже. Так что это все тебе.

– Вот еще, раздай! Я лучше свое старое раздам. А это носить буду. На целый год я самая модная девушка в Купчине! На вот расписки Андрея.

– Держи деньги. – Катька сунула мне пачку долларов пополам с евро.

Пересчитывать я не стала. Просто убрала в тумбочку. Теперь у меня есть спасательный круг от Аристарха. Спасибо, Катя, ты сама не знаешь, что для меня сделала. Можно и Глеба прогнать, если тошно станет. Я достала карты. Усевшись за стол в кухне-столовой, накрытый египетским платком, я разложила карты. По всему получалось, что дела у Катерины в Париже пойдут хорошо и приедет она на родину с большими деньгами и почетом. Только не так быстро, как думает. На полгодика задержится. А вот любовь… Тут все в руках Божьих. МЫ не стали углубляться, чтобы своей интуицией не проторить дорожку тому, что еще не решилось на небесах. Когда Катька ушла, меня осенило: а ведь часть предсказаний Юлианы сбылась! Вот оно, новое дело, в которое меня втравили Андрей и Катя! Так, может, и все остальное?.. Окрыленная надеждой, я отправилась в душ и спать.

Утром я вскочила раньше будильника и стала собираться. На кресле навалом лежали Катькины подарки, я так и не повесила их в шкаф. Но для этого надо делать ревизию барахла. Освобождать место, выбрав из нарядов те, что уже надоели, и подготовить их к раздаче. Раздать есть кому. Обычно сначала я несла их матушке, и она отбирала то, что ей подходило. Остальное раздавала своим подругам и коллегам для дочерей или подросших внучек. Они окрестили эту ежесезонную раздачу моих тряпок «секонд-хенд от-кутюр».

Я быстро собралась и стала думать, что дать Катерине с собой в дорогу, чтобы «на французской стороне» ей жилось веселее. Взгляд скользил по полкам, и неожиданно я увидела фотографию с показа самой первой большой коллекции Катерины, где мы все: Катька, я, Кристина, Ксюша и моя дорогая и любимая бабушка. Пять лет назад. Альтернативное шоу в каком-то ангаре какого-то предприятия на проспекте Обуховской обороны. Как было весело! Как давно!

Я положила карточку в сумку и, не дожидаясь Катькиного звонка, пошла к ней домой. Утро стояло погожее, питерское небо не собиралось плакать по отъезжающей подруге, ни намека на облачко. Если верить приметам, то дорога у Катерины будет легкой и она обязательно вернется с добычей в этот нереальный го-Род на берегу широкой и медленной реки, в которую Мы с Глафирой так отчаянно кидали огурцы. А ведь сработало! Надо же!

Дверь открыла Катина мама. Глаза мокрые и припухшие. Катька не зря боялась, что Ольга Валентиновна будет рыдать. Она уже плакала. Из глубины квартиры доносился Катькин голос:

– Мама! Кто там пришел?

– Саша.

– Привет, Сашка, уже хотела тебе звонить. – Катька вышла в прихожую. – Ма, ну перестань же ты, наконец! Мамочка, хватит плакать. Я же еду в Париж! В Париж, а не в джунгли Амазонки! Меня там никто не съест!

– Катенька, ты там поосторожнее. Там столько соблазнов! Там СПИД!

– Снова здорово! Началось! Здесь тоже. Все, все, перестань! Саш, давай присядем на дорожку. Мама, папа, садитесь. Андрей уже приехал, девочек надо забрать по дороге.

– Каких девочек?

– Моих.

Под «моими» Катька подразумевала двух самых верных своих учениц, Лялю и Иру, они уже год как закончили училище, но продолжали работать над ее шедеврами. Лютаева купила им по навороченной швейной машине и доверяла им самые убойные вещи. По всему видно, что из Катерины получится прекрасная хозяйка модного дома. Рачительная, разумная, умеющая работать с персоналом, уважающая чужой труд и талант и вместе с тем жесткая, властная, авторитарная… и обожаемая.

Внизу засигналил Андрей. Катька засуетилась, Ольга Валентиновна активнее завсхлипывала, Катин папа хряпнул рюмочку за счастливый отъезд, и мы все стали искать местечко, где бы нам угнездиться для ритуального присаживания «на дорожку». В квартире все было вверх дном. Сели на кухне. Катька вскочила первая. Поцеловала мать, обняла отца и, схватив в одну руку чемодан на колесиках, в другую сумку на длинном ремне, поволокла все к двери. Я двинулась следом. Ольга Валентиновна перекрестила нас обеих. Умоляюще посмотрела на дочь:

– Катенька, позвони мне сразу же, как прилетишь.

– Обязательно.

– Сашенька, заглядывай ко мне иногда.

– Конечно, тетя Оля. Мне Катька будет писать по Интернету для себя и для вас, вы будете ко мне приходить письма читать.

– Все. Саша, побежали, некогда. На Московском всегда пробки. Мама, прекращай, ты мне уже всю душу вымотала.

– Катенька, может, я с вами в аэропорт?

– Ни за что, – отчеканила Катя и прогрохотала к лифту.

Внизу около вымытой машины стоял очень грустный Андрей. Просто ослик Иа-Иа в свой день рождения. Мы погрузили вещи в багажник и поехали. Девочек взяли на углу, у казино «Слава». Когда-то это был обычный кинотеатр, в который мы с Катериной ходили прогуливать школу. Давно. В прошлом веке.

В аэропорту мы суетливо метались, пока не нашли нужную стойку для регистрации, в очереди напряженно и нелепо шутили в ожидании разлуки. Потом все замолкли, и повисла грустная пауза. Объявили посадку. Катька летела через Москву, и таможня ей еще только предстояла. Перед тем как пройти через арку металлоискателя, Катерина повисла на шее у Андрея, затем порывисто подбежала к девчонкам, что сиротами жались в сторонке, и произнесла короткую прочувствованную речь:

– Так! Не киснуть. Ляля! Лариса! Работай над собой! Ира, не забывай – больше творчества. Все частные клиентки попроще отойдут вам. Я их обзвонила. Не пропадете, деньги будут. Приеду – возьму к себе. Если, конечно, не деградируете. – Потом обернулась ко мне: – Саша! Держи документы в порядке. Я имею в виду заграничный паспорт. Я пришлю тебе приглашение от модного дома. Займешься визой. Если не получится, то сама сделай, ладно? Через турфирму какую-нибудь.

Я кивнула. Она бросилась меня обнимать и тискать. Когда отпустила, я протянула ей старую фотографию:

– На. Это тебе. Для пущей ностальгии.

– Надо же. В рамочке.

– Бабушка сохранила. Возьми. Скучай и помни.

– Забудешь вас, как же!

Спрятав фотографию в сумочку, Катя подбежала к Андрею, и они, как положено возлюбленным, слились в долгом объятии. Голос судьбы в лице диспетчера аэропорта Пулково объявил, что посадка заканчивается, и Катерина, вырвавшись из рук Андрея, не оглядываясь, нырнула в арку. Уже на той стороне она обернулась и достала расписки и помахала ими в воздухе:

– Андрей, ты ничего Саше не должен. И никому не должен.

Она резко повернулась и исчезла за спинами улетающих. Ляля и Ира прослезились. Андрей стоял еще более потерянный. Похоже, Катькино великодушие совсем раздавило его. Я подошла к девчонкам:

– Девушки, хорош плакать. Она обязательно вернется. Насовсем не останется. Париж для нее слишком буржуазен.