Гитлер не только говорил, но и писал о своей гениальной непогрешимости. Он лично сформулировал заповеди членов НСДАП, среди которых была и такая: ФЮРЕР ВСЕГДА ПРАВ.

У нас такие заявления — в разряде пошлого казарменного юмора. И если члены нацистской партии, читая это, не кувыркались от смеха, если подчинялись тому, кто всегда прав, значит, уровень их был такой же, как и у «великого сына германского народа». А может быть, и ниже.

Посмотрим же, как Гитлер и Сталин принимают решения и как эти решения выполняются. За сталинским умением толково вести совещания, деловые встречи и переговоры стоял простой секрет: он к ним готовился. Перед любой встречей с министрами, генералами, конструкторами вооружения, главарями тайной полиции, секретарями обкомов и крайкомов, партизанскими вожаками, дипломатами, представителями иностранных государств, разведчиками, директорами предприятий Сталин собирал необходимые сведения и их изучал.

«У него был свой метод овладения конкретным материалом. Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с небольшими офицерами Генерального штаба — майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора-два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько хорошо подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью… Пожалуй, пользуясь таким методом, он порой любил подчеркнуть перед ними свое знание обстановки. Но все же главное состояло в том, что его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с небольшими офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием решений была работой в высшей степени разумной» (Маршал Советского Союза Жуков. ВИЖ. 1987. No 10).

О том, как Сталин знал обстановку и как требовал этого знания от подчиненных, рассказывал генерал армии С. П. Иванов. В 1942 году он был полковником, начальником оперативного управления штаба Юго-Западного фронта. Готовится Сталинградская стратегическая наступательная операция. Командующий фронтом болен. Тогда ехать надо начальнику штаба фронта, но назначен новый начальник штаба, и он еще не прибыл. Во все планы посвящены только три человека. Третий — начальник оперативного управления штаба фронта полковник С. П. Иванов. Вот его Сталин и вызвал к себе. Самолетом — в Москву, с аэродрома — прямо в сталинский кабинет. На обсуждение обстановки — 30 минут. Эти минуты были использованы с предельной интенсивностью. Сталин выступал в роли противника, загонял бедного полковника в безвыходные ситуации и требовал немедленных, правильных и точных решений. В моменты особого запредельного напряжения организм человека автоматически включает системы защиты. У разных людей в разных ситуациях это проявляется по-своему. В данном случае организм полковника отвечал мощным подъемом температуры тела и необычно интенсивным выделением пота. Гимнастерка на нем вымокла так, словно ее полоскали в реке.

Полковник отбился. Немедленно из сталинского кабинета — на Центральный аэродром, и — в район Сталинграда. В самолете на Иванова навалилась неизбежная после такого напряжения сонливость. А командиру корабля на борт радиограмма: разбудите пассажира и поздравьте с присвоением воинского звания — генерал-майор. И — соответствующая подпись.

Процесс принятия сталинских решений слагался из двух элементов:

— во-первых, он предварительно изучал вопрос;

— во-вторых, на совещаниях давал высказаться всем, внимательно слушал, отбирал ценное и важное и поворачивал обсуждение в нужное, единственно правильное русло.

У Гитлера — наоборот. Прежде всего он отказывался изучать обстановку. Он ее игнорировал.

«Он со свойственной ему манерой богемного художника презирал трудовую дисциплину и не мог, а то и не желал принудить себя к планомерной работе… Собственно день у него начинался с продолжительного обеда» (Шпеер. с. 140).

«Гитлер демонстрировал поразительное незнание истинного положения вещей» (Там же. с. 409).

«Неверная оценка Гитлером ситуации приняла уже совершенно абсурдный характер» (Там же. с. 555).

«Гитлер с большим недоверием относился к всевозможным математическим расчетам… Фюрер с презрением отозвался о вышедшем из-под пера начальника главного управления военной экономики Георга Томаса меморандуме, ибо генерал необычайно высоко оценил советский военный потенциал. Томасу, как и ОКВ, немедленно было запрещено заниматься этой темой» (Там же. с. 414).

Гитлер не только не знает и не желает знать реальную обстановку, он не только как страус австралийский прячет голову в песок от грозной опасности, но еще и запрещает подчиненным вникать в обстановку и ее изучать.

Чтобы решать, нужно знать. Как же принимать решения, не зная обстановки? Для нас это невозможно, но в гитлеровской Германии было все возможно. Гитлер принимал решения не на основе изучения и оценки ситуации, а просто так, не тратя времени на размышления. «Ни у кого из присутствующих на оперативных совещаниях не вызывала возмущения манера Гитлера принимать решения по наитию. Он не брал в расчет ни анализа военного положения, ни потребностей войск в боевой технике, обмундировании и продовольствии и никогда не поручал группам экспертов со всех сторон рассмотреть наши наступательные планы, а также возможные контрмеры противника» (Там же. с. 415).