В общем, в приемную князя Телепнева я вошел лишь незадолго до полудня следующего дня, успев перед этим встретить прилетевшего из Свеаланда Попандопуло и хорошенько расспросить его перед визитом к начальству. Новости, кстати, были вполне себе замечательные. Леопольд Юрьевич, оказывается, не стал терять время на то, чтобы носиться по всем заинтересовавшим его производствам Свеаланда, словно укушенный. Нет, господин Попандопуло поступил проще… Пользуясь правом распоряжения опционом, он дал распоряжение ганзейской конторе на покупку целого перечня товаров через указанные им столичные представительства свеаландских заводов. Теоретически можно было устроить подобную закупку и из Хольмграда, да вот только без надлежащего контроля есть риск получить совсем не то, что требуется, а то и вовсе пролететь с ценой…

– Виталий Родионович! Рад, искренне рад видеть вас в добром здравии. – Вскочивший из-за стола ротмистр Толстоватый, бессменный секретарь и адъютант главы Особой канцелярии, широко улыбнулся, и я с удовольствием пожал руку приятеля.

– Взаимно, Вент Мирославич, взаимно. Что князь? Занят?

– Его сиятельство еще не приехал. Обещал быть к полудню. – Толстоватый бросил короткий взгляд на напольные часы в углу приемной и уверенно кивнул. – Да, через четверть часа, не позже. А что, Виталий Родионович, расскажете о своем путешествии, пока Владимир Стоянович отсутствует? Хотя бы в общих чертах?

– Только за мзду, Вент Мирославич. – Улыбнулся я. Лицо Толстоватого на миг вытянулось, но почти тут же он улыбнулся.

– Кофий, чай… или коньяк? – поинтересовался ротмистр.

– Нет, нет. Коньяк это часа на три. А вот чашка крепкого кофию будет очень кстати. А то я толком и не уснул этой ночью, теперь вот в сон клонит. – Вздохнул я.

– Это после поезда… Все же почти трое суток под стук колес… Выматывает. – Понимающе кивнул Толстоватый.

– Ох, если бы так, Вент Мирославич, если бы так! Верите ли, так привык спать во время качки, что в нормальной постели сон уже и не идет. Всю ночь казалось, что чего-то не хватает. Извертелся, – посетовал я под смешок ротмистра.

– Надо же, и так, оказывается, бывает, – сочувствующе заметил Толстоватый, одновременно колдуя над джезвой.

Князь появился в приемной как раз в тот момент, когда мы с ротмистром приканчивали кофе. И, судя по официальному виду и количеству орденов, прибыл Владимир Стоянович отнюдь не из дома. Хм. Не рановато ли для деловых визитов?

– Сегодня день тезоименитства, – после обмена приветствиями заметил князь, отреагировав на брошенный мною удивленный взгляд. Только тут до меня дошло, что и Толстоватый красуется в парадной форме. Сыщик, называется… – Пройдемте в кабинет, господин Старицкий. Вент Мирославин, голубчик, подайте нам кофий и… пожалуй, коньяк. Через полчаса.

– Сделаю, Владимир Стоянович. – Кивнул ротмистр, и я шагнул следом за князем в его кабинет.

Устроившись за своим столом, Телепнев помолчал, после чего оперся локтями на столешницу и, положив подбородок на сложенные ладони, воззрился, иначе не скажешь, на меня. Минута, другая…

– Князь? – Я приподнял бровь, демонстрируя недоумение, и Телепнев словно отмер.

– Вот скажите, Виталий Родионович, – медленно заговорил глава Особой канцелярии. – Это у вас развлечение такое?

– Не понимаю, ваше сиятельство, – честно ответил я.

– Нет. Это я не понимаю. – Откидываясь на спинку кресла, вздохнул Телепнев. – Почему с вами постоянно что-то приключается, а?

– Хм… Ну, в данном случае моей вины нет. Это же была ваша идея с возрождением рода Старицких. Неудивительно, что нашелся настоящий представитель этой фамилии, которому такой оборот совсем не понравился.

– М-да… – Князь задумчиво потер лоб ладонью. Как я его понимаю. И разнос хочется устроить, и… всей правды не скажешь. Бедный-бедный Владимир Стоянович. А вот не фиг было подставлять меня с этими титулами да фамилиями. – Так вы, действительно считаете, что в покушениях на вашу жизнь виновен исключительно этот господин… как его зовут, кстати?

– Роман Георгиевич. – Аккуратнее, надо аккуратнее, и эмоции контролировать, в обязательном порядке.

– Да-да… Роман Георгиевич… Странное имя для русского, не находите, Виталий Родионович? – побарабанив пальцами по столу, отрешенно проговорил князь.

– Неудивительно, ваше сиятельство. – Я пожал плечами, откровенно не понимая, к чему клонит Телепнев. – Он ведь родился не на Руси, соответственно и крещен был не по русскому обычаю, а скорее всего в греческой православной церкви…

– Да-да… – повторил князь все с тем же задумчивым видом. – А греки, к сожалению, находятся под влиянием Порты… Ох, ладно!

Телепнев встрепенулся и, искривив губы в слабой улыбке, махнул рукой куда-то в сторону.

– Оставим пока это, Виталий Родионович, лучше поведайте-ка мне, как прошла ваша поездка. Подробно, по событиям и действиям. Все-таки телеграфное общение это совсем не то, согласитесь?

– Вас устроит устный доклад?

– Вполне… А отчет предоставите на днях. Скажем, завтра? – Интонация вопросительная, но просьбой тут и не пахнет. Ладно. Партия сказала: «надо», комсомол ответил: «есть». Придется этим вечером засесть за печатную машинку. Вот, кстати… надо будет подумать над этим пыточным агрегатом. Ведь ни ошибку не исправить, ни фразу переиначить на ней не получается… Стоп. С этим потом. А сейчас… поехали, что ли?

Князь слушал мой рассказ не прерывая и не останавливая. Лишь раз мне пришлось ненадолго замолчать, когда в кабинет вошел ротмистр Толстоватый с подносом, на котором красовалась пара чашек кофе и два пузатых «тюльпана» с коньяком.

Впрочем, до окончания рассказа ни я, ни князь к алкоголю не притронулись, а вот кофе Вент Мирославич приносил еще трижды. Наконец, я закончил свое повествование и, опустошив принесенный специально для меня бокал с сельтерской водой, откинулся на спинку кресла для посетителей.

– Положительно, Виталий Родионович, вы прямо-таки готовый герой для авантюрных романов, из тех, какими зачитываются мои внуки, – заключил князь. Я пожал плечами. А что тут скажешь? Помолчали. Взгляд Телепнева упал на забытые бокалы с коньяком, и он тяжело вздохнул. – А ведь у нас тоже есть новости. Свет уже третий день бурлит. Помнится, вы говорили, что Лада Баженовна дружна с маркизой Штауфен…

– Да, мы были представлены ей во время стоянки на Руяне. – Кивнул я.

– Передайте мои соболезнования супруге, – проронил князь.

– Маркиза?

– Скоропостижно скончалась в своем доме в Бреге, не далее как три дня назад. – Телепнев опрокинул в себя коньяк, и я автоматически последовал его примеру.

– Причины известны? – помолчав, спросил я.

– Апоплексический удар, Виталий Родионович. Она умерла во сне, – ответил князь.

– Да, Оттон Магнусович будет неутешен. Она была его хорошей знакомой. – Вздохнул я.

– Герцог – стойкий человек, уверен, он перенесет это несчастье. – Пожал плечами глава Особой канцелярии и уже совершенно другим тоном добавил: – Что ж, на этом, думаю, мы можем закончить, Виталий Родионович. Сегодня можете отдыхать, а завтра жду вас в присутствии, с докладом и… ваши подопечные совсем расслабились без присмотра. Надеюсь, вы сможете привести их в надлежащий вид.

– Приложу все усилия, Владимир Стоянович. – Поднявшись с кресла, я кивнул и направился к выходу.

– Да, Виталий Родионович, – окликнул меня князь, едва я взялся за дверную ручку. Пришлось притормозить. – Вряд ли боярин Шолка сподобится вас поблагодарить, служащие зарубежной стражи такие невежи, знаете ли… Так я это за него сделаю.

– Ваше сиятельство? – не понял я.

– Контрабанда, которую с вашей помощью задержали у Борнхольма, должна была уйти на юг… через Венд и Чехию.

– На юг?

– В Румынию. Так уж совпало, что незадолго до вашего доклада наша комиссия, для которой, кстати, вы подбирали охрану незадолго до отъезда, обнаружила странное шевеление румынских бояр в районе Плоешти. Не могу сообщить всех подробностей, но присланный вами список оборудования, вкупе с кое-какими иными сведениями, позволили сделать вывод о подготовке у Плоешти настоящего плацдарма…