На мое счастье, лес здесь был молодой. Повали нападающие старое, большое дерево, я непременно оказался бы в капкане. Так же, оценив обстановку, нашел место, которое донец легко перескочил. Как только мы оказались на свободе, я остановил лошадь и обернулся назад, Там по прежнему было тихо, нападающих не было видно, получалось, что все происходит как бы без присутствия людей. Только Ванина лошадь бесследно исчезла с дороги.

Все это напоминало вчерашний инцидент, за тем исключением, что у меня недостало самоуверенности броситься разбираться с обидчиками. Торчать на самом виду посередине дороги было глупо, и я поскакал в Богородское. Весь вояж занял около трех часов, так что здесь в поповской усадьбе ничего существенного не произошло. Стрельцы по-прежнему лежали по лавкам, попадья с дочкой обретались во дворе, сидели на лавочке. Только Ваня был занят делом, он трудился в свином хлеву в поте лица, видимо, выслуживаясь перед красоткой Кэт.

– А где моя Зорька? – рассеяно, поинтересовался он, когда я подошел посмотреть, чем он занят.

– Враги отбили, – туманно ответил я, незаметно издалека рассматривая предмет его вожделения.

– А... – протянул он, не проявляя никакого интереса к теме, – а я решил немного помочь батюшке по хозяйству...

Относительно батюшки он слукавил, а вот поповская дочка и правда была весьма симпатичная, из категории кукольных, ангелоподобных блондинок, с большими наивными лазоревыми глазами, льняными кудряшками, кокетливо выбивающимися из-под скромного платочка, пухлыми щечками и яркими полными губками. Короче говоря, идеальная мечта селянина.

– Как эти? – кивнул я на избу. – Не балуют?

– Не знаю, они во двор не выходили, – ответил он. – Пусть только попробуют!

У парнишки лицо стало таким непривычно злым, что мне показалось, что я вот-вот потеряю оруженосца. Теперь ему стало ясно, кого он призван охранять.

– Как, матушка, – спросил я попадью, подойдя к лавочке, за которой сидели мать с дочкой, – хорош у меня парень?

– Ты бы моего сыночка увидел, – ответила женщина, – тогда бы говорил.

– Братца и сестрицу на туретчину в полон угнали, – вмешалась в разговор Катя, – остальные братья и сестры в младенчестве умерли. У родителей только я одна осталась.

– Неправду говоришь! – воскликнула попадья. – Наш Варфоломей в Москву поехал и скоро назад воротится!

Я внимательно посмотрел на матушку. Похоже, с головой у нее было не все ладно: взгляд блуждал, не останавливаясь ни на чем конкретном, в то время как влажные губы собирались в умильную улыбку.

– Давно их угнали? – тихо спросил я Катю.

– Давно, я совсем маленькая была.

Работорговля на Руси была большой, почти неразрешимой проблемой. Существовала целая индустрия вывоза русских людей в восточное рабство. У державы были такие большие границы, что защитить граждан от постоянных набегов южных соседей правительство не могло.

Создавалась целая система городов-крепостей, пытались перекрыть дороги, но без Великой китайской стены сделать это было нереально.

– Нравится тебе Ваня? – тихо спросил я девочку, когда паренек отошел в сторону, а матушка отвлеклась на бродящих по двору кур.

– Не знаю, – ответила она, отводя взгляд, – парень как парень. Меня все равно за духовного выдадут, чтобы было кому тятин приход передать.

Как все женщины, поповна оказалась более реалистична, чем пребывающий в розовом тумане юноша.

– А если он пойдет в дьяки? – задал я провокационный вопрос.

Ответ оказался предельно лаконичный:

– Тогда я против родительской воли не пойду. Как они скажут, так и сделаю.

Идея пристроить паренька мне понравилась. Хотя он и помогал мне в странствиях, но одному было удобнее. Отправить его в родную деревню на холопство я не мог, а тут подворачивалась возможность одним выстрелом убить двух зайцев.

– Хочешь, я поговорю о Ване с твоим батюшкой?

– Не знаю, если тебе не в тягость, то поговори. Думаю, худого в этом не будет.

Какова была система подготовки священнослужителей в это время, я не знал. Предполагал, что, скорее сего, их пестуют в монастырях, но поговорить с отцом Петром, действительно, было бы не худо. Однако священник как ушел с утра в собор, так до сих пор и е возвращался. Тогда я сам отправился на поиски. Я уже говорил, что церковь в Богородском была бедной. Икон едва хватило на украшение алтаря. Только возле плохо выписанного лика Спасителя горела одинокая свеча. Отец Петр стоял перед иконой Сына божья на коленях и молился.

Я подождал, когда он кончит, не дождался и тихо вышел из храма. До вечера заняться мне было нечем, потому я решил его все-таки дождаться и переговорить о своем рынде.

Мимо церкви проходил крестьянин, приблизившись к паперти, он снял шапку, перекрестился и остался стоять на месте, с интересом глядя на нового человека. Заметив, что я на него смотрю, он подошел ближе и опять сиял шапку:

– Доброго здоровьишка, боярин, – вежливо поздоровался он, низко кланяясь.

Я ответил, ожидая, что тот будет говорить дальше. Лицо у него было заинтересованное и лукавое. Постояв на месте, он спросил:

– Никак в Москве, слышно, новый царь?

– Говорят, – ответил я, – только я сам там не был.

– Понятно, – сказал мужик, разом теряя ко мне интерес. – Думал, у тебя узнать, правду люди говорят, что нашелся младший сынок царя Ивана Васильевича.

Какая нужда была крепостному крестьянину в Московском царе, я не знал, думаю, как и он сам.

– А что за нечистые в вашем лесу обитают? – задал я интересующий уже меня вопрос.

– Какие еще нечистые? – удивился крестьянин.

– Ну, те, что вчера на стрельцов напали.

– Это, которые, у отца Николая на постое? – уточнил он.

– Да.

– То, поди, наши местные парни балуют.

– Какие еще парни! Хорошее баловство, за раз четверых стрельцов убили!

– Про то нам ничего не известно, а вот на черта зря напраслину возводят. Нет там нечистого, лес как лес.

– Может быть, ты меня туда вечером отведешь? – неожиданно для самого себя предложил я.

– Нет, на баловство у меня времени нет.

– Я заплачу.

– Сколько?

– Да хоть пару московок.