— Да. И по виду, и по голосу было ясно, что доктор Синклер смущен.

— Вы хоть на секунду выходили из операционной?

— Ни разу.

— Но именно в это самое время кто-то неизвестный ковырялся в нашей электропроводке и с нашими предохранителями. Выходит, Невидимка номер два?

— Как это только не пришло нам в голову? — заметил Джемисон. — Конечно, вы правы. Мы могли бы и сами до этого додуматься.

— Могли бы. Обнаружение трупа доктора Сингха и ознакомление с тем, что он представлял из себя на самом деле, — этого вполне достаточно, чтобы лишить вас соображения. Это только сейчас пришло мне в голову. Выходит, мне понадобилось больше времени, чтобы преодолеть шок.

— Возражаю, — заявил Паттерсон. — Если передатчик разбит, у немцев нет способов преследовать нас.

— Они и не преследуют нас сейчас, — продолжал терпеливо объяснить Маккиннон. — Батарейные контакты разъединены. Передатчик разбит, но это меньшее из двух зол. Больше всего Невидимке номер два не хочется видеть на горизонте судно Королевского флота. Они могут спрятать где-нибудь другой передатчик, хотя я очень сильно в этом сомневаюсь. Доктор Синклер, проверьте аптечку в амбулатории, хотя я уверен, что с нею все в порядке.

— Хорошо, — сказал Синклер, — есть, по крайней мере, хоть какое-то удовлетворение от сознания того, что они нас потеряли.

— В этом случае я бы не стал заключать пари, доктор. Скорее всего, я бы поспорил, что они, напротив, продолжают следить за нами. Подводная лодка не может пользоваться радиопередатчиком под водой, но вы не забывайте, что этот тип преследовал нас на воде и наверняка постоянно находился в контакте с береговой базой. Им точно известно наше местонахождение и курс в момент гибели их подводной лодки. Я даже не удивлюсь, если вдруг окажется, что за нами по пятам следует другая подводная лодка — по какой-то неясной причине мы представляем для немцев большой интерес. И вам не следует забывать о том, что чём больше мы продвигаемся на юго-запад, тем длиннее становятся дни. Небо довольно ясное. Вполне пригодные условия для «фокке-вульфа» или ещё для кого-нибудь, кто может нас подобрать среди бела дня.

Паттерсон холодно на него посмотрел.

— Вы — великолепный утешитель, боцман.

Маккиннон улыбнулся.

— Извините, сэр. Просто взвешивал наши шансы, вот и всё.

— Шансы, — повторила Джанет. — Так вы сомневаетесь в том, что у нас есть шансы добраться до Либердина, да, Арчи?

Маккиннон повернул руки ладонями вверх.

— Я — не игрок. Слишком много неизвестных. Любое мнение может сыграть важную роль. Я не сомневаюсь в наших шансах, Джанет. Думаю, что определённый шанс у нас есть. — Он помолчал. — Но надо сделать три вещи.

Сходить к капитану Андрополосу и его людям. «Радио» — международное слово. Если не слово, то язык жестов поможет. Большая часть команды «Аргоса» спаслась, так что вполне возможно, что среди них есть радист.

Он может взглянуть на эту машину и сказать, сможем ли мы ею воспользоваться как передатчиком. Лейтенант Ульбрихт, я был бы очень благодарен вам, если бы вы в полдень поднялись на мостик и сделали необходимые расчеты. И, наконец, третье. Если свет в палате А вдруг погаснет, то, кто бы ни был на дежурстве, он должен немедленно нажать на сигнальную кнопку.

Маккиннон поднялся, остановился и посмотрел на своей недопитый стакан.

— Ну и напоследок за тех, кто уже не с нами. Тут ещё полагается выругаться по галльски. Доктор Сингх. Да пусть твоя тень с сегодняшней ночи гуляет только по темной стороне ада. — Он поднял стакан. — За Невидимку.

Только боцман осушил свой стакан.

Прошло менее десяти минут после возвращения Маккиннона на мостик, как раздался телефонный звонок.

— Это Джемисон, — раздался голос в трубке. — Похоже, неприятности на этом чёртовом судне продолжаются. Очередной несчастный случай.

— Несчастный случай?

— Причём преднамеренный. Пострадал ваш приятель — Лимассол.

Это имя Маккиннон дал радиооператору, которого он отыскал среди команды «Аргоса». Ему также удалось выяснить, что этот человек — греческий киприот, родом из Лимассола.

— И что же произошло с моим дружищей Лимассолом?

— Его ударили чем-то тяжёлым по голове.

— Так, ясно, — спокойно произнёс Маккиннон, который по своей природе не был склонен к проявлению чувств. — Кто ударил его?

— Боцман, вы же прекрасно знаете ответ, так что зачем задавать этот вопрос? Откуда, чёрт побери, мне может быть известно, кто его ударил? Никому ничего неизвестно, кто что делает на борту «Сан-Андреаса». Старший помощник капитана оказался пророком, как будто он точно знал, какое следует дать имя этому кораблю. Название местности, где происходили одни несчастья. Я могу только изложить факты, так, как они мне известны. В тот момент, когда Лимассол уселся за передатчик, чтобы посмотреть, что с ним такое, дежурила сестра Мария. Спустя какое-то время Лимассол встал и знаками стал показывать, что ему нужны инструменты. Первого, кто подвернулся ей под руку, она послала с ним в машинное отделение. Я был там и дал ему все необходимые инструменты. Он также взял с собой мегомметр. Короче, он производил впечатление человека, который прекрасно знает, что делает. На обратной дороге, когда он проходил по коридору, ведущему в столовую, его ударили по голове. Чем-то тяжелым.

— А чем именно?

— Если вы немного подождёте, я свяжу вас с палатой А, куда мы его положили. За ним присматривает доктор Синклер, который может ответить на этот вопрос лучше, чем я.

После непродолжительного молчания в трубке раздался голос Синклера.

— Боцман? Вот вам, чёрт побери, и подтверждение существования Невидимки номер два — не то чтобы подтверждение было необходимо, но я не думал, что это произойдет так быстро. Этот тип времени даром не теряет. Опасный, непредсказуемый, Действующий по своей собственной инициативе, мыслящий на одной и той же волне, что и мы с вами.

— В каком состоянии находится Лимассол?

— В довольно плачевном, если не сказать хуже. Ударили чем-то металлическим, вне всякого сомнения. Вполне возможно, что балкой. Думаю, что нападающий имел только одну цель — убить его. С любым другим он наверняка добился бы успеха, но у Лимассола череп по прочности как у слона. Конечно, есть трещины. Мне придется сделать рентген его головы. Рутинная, довольно нудная работа, но совершенно необходимая. Мозг, похоже, не затронуло, но категорически утверждать этого нельзя. Я уверен только в следующем, мистер Маккиннон. Он выживет, но какое-то время будет нетрудоспособен. Сколько, сказать трудно.

— Это очень напоминает доктора Сингха, который в отношении лейтенанта Куннингэма постоянно говорил: ему станет лучше через два часа, через два дня, через две недели, через два месяца.

— Я то же самое могу сказать, потому что понятия не имею, когда ему станет лучше. Единственное, что я точно знаю, что, даже если он быстро поправится, от него будет мало толку ещё много дней, так что вы можете спокойно вычеркнуть его из своих планов, если таковые у вас есть.

— Я сделаю поправку в своих планах, доктор.

— Вот так-то. Похоже, выбора у нас нет. Тут мистер Джемисон хочет ещё что-то вам сказать.

— Это моя вина, боцман, — раздался в трубке голос Джемисона. — Возможно, если бы я хотя бы чуть-чуть подумал, этого бы не произошло.

— Откуда, чёрт побери, вы могли знать, что на Лимассола собираются напасть?

— Это верно, но я мог пойти с ним — не в качестве охраны, а просто чтобы посмотреть, что он будет делать, и приобрел бы, таким образом, кое-какие знания. Пусть совсем рудиментарные, совсем ничтожные, но это дало бы нам возможность освободиться от полной зависимости от одного-единственного человека.

— Тогда Невидимка наверняка шарахнул бы и вас. Нечего, сэр, корить себя за то, к чему вы не имеете отношения. Молоко свернулось, и не вы виноваты в этом. Если немного подумать, то окажется, что именно я совершил ошибку.