Добравшись до офиса, мы не успели облегченно вздохнуть, как события помчались с умопомрачительной скоростью.

Началось все с приезда Абрама Лазаревича, которому хотелось познакомиться с Пьером. Не успел я представить их друг другу, как в офисе нарисовались, как это зачастую бывает не вовремя, очередные гости. С удивлением я встретил двух молодых русских парней, которых когда-то выручил в поезде, ссудив им недостающие на покупку билета деньги. Прибыли они в мой офис в сопровождении солидного, щегольски одетого, но уже немолодого господина, который смотрелся на их фоне этаким умудренным жизнью, опытным во всех отношениях дядькой, выгуливающим подопечных.

Встретился я с ними в одной из переговорных комнат, и возможно, все бы прошло благополучно. Важный мужик, представившийся Сергеем Николаевич Вяземским, вернул мне одолженные пацанами деньги, и начал рассыпаться в благодарностях. Вдруг он резко замолчал, глядя сузившимися глазами на зачем-то вошедшего сюда Абрама Лазаревича. Тот, в свою очередь, тоже уставился на гостя недобрым взглядом и произнес:

— Вот уж, Саша, не ожидал я, что у тебя могут быть какие-либо дела с недобитыми беляками.

Гость не остался в долгу и в свою очередь спросил:

— Интересно, что краснопузым могло понадобиться от капиталистов, раз они прислали сюда такого цербера?

Ох, что тут началось! Эти двое, не слушая друг друга, подняли такой, простите за выражение срач, что хоть святых выноси. Главное, что разговаривали они почему-то между собой на английском языке. Вернее, кричали друг на друга. Поэтому, похоже, все находящиеся в офисе сотрудники сейчас слушали этот спектакль.

Я, охреневший от такого развития событий, довольно долго наблюдал за этой бурей страстей. Собственно, как и парни, которые даже потерялись от подобной картины. А потом, когда Абрам Лазаревич потянулся к карману, где у него обычно находился пистолет, я со всей дури стукнул кулаком по столу. Смачно получилось, и очень громко. Народ не то, что вздрогнул от неожиданности, а некоторые даже подпрыгнули, прямо находясь в положении сидя. Я, между тем, начал говорить. Если сначала я просто хотел выставить их из офиса, то в процессе своей же речи передумал.

— Если вы мне сейчас здесь устроите стрельбу, то победителей среди вас не будет, сам лично пристрелю или добью обоих.

От двери неожиданно донёсся голос Пьера:

— Советую прислушаться к словам молодого человека, он всегда выполняет свои обещания.

Я только кивнул ему на это головой, благодаря за поддержку, и продолжил говорить:

— Абрам Лазаревич, сначала вопрос Вам. Этот человек, я указал кивком головы в сторону его оппонента, был замечен во время войны в преступлениях перед советской властью? Я сейчас не спрашиваю о самом участии в этой братоубийственной войне. Меня интересует, участвовал ли он во всяких зверствах, издевательствах над мирным населением, и тому подобном?

Абрам Лазаревич, недобро посмотрел в сторону оппонента и отрицательно покачал головой, добавив:

— Нет, в этом он замечен не был. Там у них других хватало, тех, кто ненавидит все живое.

Я прервал его взмахом руки, видя, что он снова начал заводиться. Обращаясь к нему же, спросил:

— Скажите, Абрам Лазаревич, только не торопитесь сыпать лозунгами, подумайте прежде, чем ответить. А за что вы вообще воевали?

Тот, даже заикаться слегка начал, вытаращив на меня глаза, но быстро взял себя в руки, и как по-писаному, оттарабанил:

— За то, чтобы освободить народ от гнета вот этих вот. Он пальцем показал на противника, который даже с каким-то интересом наблюдал за происходящим.

— Только поэтому? Получается, что вам пофиг на страну в целом. Вас интересует только один вопрос — как избавиться от капиталистов? А дальше хоть трава не расти?

— Что ты такое говоришь, Александр? Естественно, мы и за страну тоже воевали, за её процветание. Вообще обидно, знаешь ли, проигрывать войны каким-то японцам. — Снова начал распаляться Абрам Лазаревич и мне в очередной раз пришлось гасить этот его праведный гнев тем же жестом.

Дождавшись, пока он замолчит, я повернулся к господину Вяземцеву и задал тот же вопрос:

— А Вы можете сказать, за что воевали?

Тот откинулся на спинку стула и вальяжно произнес:

— Да за то и воевали, чтобы не допустить к власти вот таких вот товарищей. Последнее слово он буквально выплюнул, а я задал уточняющий вопрос:

— Получается, что вы воевали только из-за личной неприязни к людям, которые свергли прогнивший режим и захотели пожить нормальной жизнью? На саму страну вам наплевать?

— Да что ты в этом понимаешь? — Тут же перешел на «ты» этот человек, с которого мгновенно слетела эта его показная расслабленность. — Я лично воевал за Родину, будучи не в силах смотреть на то, во что её превращают эти товарищи. — Он снова буквально выплюнул последнее слово.

Я же, обращаясь к обоим сразу, произнес:

— В общем, господа-товарищи, подведу итог. Говоря простыми словами, оба вы воевали за свою страну, её величие и надежду на лучшее будущее. Странно это, не находите? Вот честно, не понимаю, чего вы собачитесь? Да это сейчас и неважно. Важно другое. Кто бы что не говорил, как бы про себя не думал, страна никуда не делась. Она живёт и даже процветает.

Вяземский что-то на это хотел сказать, но я не позволил, продолжив говорить.

— Как бы кому это не нравилось, но государство на руинах империи возродилось, и сейчас оно стремительно развивается. А раз так, у меня возникает логичный вопрос — на хрена сейчас вам спорить о том, чего уже нет?

Я понимаю, что взаимные обиды мешают трезво оценивать существующие реалии и толкают на всякое разное. Но всё-таки главное понять я не могу. Зачем жить прошлым, когда есть настоящее? Что вам сейчас-то делить? В общем, вы тут поговорите, пообщайтесь. Только без стрельбы и мордобоя, потому что в первом случае это плохо закончится для вас обоих, а во втором вас отсюда просто вышвырнут. А я пока займусь некоторыми неотложными делами. Выпить и закусить вам принесут. Об одном прошу — задумайтесь хоть на миг над моими словами.

Как ни странно, эти двое выглядели какими-то притихшими и задумчивыми, а мне стало пофиг, чем закончатся их разговоры. Но, чтобы не мешать им чинить разборки, уходя, я позвал пацанов за собой. Пусть попьют кофейку и подождут своего старшего товарища в другом месте. Следом за парнями переговорную покинул и Пьер. Я отдал пацанов на попечение секретарши Майкла. Ее же попросил организовать доставку из ближайшего ресторана пару бутылок вискаря с разнообразной закусью и отправить все это в переговорную. А сам вместе с Пьером занялся действительно важными делами. В первую очередь, Пьер отправил оставшегося с ним телохранителя на пароход с приказом доставить сюда в офис троицу новых сотрудников, товарищей допрошенного засланца, вместе с капитаном корабля.

Мы решили всё-таки на несколько дней повременить с отплытием и прогнать всю команду корабля вместе с телохранителями и водолазами через наших психологов. Если уж отправляться в подобное плавание, то с проверенными, насколько это возможно, людьми. После этих первостепенных дел мы немного поломали головы над тем, где и как нас собираются грабить. Ничего не надумав, пока плюнули на это дело. Слишком уж мало исходных данных. Дождёмся результатов допроса оставшейся троицы, а потом и вернемся к этому вопросу. Сейчас я попросил Пьера присмотреть за Абрамом Лазаревичем и Вяземским, а сам пошёл разговаривать с двумя молодыми парнями, которые с довольно угрюмым видом так и сидели в импровизированной столовой над остывшим кофе, о чем-то тихо переговариваясь.

Я хотел с ними поговорить, порасспросить о жизни, но не задалось. Сложно разговаривать о чем-либо с людьми, которые отвечают на вопросы неохотно, да ещё и междометиями. Помаялся немного с ними, да и плюнул на это дело. Не хотят разговаривать — пусть дальше сидят и дуются, непонятно на что. Покинув столовую, я заглянул в переговорную и чуть не расхохотался. Абрам Лазаревич с Вяземским сидели по разным сторонам длинного стола и бухали, каждый свое. У каждого из них стояло по уже изрядно опорожненной бутылке виски и по нескольку тарелок с разнообразной нарезкой. Притом, я обратил внимание, что этих самых тарелок было строго одинаковое количество у каждого. Но вызвало моё веселье не это. Посредине стола (если считать в метрах, то приблизительно в паре метров от каждого из оппонентов) сидел Пьер, перед которым стояла пустая стопка и стакан с водой. Мне это показалось настолько смешным, что я чудом не заржал, как лошадь. Всё-таки я не удержался от подколки и прежде, чем покинуть переговорную, я произнес: