— Как же теперь быть? — спросил Кравцов.

— Ясно одно, — сказал Марков, — человек Будницкого, ходивший к девушкам, не имеет опыта и работал грубо, но Повара надо убрать.

Договорились, что на очередную встречу с Поваром в развалинах дома вместо Кравцова придет кто-нибудь из группы Будницкого и на том существование предателя закончится. Сам же Кравцов в этот час должен находиться на глазах у начальства.

Трудно было придумать что-нибудь конкретное на тот случай, если на бойцов Будницкого натолкнется агентура Циммера или, что еще хуже, Таубе. Марков обещал специально поговорить с людьми Будницкого, чтобы они работали более умело и тонко, однако одно это не устраняло опасности разоблачения. Единственное, что мог сделать Кравцов, — стараться вовремя узнать о подозрениях, возникающих у Циммера или Таубе, чтобы иметь возможность предупредить.

— С Циммером мне сделать это нетрудно, — сказал Кравцов. — А вот с Таубе — дело сложное. Умная и хитрая бестия.

— Умнее и хитрее вас? — улыбнулся Марков.

— А черт его знает! Во всяком случае, каждый разговор с ним для меня тяжелая работа, честное слово.

— Вся наша работа нелегкая, Кравцов. — Марков смотрел куда-то мимо своего собеседника. — Значит, Таубе о своей давней связи с гестапо говорит открыто?

— Даже хвалится.

— Это хорошо. — Марков заметил на лице Кравцова недоумение. — Очевидно, в его службе фашизму элемент случайности отсутствует, а это в свою очередь означает, что он таит в себе типичные пороки фашизма. Понимаете, Кравцов, хитрым, даже очень хитрым он может быть, а умным в объективном понимании этого человеческого достоинства он быть не может. Не может, и все. Фашизм и объективный ум — враждующие силы. Действительно умный человек не может искренне служить фашизму. Но если человек преданно работает на самом грязном и коварном фронте фашизма — в гестапо, он должен быть поражен всеми пороками фашизма. Так что чистый, объективный ум здесь исключается. Так вот: за что работает этот ваш Таубе? Прощупайте-ка его, Кравцов, где у него главное гнилое дупло? И как только вы это выясните, в вашей характеристике Таубе — «умный и хитрый» — первое качество исчезнет. Но тем не менее надо думать, как этого Таубе устранить…

Прошла еще неделя. С Поваром было покончено. Его никто не искал. Истопником в ресторане казино начал работать подпольщик, и подготовка диверсии значительно упростилась. За это время Кравцов сделал несколько попыток поговорить с Таубе в неслужебной обстановке, но тщетно. Таубе упорно избегал неофициальных встреч…

Во время очередного свидания Бабакин вдруг спросил Кравцова:

— Кого у вас в гестапо зовут Артуром?

— Из тех, кого я там знаю, — Таубе, — ответил Кравцов. — Ты его видел?

Бабакин с присущей разведчику точностью описал внешность Таубе.

— Почему ты спрашиваешь о нем?

— Он меня вербовал в гестапо.

— Ты согласился?

— Ломаюсь, — рассмеялся Бабакин. — Говорю ему, что боюсь и что ничего, кроме торгового дела, не знаю. А он жмет. Говорит, что ему как раз и нужно влезть в торговый мир. В общем стандартное, как оказалось, дело. Он интересуется золотишком. И когда я понял его стратегию, я сказал ему прямо, что помогу и без того, чтобы быть агентом. Пусть только даст на этом заработать и мне.

Кравцов слушал все это, затаив дыхание, а Бабакин заметил его волнение.

— Что это с тобой?

— Ты даже не представляешь, как это важно! — Кравцов вспомнил свой разговор с Марковым. — Ну и что, вы уже как-нибудь начали свой бизнес?

Бабакин снова рассмеялся.

— Ты торопишься, как и он. Я его всю весну промарьяжу, а потом суну ему какую-нибудь ерунду.

Кравцов рассказал Бабакину, кто такой Таубе и как с его появлением в гестапо усложнилось положение.

— Вот любопытно… — задумчиво сказал Бабакин. — А мне он умным не показался. Обычная гестаповская скотина.

— Но ты понимаешь, как важно его убрать. Ведь он каждый день может наскочить на людей Будницкого. Они малоопытные ребята и работают грубовато.

— Ладно. Дай подумать…

Спустя два дня они снова встретились и разработали план устранения Таубе. Как только гестаповец снова обратится с просьбой достать золото, Бабакин скажет ему, что человек, имеющий золотые монеты царской чеканки, обнаружился. Затем Бабакин познакомит Таубе с этим человеком. Это будет Будницкий.

Он пригласит гестаповца к себе домой. А там, в домике подпольщика, будут находиться еще два бойца. Если же Таубе идти туда не согласится, Будницкий ликвидирует его с помощью холодного оружия…

План был несложный, если не учитывать, что Таубе — опытный и видавший виды гестаповец.

Таубе познакомился с Будницким возле ларька Бабакина. Произошло это около шести часов вечера, на город уже опустились ранние зимние сумерки. Проинструктированный Бабакиным, Будницкий довольно удачно вел роль хамоватого деятеля черного рынка. Таубе не собирался очертя голову лезть в аферу. Он пожелал встретиться с Будницким через день, объясняя, что сейчас он без денег.

— Я вам не девка — через день бегать на свидания, — сказал Будницкий и сделал вид, что хочет уйти.

— Подождите… — Таубе пошел рядом с ним. — Чего вы торопитесь? Деньги и послезавтра — деньги.

— У меня свои планы, а у вас — свои, — равнодушно сказал Будницкий.

— Давайте пройдем до гостиницы, я возьму деньги, — предложил Таубе.

— Да что вы, ей-богу? — Будницкий с усмешкой смотрел на Таубе. — Идете на дело с пустыми руками, а я потом гуляй с вами по городу!

Будницкий свернул в переулок и прибавил шагу. Таубе не отставал.

— А откуда у вас золото? — вдруг спросил он.

Будницкий остановился, в одно мгновение заметив, что в переулке, кроме идущих впереди двух женщин, никого нет.

— Я еще не арестованный, чтоб меня допрашивать, — сказал он. — Нужен вам товар — берите, не нужен — до свидания.

Неизвестно, что замышлял Таубе, но он вдруг быстро опустил руку в карман пальто. В то же мгновение он получил сильный и точный удар финкой в грудь и без звука свалился.

Будницкий исчез в проломе стены разрушенного дома…

Весь этот вечер Кравцов находился в гестапо, составлял сводку агентурных донесений для Клейнера.

Ровно в десять ноль-ноль он понес сводку Клейнеру. Войдя в его кабинет, сразу понял: что-то случилось. Оба заместителя Клейнера встревоженные стояли перед его столом, слушая разговор Клейнера по телефону.

— Так… так… Еще раз назовите улицу… — Клейнер записал название улицы. — Так… так… Действуйте! — Он швырнул трубку на рычаг и посмотрел на своих заместителей. — Да, это факт. Труп опознан. — Клейнер увидел стоявшего возле двери Кравцова. — Что вам нужно?

— Вы приказали сдать сводку в двадцать два ноль-ноль.

— Давайте…

Кравцов отдал сводку и повернулся уходить.

— Когда Таубе покинул здание? — спросил Клейнер.

— Я видел его только перед обедом, — ответил Кравцов. — Послать его к вам?

— Не надо. Идите.

На другой день уже на всех трех этажах гестапо было известно об убийстве Таубе. Встретившийся Кравцову в коридоре Грюнвейс сказал:

— Кокнули красные нашего польского героя. Советую по вечерам в городе не болтаться. — Грюнвейс изобразил из пальцев, наведенных на Кравцова, пистолет. — Пиф-паф!

Официального объявления о смерти Таубе не последовало. Тело его самолетом было отправлено в Ригу. Там жили родственники убитого.

Новая встреча Маркова с секретарем подпольного обкома товарищем Алексеем происходила уже в городе. Явочная квартира находилась в самом центре города, из ее окон было видно здание гестапо. Уже в этом была примета нового времени и нового этапа борьбы. Встретив Маркова, товарищ Алексей, смеясь, сказал:

— Хорошо бы в следующий раз встретиться на моей довоенной квартире, это всего через два дома отсюда. Но, увы, пока там еще живет военный комендант города. Пора, пора наводить здесь порядок.

— Я вспомнил сейчас нашу первую встречу под обломками мельницы, — рассмеялся Марков.