Прежде чем закончить свои «Записки» и поставить точку, хочу сказать несколько слов о себе.

Моя жизнь прошла не бесплодно. После «Антологии» я выпустил немало книг. Не буду перечислять их здесь, ибо каждый культурный Человек, а тем более Человек, интересующийся XX веком, должен знать эти книги.

Жена моя Надя состарилась, но, как и я, пребывает в добром здравии. Ее феноменальная память сохранилась, что немало помогло мне в работе над этими «Записками». У нас с Надей есть сыновья, дочери, внуки и правнуки. Почти все они, продолжая семейную традицию, стали Гуманитариями, а один из моих внуков, Валентин, прямо пошел по моим стопам и избрал поприще Литературоведа-Историка. Его перу принадлежит капитальный труд «Любовь в романах XXI века в свете современной морали». К сожалению, книга эта не встретила достойного отклика и вызвала нападки некоторых недоброжелательно настроенных Критиков. Они обвиняют моего внука в тенденциозном подборе цитат, в односторонности, в поверхностном взгляде на историю литературы, — и даже в «наследственной узколобости». Да, нынешняя молодежь не стесняется в выражениях. Но я спокоен за судьбу Валентина, я верю в него и горжусь им.

Некоторые опасения вызывает у меня один из моих правнуков. Порвав с семейной традицией, он стал не Гуманитарием, а Физиком, да вдобавок еще примкнул к группе Белосветова — молодого теоретика, о котором сейчас излишне много шумит пресса. Этот Белосветов со своими неофитами разрабатывает некую теорию «Великого Вакуума», поражающую всякого здравомыслящего Человека своей необычностью. Не буду излагать вам ее подробно, так как, к сожалению, вы все ее знаете — печать вам все уши прожужжала об этой теории. Скажу вкратце, как я понимаю, о чем тут идет речь. Этот Белосветов утверждает, что если в каком-либо сосуде из абсолютно прочного материала (то есть из аквалида) создать абсолютный (»великий») вакуум, а затем чем-то там воздействовать на этот вакуум, то можно получить Нечто. Это Нечто по желанию экспериментатора можно будет превратить или в универсальное вещество, или в энергию. Вот до каких геркулесовых столпов нездравомыслия и зазнайства доходят некоторые горячие головы! Наш мир стоит на аквалиде, а им мало аквалида, им подавай Ничто, превращенное в Нечто!

Прости, любезный мой Читатель, за это научно-лирическое отступление. Но мне становится горько за моего друга Андрея, создателя аквалида, когда я слышу эти рассуждения о «Великом Вакууме». И от кого же? — от своего правнука! Уже не раз говорил я ему, что напрасно он верит в этого Белосветова, что в пустом сосуде, как ни крути, ничего не может возникнуть.

Но уж если речь зашла о сосудах, то, отбросив ложную скромность, напомню благосклонному Читателю о моем СОСУДе, который, в противоположность сосудам некоторых лжеученых, не пуст и продолжает пополняться. Правда, пополняется он все медленнее, ибо на Земле совсем не осталось людей, которые знают бранные слова. Старый Чепьювин, у которого я в свое время почерпнул немало крепких словечек и добротных ругательств для своего СОСУДа, ныне, увы, замолчал навеки. Несмотря на употребление крепких напитков, он прожил два МИДЖа с лишним и умер не от болезни, а в результате несчастного случая. Летя в город на совещание Лесничих и находясь в нетрезвом состоянии, он пытался споить ЭОЛа, забыв, что это не Человек, а агрегат. ЭОЛ потерял управление и врезался в землю. Теперь Лесничим в заповеднике работает его сын. Он Человек непьющий. Но зато он не обладает тем фольклорным богатством, которым по праву мог гордиться его отец.

Время от времени я посещаю заповедник и хожу к озеру, где стоит избушка Андрея. Она и снаружи и внутри имеет точно такой же вид, как и при жизни моего друга. Но все это — и сама избушка и внутренняя ее обстановка — сделано из аквалида. Ведь дерево, камень и металл разрушаются, а аквалид — вечен. На берегу озера, у обрыва, теперь стоит статуя Нины. Статуя очень красива, ее выполнил лучший Скульптор Планеты. Вообще изображения Нины можно встретить всюду, они стоят в каждом городе, в каждом саду. Как известно, Андрей просил не ставить памятников ему, и это завещание свято выполняется. Но, воздвигая статуи Нины, Люди как бы косвенно чтят и память Андрея. Скульпторы и Художники, желающие изобразить Нину, часто консультируются у меня. Однако, несмотря на консультацию, они изображают ее каждый по-своему и обычно красивее, чем она была в жизни.

Не так давно я был приглашен в один из новых подводных городов, который решено было назвать Ниниаполисом. Город мне понравился. Все в нем из аквалида, а от океана его отделяет прозрачный аквалидный купол. И ехал я в этот город прозрачным тоннелем из аквалида, проложенным по дну океана.

Вообще аквалид настолько вошел в жизнь, что многие не представляют, как это прежде Человечество существовало без него. Однажды один из моих правнуков, самый младший, подбежал ко мне и спросил:

— Дедушка, а правда, что ты жил еще тогда, когда все вещи делали из разного? Дома — из одного, машины — из другого, корабли — из третьего, мебель — из четвертого, книги — из пятого…

— Да, это правда, — ответил я. — И первая моя книга была напечатана не на аквалидных пластинах, а на бумаге.

— А что такое бумага? — спросил правнук.

Тогда я вынул из шкафа один из экземпляров «Антологии» и показал его правнуку. Мне попался тот экземпляр с дарственной надписью, который так и не был вручен тем, кому он предназначался. От пребывания в воде надпись на заглавном листе расплылась, но слова «Нине и Андрею…» видны были довольно четко. Мне стало грустно.

— О чем это ты задумался, дедушка? — спросил меня правнук.

— Я вспомнил свою молодость, — ответил я.

— Тогда расскажи мне про то, как ты был молодым, — попросил правнук.

— Об этом долго рассказывать, — ответил я. — И потом ты многого не поймешь и многому не поверишь.

— Тогда напиши об этом сказку, — предложил правнук.

— Я подумаю, — сказал я. — Может быть, я и напишу об этом. Только напишу не сказку, а правду. Но эта правда будет — как сказка.

На примере заурядного человека автор стремился показать переживания многих честных и симпатичных людей на Западе, также накидать предположительный ход вещей, если дело с разоружением затянется и международная жизнь останется без изменений.

Как это сразу видно, страна, люди и прежде всего рассказанные события явно вымышлены автором, хотя последние, по его глубокому убеждению, пока не состоялись единственно по нерасторопности изобретателей и бизнесменов. Поэтому даже комические сцены, если они найдутся здесь, должны читаться и сниматься всерьез, даже в грустном стиле, как возможный вариант действительности.

Хотя и недолговременное, появление дьявола — в разговоре со священником — не должно смущать присяжных мыслителей. Это всего лишь условная философская категория, принятая на Западе в рассуждениях о добре и зле.

Этим памфлетом автор подает свой голос за желанный мир на земле.

М- р МАК-КИНЛИ, клерк, 49 лет.

М- с ШАМУЭЙ, вдова, 50 лет.

Мисс БЕТТЛ, девушка, 32 лет.

Изобретатель.

Шеф конторы.

Мосье КОКИЛЬОН.

Его супруга.

Священник.

Хозяйка, ее муж и дочка.

Сэр САМУЭЛЬ Д.БОУЛДЕР.

Администратор фирмы «BS».

Председатель в сенате.

Оратор там же.