Я знаю, как выглядят переломы. До Зоны я ломал разные части тела… у других людей. Но вот как оказывать первую помощь при переломах, представлял смутно. В одном был точно уверен – надо наложить шину. Видел по ящику. А вот надо ли вправлять кость… Не хочется. Лучше просто зафиксировать. Если косить под хирурга, можно сделать что-нибудь не то. Завопить от боли… или в обморок брякнуться.

Лучше не надо.

Лучше зафиксировать, сделать костыль и добраться до бара. А там, Арчи что-нибудь придумает. Есть у него для таких случаев комнатенка.

Идея мне понравилась. Только времени мало.

Злость оттого, что придется обратно прыгать до Печкина, клокотала во мне как магма в жерле проснувшегося вулкана. Ветка-костыль упростила задачу, но все равно, с каждым «подскоком» я поносил бывшего напарника самыми последними словами. Словно он виноват в том, что я не удосужился снять с него одежду. Хотя… он же виноват во всем! Если бы не заказ на него, я бы никогда не встретил наемников! Не встретил бы Толяна! И жил бы тут, в Зоне, припеваючи!.. Печкин, с-сука! Даже мутант сломал мне ногу потому, что она лежала на его трупе.

Жажда. Жажда. Жажда. Она проснулась и набирала силы. Сначала робко, но с каждой минутой все громче, начала заявлять о себе.

Слава богу, ни одной аномалии поблизости. Вот он, Печкин. Сволочь. Запашок, какие-то шорохи… От живого не было никакого проку, так хоть от мертвого какая-никакая помощь.

Я упал рядом с трупом. Нога превратилась в черную дыру, что засасывала в себя все мои силы. Глаза щипало от холодного пота. С трудом разглядев сквозь плывущие круги Печкина, я принялся за работу.

От сапог толка нет. Комбинезон – толка нет. Ремень… Удача! Солдатская бляха с заточенным краем! Какая-никакая приспособа вместо ножа. «Комок», тельняшка – пойдут на бинты и крепеж.

Используя бляху, нарезал ленты. Откромсал кусок прорезиненной материи от комбеза. Через полчаса работы при моих способностях паралитика и, – огнестрел забинтован. Теперь перелом. Я задумался. В памяти всплывали какие-то фрагменты, связанные с переломами. Шина. Нужно зафиксировать ногу по всей длине… на голени и бедре… Это конечно здорово, но на бедре у меня рана. И как я тогда пойду, если нога потеряет подвижность? Хрен знает. Я посмотрел на сапоги. Кирзовые, добротные, с регулируемым ремешком голенищем. В армии мы такие называли «танкачами». А что если… Взял две ветки, обломал их по нужной длине и осторожно затолкал за голенище. Затянул ремень на сапоге. Посмотрел на результат. Подумал еще…

…Готово. От колена до лодыжки нога туго перемотана, на манер обмотки товарища Сухова. Для лучшего натяжения повязки сделал две скрутки. Можно идти. Еще бы воды, и жизнь бы начала налаживаться… Хоть глоточек…

Неожиданный шорох прозвучал как гром среди ясного неба. Я замер, только сейчас сообразив, что увлеченный собой, я совершенно забыл о Зоне. Она ведь никуда не делась. А я тупо стоял столбом посреди поля, и даже не пытался прятаться. Снова упасть на землю, в объятья Печкина, было выше моих сил.

Да и не было в этом большого смысла.

Звук приближался. Удалось сообразить, что зверь не очень большой, раз его не видно над травой. Но для меня, немощного и безоружного, он не стал менее опасен, чем тот же псевдогигант, что сломал мне ногу. Порыв ветра всколыхнул зелень. Трава заволновалась, зашелестела. Откуда ждать тварь?

«Что ж», – пришла в голову мысль, – «этим серым утром, (а утро ли сейчас вообще?), сталкер Каин разделит участь Печкина».

Вот он. Источник шума. Большой грязно-рыжий кот. Ростом с молодого добермана. Я стоял не шелохнувшись, смотря, как он приближается ко мне. Если вдруг ему захочется поорать, то кровотечения из ушей не избежать…

Чернобыльская скотина приблизилась. Вскочила на труп Печкина и привстала на задних лапах. Огляделась, принюхалась. Я наблюдал за котом краем глаза. Играть с ним в гляделки не испытывал никакого желания.

Огромный прыжок… Кот скрылся с глаз. Я посмотрел на небо. Нагромождения облаков. Завихрения. Белые барашки. Как на море после шторма. Но шторм еще впереди.

Я с наслаждением выпил бы какое-нибудь облако. Это ведь вода. Но они высоко…

Пришло время проверить мой костыль.

Изнемогая от жажды, чуть ли не ежесекундно вырубаясь от кровопотери и боли, я полз. Меня колотил озноб. Лихорадка. Сколько раз терял сознание, уже не считал.

Все пошло не так.

Костыля хватило ненадолго. Печкин снова подвел меня. У него на одежде не было ни одной пуговицы. Чтобы я мог использовать их для бросков. Хорошо хоть в высокой траве некоторые аномалии видимы. Но кто ж знает, сколько их невидимых, неосязаемых, неощущаемых!!!

Мне пришлось снова вернуться к Печкину. Как только я понял, что каждый раз за землей или травой не нагнешься. Да и легкая она. Для броска. А если набрать кучу и тащить – тяжелая.

Видит бог, Печкин, я не хотел этого делать. Но у меня нет выбора.

Я снял с трупа сапоги и штаны. Печкину все равно, а я хочу жить! Штаны разорвал пополам. С помощью костыля кое-как оторвал от сапог каблуки. Завязал их в штанины. По каблуку в каждую штанину. Проклял себя за то, использовал рукава кителя на перевязку. Вот он мой детектор аномалий. Двухразовый. Плюс еще ремень. Плюс еще мои каблуки. Перчатки легкие. Если только… С отвращением отбросил эту мысль. Я не буду откусывать у Печкина пальцы. Может насыпать в них земли? Тяжесть. Лишняя тяжесть. А у меня каждый грамм на счету. Избавился бы от комбинезона, но без защиты тоже нельзя… Или… как?

Это было часа два назад.

О баре, или подвале на Дикой Территории я уже не помышлял. Не выйдет. Не рассчитал сил и спекся. Как гусь в духовке.

Одна надежда на схрон наемников.

Как там сказал Хэвтик?

«…Уходим. Барахло сбросим в схроне. Тут рядом…»

Я повторял эти слова с каждым толчком тела вперед.

Это моя молитва. Помогает сосредоточиться и дает силы.

Схрон. Вот его то мне и надо найти. Если наемники там… буду просить… умолять… продавать душу, чтобы пристрелили или спасли. Все лучше, чем стать зомби. Хотя, после смерти будет уже по барабану. Можно и зомби. Умирать вот никак не хочется. Хочется жить! Коптить небо Зоны! А не шарахаться по ней с утробным завыванием…

Лежу на левом боку. Правая рука швыряет штанину с каблуком. (Вторую схарчил Трамплин). Пауза. Левый локоть выставляется вперед, левая нога толкает тело. Рука оказывается под телом. Приподнимаю корпус, снова опираюсь на локоть. Исходное положение. Оглядываюсь. Молитва. Боль. Жажда…

И так без конца.

Отчаяние давно поселилось в моей душе, а предвестники Выброса только добавляли смятения. Но именно отчаяние придавало мне силы. А еще найденный окурок. И пустая банка из-под энергетика, с парой капель жидкости внутри.

Я на верном пути. Даже страх у меня в помощниках.

Страх потерять жизнь гнал вперед, уподобляя паршивому мутанту, что несется под воздействием Гона. Отличие было в том, что мутанты бежали на юг, от атомной станции к Кордону, а я полз на север, навстречу Монолиту.

Один лишь раз я сорвался. Сорвался и забился в истерике.

Это было тогда, когда я пытался утолить жажду.

…Наступил день. Где-то там, позади, лежит Печкин. Солнца нет, но рассеянного света хватет, чтобы определять границы аномалий. Я не знаю, как шли наемники, но точно знаю, что по направлению к Дикой Территории. Иногда я видел их след. Особенно мне везло около аномалий. Когда я находил гайку, я радовался как ребенок. Даже изнуряющая боль не мешала мне этого делать. Найденные гайки означали, что я на верном пути! Я собирал их, и берег как зеницу ока, используя только в крайних случаях. Одну гайку, на четырнадцать, кажется, засунул в рот и сосал, чтобы хоть как-то бороться с терзающей меня жаждой.

Все изменилось в тот момент, когда опустился туман. Белый, густой. Сухой какой-то. Больше похожий на дым. Видимость резко упала до нуля. Я простоял, наверное, минут пять, хлопая глазами от растерянности.