С чеканной яростью Лакки произнес:

— Директор Донахью, я член Совета Науки и подчиняюсь лишь главе Совета, а также Президенту Солнечной Федерации. Я старше вас по званию. Вы обязаны подчиняться мне и выполнять все мои приказы. Предупреждение, которое вы только что мне сделали, свидетельствует, как я полагаю, о вашей некомпетентности. Ни слова, пожалуйста, я еще не закончил… Итак, вы не способны контролировать своих людей и, следовательно, не годитесь для руководства. Теперь слушайте. Я высажусь на Юпитер-9 и проведу тщательнейшее расследование. Я сам буду руководить вашими людьми, если вы не способны на это. — Он сделал паузу, наблюдая за тем, как Донахью ловит ртом воздух, тщетно пытаясь что-то вымолвить, а потом гаркнул: — Понятно?!

Наконец Донахью выдавил:

— Я доведу это до сведения Совета. Я не позволю какому-то мальчишке, будь он хоть трижды членом Совета, разговаривать со мной таким тоном. Кстати, мое предупреждение будет также включено в рапорт, и если вас на Юпитере-9 изувечат — я счастливо избегу военного суда! Я ничего не сделаю для вас! Я даже рассчитываю, что вас научат хорошим манерам! Вы… — Не в силах больше говорить, он резко повернулся к люку, влез в отверстие, но, забыв о необходимости придерживаться рукой, напоследок еще и споткнулся.

Со страхом и трепетом проводил Бигмен взглядом исчезнувшие в трубе каблуки. Гнев Главы Проекта был столь силен, что маленькому марсианину показалось, будто его обдало раскаленной волной.

— Ого! Таки разошелся наш приятель! Потряс ты его!

Лакки кивнул.

— Да, он рассердился. Никаких сомнений.

— Послушай, а может быть, это и есть шпион? Ведь он знает больше всех!

— Но и проверку прошел самую тщательную. Твоя версия отпадает. Однако то, что он помог нам в одном маленьком эксперименте, — это точно. Не забыть бы извиниться перед ним при встрече…

— Извиниться?! — Бигмен всю жизнь считал, что извиняться — дело исключительно других людей. — Но почему?

— Бигмен! По-твоему, все, что я тут нес, это вполне серьезно?

— Как, разве ты не рассердился?!

— Рассердился, но не по-настоящему!

— Так это — розыгрыш?

— Можно сказать и так. Понимаешь, я хотел его разозлить, здорово разозлить, и мне удалось. Он сам помог мне в этом.

— То есть?

— Послушай, разве тебя не пробрал приступ гнева, не прожег?!

— Ах, чтоб тебя!.. Дошло! В-лягушка!

— Ага. Уловила гнев Донахью и передала его нам. Когда мы проверяли ее на Земле, я сомневался, что одна В-лягушка способна на такое. Но теперь…

— Да, свое дело она знает.

— Несомненно. И мы наконец-то располагаем мощным оружием.

Отлично! — воскликнул Бигмен с жаром. — Тогда — в путь!

— Ты только пройди его, выдержи, дружище, — отозвался Лакки. — Оружие-то наше, конечно, очень кстати… Но мы можем и не уловить те эмоции, которые нам нужны, — эмоции, дающие ключ к разгадке тайны. Иметь глаза и видеть — это ведь далеко не одно и то же…

— Уж ты-то увидишь! — успокоил его Бигмен.

Спуск к Юпитеру-9 очень напомнил Бигмену подобные маневры в поясе астероидов. Как объяснил во время перелета Лакки, по мнению большинства астрономов, этот спутник был когда-то настоящим астероидом, но много миллионов лет назад его захватило мощное гравитационное поле Юпитера.

Здесь, в пятнадцати миллионах миль от гигантской планеты, образовалась миниатюрная зона, состоящая из таких же присвоенных Юпитером астероидов. Четыре самых крупных спутника — от сорока до ста миль в диаметре — получили номера двенадцатый, одиннадцатый, восьмой и девятый. Кроме них, была еще добрая сотня спутничков, чуть превышавших одну милю в поперечнике. Их орбиты вычислили лишь в самое последнее время, когда началось использование Девятого в качестве антигравитационного исследовательского центра и когда необходимость многочисленных полетов на него обусловила быстрое заселение окружающего пространства.

Приближающийся спутник, стремительно поглощая небо, выставлял напоказ острые вершины и уродливые впадины, никогда не знавшие ветра.

— А почему он Девятый? — задумчиво спросил Бигмен. — Ведь, по Атласу, Двенадцатый намного ближе к Юпитеру!

Лакки улыбнулся.

— Ты, парень, безнадежен… Человечество, по-твоему, с колыбели принялось носиться по космосу? Первый корабль появился лишь тысячу лет назад!

— Без тебя знаем, — обиделся Бигмен. — Грамотные, в школу ходили. Очень много о себе воображаешь.

— Тук-тук! — постучался Лакки в лоб Бигмена. — Кто-нибудь дома? — Маленький кулачок метнулся в сторону обидчика, но был перехвачен. — Вот так это делается, дружище… Понимаешь, когда-то, еще до выхода в космос, люди наблюдали Юпитер лишь в телескоп. И спутники нумеровались в той последовательности, в которой их открывали.

— Вот бедолаги! — засмеялся Бигмен. Он живо представил себе этих парней, битком набившихся в своем крохотном мирке и удивленно глазеющих на Вселенную в несуразную свою оптику.

— Четыре больших спутника, — продолжил Лакки, — получили и первые четыре номера. Но более употребительны их названия: Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Ближайший к Юпитеру спутник — Пятый, а более дальние пронумерованы до двенадцати. Все прочее было открыто гораздо позже, когда люди добрались до Марса… Внимание! Приготовиться к посадке!

Лакки думал об относительности понятия величины. Конечно, 89 миль в диаметре — это скромно, и вполне уместится на территории штата Коннектикут, а площадь поверхности Девятого даже уступит площади, скажем, Пенсильвании.

Но когда эта малютка наваливается на тебя и, заключив в крепкие объятья, увлекает борющийся с инерцией корабль внутрь просторного грота, где стоит уже сотня таких кораблей, — невольно становишься почтительней. А после того, как ты входишь в контору и видишь на карте сеть подземных помещений, Юпитер-9 еще больше вырастает в твоих глазах.

В двух проекциях — горизонтальной и вертикальной — были изображены бесчисленные коридоры. Иногда они располагались на значительной глубине и имели длину до ста миль.

— Основательно, — сказал, наконец, Лакки стоявшему рядом лейтенанту.

Лейтенант Август Невски сдержанно кивнул. Форма сидела на нем безукоризненно, светлые усы напоминали маленькую щеточку, а голубые, широко посаженные глаза глядели с преданностью.

— Мы еще разрастаемся! — не удержавшись, сообщил он.

Этот лейтенант появился четверть часа назад, едва Лакки с Бигменом покинули корабль, отрекомендовался как гид, закрепленный за ними Директором Донахью.

— Гид? — усмехнулся Лакки. — А может быть, конвоир? Ведь вы вооружены?

Ничего не отразилось на лице Невски, он с готовностью объяснил:

— Как и любой офицер, находящийся при исполнении служебных обязанностей. А в необходимости гида вы скоро убедитесь, господин Советник.

Когда прибывшие похвалили Проект, лейтенант позволил себе немного расслабиться, и в его голосе появилась доверительность.

— Некоторое инженерное трюкачество дозволяется здесь ввиду чрезвычайно слабого гравитационного поля. Эти коридоры практически не имеют опор.

— Насколько я понимаю, работы над первым аграв-кораблем близятся к завершению? — спросил Лакки.

Невски тотчас окаменел. Уже совсем другим тоном он продолжил:

— А сейчас я провожу вас в ваши апартаменты. Проще всего воспользоваться аграв-туннелем, если только…

— Эй, Лакки! — Вдруг возбужденно вскрикнул Бигмен. — Взгляни-ка!

Лакки обернулся. То была всего лишь кошечка, дымчатого цвета, с глубокой печалью во взоре. Спина ее выгнулась навстречу руке Бигмена. Она мурлыкала, предвкушая удовольствие.

— Директор рассказывал мне о том, как здесь любят животных. Это ваша, лейтенант?

Невски зарделся.

— О нет, господин Советник! Общая! Тут бродит еще несколько кошек. Они попадают к нам с кораблями снабжения. Имеются также канарейки, длиннохвостый попугай, белые мыши, золотые рыбки… Но вот такого… — Он бросил завистливый взгляд на аквариум, который Лакки держал под мышкой.