— Да, таково положение дел в вашей науке. Вы в тупике. Эта маска вовсе не является источником энергии, она ее постоянно накапливает. В любой момент эту энергию можно высвободить, достаточно мысленного приказа. Пока ты не научишься пользоваться силой маски, она будет следовать твоим желаниям. Сними ее.

Дэвид протянул руку к лицу и маска, послушная его воле, тут же легла на ладонь, съежившись в мягкий комочек.

— А теперь, Космический Рейнджер, ты покинешь нас, — мягко сказал спокойный голос.

И Дэвид Старр вновь потерял сознание.

Но ему не пришлось приходить в себя и выяснять, где он оказался. Он знал, что стоит на своих ногах на марсианской почве, на нем — респиратор, а рядом — именно то место трещины, где он начал свой спуск. И где-то здесь, за скалой, стоит скутер, оставленный ему Бигменом.

Он даже знал, как именно его вернули на поверхность. Видимо, это была не его память, но марсиане ввели информацию прямо в мозг, с тем, чтобы на прощание продемонстрировать, как они умеют превращать материю в энергию. Они просто-напросто сделали для него туннель, отправили его наверх, а когда он выбрался наружу, снова преобразовали энергию в камень.

И еще в голове крутилась фраза, произнесенная голосом женщины из пещеры: «Не бойся, Космический Рейнджер!»

Дэвид пошел к скутеру, с неудовольствием отметив, что теплой атмосферы, окружавшей его внизу, и след простыл. Может быть, по контрасту, но ему показалось, что так холодно на Марсе еще не было. Солнце стояло на востоке — точно так же, как тогда, когда он начал спуск. Но сколько суток прошло с тех пор? Сразу сообразить было трудно, но Дэвиду отчего-то казалось, что с тех пор прошло ровно двое суток.

С небом творилось что-то непонятное. Оно казалось более голубым, а солнце — заметно покраснело. Дэвид присмотрелся и пожал плечами. Видимо, он просто привык к Марсу и стал воспринимать его на земной манер: если небо — значит голубое, а солнце должно быть красным.

Надо было торопиться на ферму. Скутер куда медленнее краулера и куда менее комфортабелен, так что придется немного помучиться.

Дэвид выбрал ориентиры и тронулся с места. Опытные фермами так и поступали, когда приходилось ехать по бездорожью. Они прикидывали: сначала доехать до скалы, которая похожа на морковку, потом свернуть в сторону камней, схожих со звездолетом, а потом ехать прямо, пока не доедешь до куска породы, который смахивает на лысую башку. Метод, понятно, был приблизительный, зато требовал не приборов, а хорошей памяти и образного мышления. С этим у фермачей все было в порядке. Дэвид возвращался, точно следуя указаниям Бигмена о кратчайшем маршруте. Скутер то и дело подпрыгивал на камнях и на поворотах вздымал клубы пыли. Дэвид управлял машиной, установив пятки в специальные гнезда и цепко сжимая в руках металлические тяги. Ехал он быстро, потому что, если скутер и перевернется, то при такой гравитации не произойдет ничего страшного.

Его встревожило другое — странный привкус во рту. К тому же внезапно начала зудеть спина. На зубах скрипел мелкий песок, и Дэвид с неприязнью взглянул на шлейф пыли, который преследовал скутер, как ракетный выхлоп. Странно, что пыль успевала еще и закрутиться вокруг машины и лезла ему в рот.

Как это возможно? Никак! Дэвид понял, в чем дело, и похолодел от ужаса.

Он немедленно свернул на скалистую почву, ехать по которой было не так пыльно, остановился и стал выжидать, пока воздух очистится. Этого не случилось. Дэвид уже понял, отчего небо нынче показалось ему голубым, а солнце — красным. Пыль! Она забрала желтую часть солнечного спектра и отдала его небу. Губы стремительно пересыхали, зудение усиливалось.

Рассеялись последние сомнения. С мрачной решимостью Дэвид бросил скутер вперед и, разогнав его до предела, погнал машину по камням, гальке и песку.

Пыль!

Даже на Земле знают о марсианских бурях, но эти бури мало похожи на те, что бывают в земных пустынях. Страшнее нет ничего во всей Солнечной системе. Никто, подобно Дэвиду Старру, застигнутый бурей в пустыне, еще не смог пережить ее! Без краулера люди погибали даже в пятидесяти футах от дома.

Дэвид понимал, что минуты отделяют его от мучительной смерти. Пыль неумолимо забивалась под респиратор, кожа на лице горела, глаза слезились.

Природа марсианских бурь исследована не до конца. Как и на Луне, на Марсе достаточно пыли. Но, в отличие от Луны, на Марсе есть атмосфера, способная привести эту пыль в движение. Ничего страшного тут нет. Атмосфера планеты весьма разряжена, так что ветер на Марсе обычно слабый и кратковременный.

Но иногда по непонятным причинам (возможно, связанным с потоками космических частиц), пыль становится электрически заряженной, так что каждая пылинка начинает отталкиваться от соседней. Они поднимаются в воздух даже при полном безветрии. Любой шаг человека вздымает клубы пыли, которая вовсе не намерена осесть обратно на почву.

А если к этому добавлялся ветер, то получалась буря. Нет, облако пыли никогда не оказывалось столь плотным, чтобы полностью закрыть видимость. Опасность крылась в ином.

Пыль набивалась во все щели. Одежда не спасала. Скрываться за какой-нибудь скалой было бессмысленно. Бесполезен оказывался даже респиратор.

Двух минут бури хватало, чтобы вызвать у человека непереносимую чесотку, через пять минут пыль залепляла человеку глаза, через пятнадцать минут — забивала легкие, и человек умирал. Пыль, попавшая на кожу, вызывала пылевой ожог, крайне мучительный.

Дэвиду Старру все это было известно теоретически. Теперь настал черед практики. Краснела кожа. Он откашливался, зная, что бронхи так все равно не прочистит. Старался держать рот как можно более плотно сжатым. Не помогало ничего, пыль проникала в глотку сквозь мельчайшие трещинки в губах. Скутер запинался, пыль набивалась в двигатель.

Глаза уже слипались от пыли. Слезы и пот скапливались у нижнего края респиратора, испарения затуманили очки, и Дэвид уже почти ничего не видел.

Помочь здесь могло лишь герметичное укрытие или краулер.

Конец?

Борясь с нестерпимым зудом и кашлем, Дэвид подумал о марсианах. Они знали о приближающейся буре? Послали бы они его наверх, если бы знали? Но, заглянув ему в мозг, они не могли не знать, что он располагает только скутером. Почему они не перенесли его к самому куполу или внутрь него?

Нет сомнения, они прекрасно осведомлены о пылевых бурях. Дэвид вспомнил, что существо, говорившее с ним последним, решило вернуть его на поверхность внезапно — словно торопясь доставить его наверх именно к самому началу бури.

И еще он вспомнил те слова, которые записала в его мозг при возвращении. «Не бойся, Космический Рейнджер» — напутствовала его женщина.

И едва он их вспомнил, как тут же понял все. Одна рука потянулась к карману, другая — взялась за респиратор. Он сдернул респиратор, и в разгоряченное лицо ударил порыв холодного, набитого жесткой пылью воздуха.

Дэвид с трудом подавил желание не чихнуть. Тогда в легкие набьется пыль — и все.

Он достал из кармана мягкий комочек, положил его на лицо и снова натянул респиратор.

И чихнул. Под маску пыль не проникла. Он резко задышал, часто-часто, но следя за тем, чтобы не переусердствовать и не вызвать у себя кислородное опьянение.

Пыль больше не проникала под респиратор, прежнюю пыль вымыли слезы. Он опять мог видеть. Дэвид был окутан туманом силового поля, а его лицо — он знал — скрыто сиянием маски.

Частицы пыли, попадавшие в поле, немедленно тормозились и сгорали быстрыми искорками. Дэвид обнаружил, что окутан ими, и каждая вспыхивала даже ярче висящего над ним марсианского солнца.

Он похлопал по одежде и выбил пыль. С подозрением взглянул на скутер и попытался его завести. Раздался короткий, резкий звук, этим все и кончилось.

Придется идти. Ну и что? До фермы около двух миль, а у него вполне достаточно кислорода — перед тем, как отправить его наверх, марсиане наполнили цилиндры.