Симицу посмотрел вниз, чертыхнулся. Четыре автожира, похожие на гигантских стрекоз, набросились на торпедоносцы, два из которых тотчас же взорвались у него на глазах.

Симицу прижал микрофон к губам, оглянулся через плечо.

— Лейтенант Сегемицу, возьмите три звена и идите на перехват истребителей. Мое звено и звено номер два займутся автожирами. Третье и четвертое звено делают то же, что и раньше. — Он замолчал, дождался подтверждения, что его поняли, и сказал: — Выполняйте.

Прежнее построение распалось. Девять «Зеро», сделав боевой разворот, двинулись в сторону истребителей. Пять машин устремились за Симицу, который взял ручку от себя. Впереди загорелись и упали еще три торпедоносца: два — на верфь, третий — в море. Симицу увидел, как открыли огонь зенитки линкора, причем это были какие-то фантастические зенитки — в считанные секунды они уничтожили в небе три «Накадзимы». Симицу выругался, прибавил газу. Он понимал, что весь отряд торпедоносцев оказался под угрозой уничтожения. Но еще одна торпеда попала в линкор, и это вселило надежду.

Стремительно снижавшиеся «Зеро» распались на две стрелы по три самолета в каждой. Но пилоты автожиров тоже не дремали. Они оставили в покое бомбардировщики и стали набирать высоту, чтобы помериться силами с истребителями.

Американские машины приближались двумя парами. Как только Симицу увидел в ранжире прицела правую машину, нажал на гашетку. Но тут все четыре машины противника выпустили снопы оранжевого пламени, которые чуть не целиком заслонили их. Тысячи трассеров помчались навстречу Симицу и его машинам. Он еще раз нажал большим пальцем на красную кнопку и, оскалив зубы, увидел, как его трассеры вонзились в автожир. У того отлетел винт, и машина вдруг стремительно понеслась вниз, словно в мгновение ока превратилась в свинец. Врезавшись в землю, она взорвалась.

Но «Зеро» Китао слева, чуть не касавшийся кончиком крыла машины Симицу, тоже вдруг превратился в огненный вихрь из облаков металла, осколков плексигласа, фрагментов человеческих костей, клочков мяса и внутренностей. Потом взорвались еще два «Зеро». Противники в доли секунды промчались друг мимо друга.

Симицу резко взял руку на себя, дал педаль, сделал петлю, переворот, помчался в обратном направлении. Два вертолета, изрыгая огонь, пикировали на него, а третий, дымясь, мягко оседал на землю.

Симицу выпустил очередь, усмехнулся, увидев, что его трассеры прошили американца чуть пониже винта. Из двигателя повалил дым, автожир стал опускаться, причем винт играл роль парашюта, смягчая падение.

«Зеро» слева от Симицу внезапно опрокинулся и на полном ходу устремился вниз. Теперь в воздухе остались только он, Масао Симицу, и младший лейтенант Сори Дойхара, который отчаянно обстреливал противника. Оба «Зеро» были совсем уже недалеко от автожира, когда тот взорвался и стал падать. Отлетевший винт, тоже падая, продолжал вращаться, напоминая зонтик, раскрытый кем-то, чтобы уберечься от дождя горящих обломков.

Но ликовать и праздновать победу было решительно некогда. Некогда было даже крикнуть «банзай!». Симицу посмотрел на западный участок неба, дал педаль. Он видел, что девять «Зеро» Сегемицу и четыре американских истребителя теперь разделяет лишь несколько километров. Симицу быстро посмотрел вправо. «Зеро» Дойхары исчез. Симицу повернул голову, увидел, как его ведомый плетется далеко позади, испуская дымный след. Тогда Симицу сосредоточился на приближающихся самолетах на западе. Откинув фонарь, он вытащил ракетницу.

Внезапно над всеми японскими самолетами стали взвиваться ракеты. Симицу вскинул свою ракетницу. Выстрелил. Затем дал полный газ, выжимая из мотора все, и бросил «Зеро» вперед, к горизонту. Несмотря на то, что расстояние между противниками было еще больше километра, американские самолеты вдруг стали обстреливать японские ракетами, которые вырывались из-под крыльев и неслись навстречу врагу.

Группа Симицу и самолеты противника продолжали сближаться. Большинство ракет американцев подались на приманку, но два «Зеро» взорвались. Затем американские самолеты осветились тем самым оранжевыми пламенем, которое раньше испускали автожиры. Один японский истребитель, растерзанный вражеским огнем, стал стремительно падать, остальные А6М2 продолжали лететь навстречу врагу и гибельной опасности.

Затаив дыхание, Симицу следил за тем, как встретились противники. Последовал раскат грома. А затем небо намного километров вокруг осветилось оранжевым пламенем. Дым, круговерть горящих обломков. Дымящиеся моторы кружились, как запущенные мальчишками стеклянные шарики. Огромный алый циклон нес в себе крылья, куски фюзеляжа, обломки фонарей. И еще тела летчиков, некоторые по-прежнему были пристегнуты ремнями к сиденьям.

Симицу прищурился, подался вперед, поднял на лоб очки. Небо было чистым. Целое звено американских истребителей уничтожено лобовой атакой. Вот это таран! «Банзай!» Сегемицу и его летчики, словно вихрь, ворвались в храм Ясукуни.

Вот это смерть! Просто восхитительно. Симицу крикнул в микрофон: «Банзай!» И тотчас же в наушниках раздался нестройный хор: «Банзай!» Симицу обернулся, закрыл фонарь. Вдалеке тащился его ведомый, по-прежнему оставляя за собой дымный шлейф.

Мгновение спустя подполковник оказался рядом со своим ведомым. Из-за кабины пилота уже вырывалось пламя. Симицу показал рукой вниз, пилот кивнул и направил свой самолет прямо на линкор, который дымился и кренился на бок. Поправив хатимаки Дойхара, спикировал огненной полосой на линкор. — «Банзай!» — крикнул Симицу, а затем: — Уничтожить «Нью-Джерси!»

Энсин Деннис Бэнкс сидел в кабине своей «Кобры», когда услышал рев моторов. Страдая от похмелья, он никак не мог заставить себя поднять голову. Этот утренний вылет на полигон Каулаве решительно не способствовал улучшению настроения. Лететь надо было битый час, тридцать минут отрабатывать заходы, а потом лететь не назад, на Уилер, а на «Тараву». Ну что ж, по крайней мере, он хоть будет теперь на авианосце. Уилер ему совершено не нравился. Аэродром был старый, маленький, и там размещалось с полдюжины устаревших «Дугласов С—47», а также дюжина «Хьюи». И транспортные самолеты, и вертолеты стояли перед большими ангарами, растянувшимся на добрые полмили.

Бэнкс зевнут, потянулся, потом посмотрел вперед через голову второго пилота Леланда Хайата, который расположился в самом носу вертолета, чуть ниже границы обзора Бэнкса. Четвертый член их звена энсин Уэндел Кларк медленно катал свою «Кобру» вокруг бетонной розы ветров. Деннис включил связь.

— Это Коршун-один. Прошу Коршуна-четыре сообщить расчетное время взлета.

— Коршун-один, расчетное время взлета через пять минут. Проверка гироскопа не закончена.

Бэнкс выругался про себя, переключил связь на «кабину» и сказал своему второму пилоту:

— Ну почему Кларк всегда так тянет? Он вечно последний. Вулси и Данте делают это моментально. — Он посмотрел на две другие «Кобры» своего маленького отряда, стоявшие рядышком, и прогревавшие моторы.

— Может, его взволновал Рип ван Нип, — усмехнулся второй пилот. — А потом уже заметил без тени улыбки. — Ты у нас старший, вели ему пошевеливаться. А то мне осточертело стоять тут и жечь горючее.

— Да, у меня самого от этого ломит поясницу, — усмехнулся в ответ Деннис Бэнкс.

Внезапно раздался взрыв. Бэнкс повернул голову и увидел, что С—47 превратился в огненный шар. Вверх взлетели обломки.

— Господи! — только и охнул Бэнкс, и тут же взорвались два «Хьюи», а на бреющем полете мимо промчался какого-то допотопного вида зеленый самолет с неубирающимися шасси, изрыгая огонь и свинец. Передняя часть ангара загорелась, рухнула, погребя под собой два С—47.

— Что, черт возьми, там происходит? — раздался перепуганный голос Хайата.

Затем плотным клином из облаков с запада вынырнули три белых самолета с красными знаками на крыльях и фюзеляже и промчались над шеренгой транспортных самолетов, поливая их огнем. Снова загрохотали взрывы, снова к небу взметнулись языки пламени.