Кроме паровой энергии, мы используем водяную силу, мы запрудили реку Меноми в двух милях от заводов и построили там добавочную станцию на 9 тысяч лошадиных сил. Три вертикальные турбины соединяются с электрическими генераторами. Это одна из наших самых красивых маленьких силовых станций: снаружи она обложена мрамором, а все имеющиеся в ней приспособления никелированы.

Завод, выделывающий части, не представляет из себя ничего необыкновенного, как, впрочем, и большинство наших предприятий. Получаемые нами результаты объясняются правильной координацией производственных процессов. Мы сберегаем каждый кусочек дерева, каждую пылинку опилок. Завод так же чист, как любая контора. Впрочем, все наши заводы таковы.

Конечной операцией нашего лесного производства является химическая переработка дерева. На нашем перегонном заводе мы использовали Стаффордовский метод вместо старого метода. Этот последний требует, чтобы куски дерева были большого размера, между тем как Стаффордовский процесс может использовать все, имеющее структуру целлюлозы. При его помощи можно превращать в древесный уголь и побочные продукты — опилки, стружки, обломки, кору, шелуху зерен и скорлупу орехов.

При перегонке дерева первая операция заключается в переноске дерева из горячего бассейна, отмывающего всю грязь и пыль, в распилочное отделение. Здесь производится разборка дерева, причем отбирается все дерево, пригодное для поделок, и в сушильню направляются только отбросы, непригодные части ветвей и прочее неподходящее для поделок дерево. Мелкие ветви обычно идут только на топливо, и наш химический завод превращает в ценные продукты большое количество дерева, считавшегося ранее никуда не годным, ибо высота транспортных расходов не позволяет утилизировать его в качестве топлива.

Сушильни для дерева цилиндрической формы, имеют 100 футов в длину и 10 футов в диаметре. Они имеют внутренний ход, через который нагнетается газ из силового помещения; газ, проходя через ходы, отдает свое тепло стенам и возвращается обратно через особый кожух, наполненный деревом. Этот метод известен как «встречный» метод сушки дерева, совершенно удаляющий воду. Сушильни слегка наклонены и постоянно вращаются. Дерево, подвергаемое сушке, покидает их, когда температура достигает 300° по Фаренгейту, и доставляется системой асбестом покрытых конвейеров в реторты, проходя туда через запираемую газом крышку. Реторта имеет высоту в 50 футов и в диаметре 10 футов; она устлана огнеупорным кирпичом. Когда реторта вновь построена, она обкладывается кирпичом и нагревается до 1000° по Фаренгейту. Затем реторта закрывается, и через крышку в нее поступает предназначенное к сушке дерево[8]. Теплота, отдаваемая огнеупорной обкладкой, достаточна для начала реакции, в результате которой выделяется «сырье уксусной кислоты». Эта реакция дает достаточно тепла для продолжения процесса. Между тем масса дерева медленно движется в реторте по направлению сверху вниз, и из дерева извлекаются летучие вещества. То, что идет вниз, — чистый уголь, который удаляется через особый выход. Пар конденсируется, газ — нет. Весь газ идет в очиститель, в башню высотой в 50 футов, где газ очищается, и конденсированная часть представляет собою сырье уксусной кислоты. Остаток идет на силовые станции и сжигается как топливо. Уголь выходит из реторты через затвор на газовый конвейер, доставляющий его во вращающийся водяной холодильник. Это сооружение имеет 6 футов в диаметре, с кольцеобразными трубами, в которых циркулирует вода, охлаждающая уголь. Из холодильников уголь поступает в сеть установок, которые стабилизируют его, препятствуя самопроизвольному сгоранию. Таким образом достигается то, что большие куски направляются в склады, а мелкие пульверизуются вместе с углем, который используется при брикетировании. Уголь, смешанный с особыми связующими веществами, брикетируется в топливо. Вся брикетная сушка производится при широком использовании паропровода силовой станции. Из сырья уксусной кислоты в конденсаторах может быть получено много побочных продуктов. При переводе кислоты из конденсаторов в баки — в первую часть сооружения для перегонки, — она распадается на деготь, метиловый спирт, кислоты и легкие масла. Деготь при дальнейшей перегонке дает смолу, древесный креозот и масла, — все это мы используем в нашем производстве. Смола употребляется для заливки батарей и для целей изоляции; креозот как предохранитель для шпал и столбов, и масла — для копей.

Группа побочных продуктов, содержащих метиловый спирт и кислоту, сначала нейтрализуется известью, а затем из нее извлекается спирт; известь в комбинации с уксусной кислотой служит для добычи уксусно-кислого кальция. Последний направляется в сушильни в полужидком состоянии, частично сушится на воздухе и, наконец, переходит в твердое состояние в больших обвязанных проволокой сушильнях. Затем он смешивается с этиловым спиртом и серной кислотой для получения уксусно-кислого этила. Большие количества этого продукта потребляются при изготовлении кожаных покрытий и обивочных материалов. Полученный метиловый спирт рафинируется в древесный и ацетон, используемые как растворители и денатурирующие дополнители. Остатки масел идут на топливо. По этому процессу каждая тонна дерева дает 135 фунтов уксусно-кислой извести, 61 галлон 82%-го метилового спирта, 610 фунтов угля, 15 галл. дегтя, богатые масла, осветительные масла, креозот и 600 куб. фут. горючего газа. И эти продукты перегонки в период, когда это пишется, дают в день круглую цифру в 12 тыс. долл. В действительности мы еще пойдем вперед.

Всегда считалось бесспорным, что крупная промышленность влечет за собой возведение огромных зданий, в которых работают массы людей. Ночью все эти массы расходятся по домам, представляющим из себя трущобы и полуразрушенные хибарки. Много хороших людей выступало против крупной промышленности именно потому, что они считали ее неразрывно связанной с трущобами и всеми их последствиями.

Если крупная промышленность вдохновляется исключительно мотивами наживы, то такие последствия неизбежны. Заводы сосредоточиваются в одном месте и открываются и закрываются в зависимости от получаемой ими прибыли. При этих условиях рабочий не может сберечь денег и не в состоянии выбрать себе жилище по своему вкусу. Кроме того, недостаток путей сообщения заставляет его жить неподалеку от места работы, дабы не тратить большую долю своего заработка и сил на путешествие в переполненных трамваях. Он должен брать первое жилище, какое ему подвернется под руку. И пока промышленность верит в выгоды концентрации и упускает из виду целесообразность высокой заработной платы, до тех пор такое положение вещей будет продолжать существовать. Лекарства от этого зла не следует искать в филантропическом жилищном строительстве. Если мы применим теорию высокой заработной платы к строительству домов, то окажется вполне возможным строить хорошие дома, в которых уважающие себя люди могут жить за сходную плату. Собственники этих домов получат при этом прибыль, так как всякая целесообразная операция непременно приносит прибыль. Если дело убыточно, то это значит, что в основе платы была допущена какая-то ошибка. Филантропия всегда вредна, но она особенно вредна в применении к условиям, созданным промышленностью. При целесообразной организации промышленность может позаботиться и о своих интересах, и об интересах всех связанных с ней людей. Филантропия же только скрывает зло, которое может и должно быть устранено.

Крупная промышленность шла по пути концентрации вовсе не потому, что она органически связана с концентрацией. В сущности, крупные предприятия нельзя концентрировать в одном месте, так как этому, не говоря уже об остальных факторах, препятствуют крупные транспортные издержки. Крупное предприятие работает на далекие рынки, а в наши дни перевозить на далекое расстояние тяжелые продукты, все равно в необработанном ли или в законченном виде, оказывается невыгодным. Тем не менее крупные предприятия действительно концентрируются в одном месте.