Так как этот метод утилизации угля оказался гораздо более пригодным, чем все прежние, то мы ломаем теперь нашу силовую станцию в Гайленд-Парке, бывшую когда-то нашей гордостью, и вводим немало изменений в нашу Фордзоновскую силовую установку, которую мы некоторое время считали не поддающейся дальнейшим улучшениям. Через 10 лет и наша новая силовая станция, может быть, окажется устаревшей. Тогда мы сломаем и ее.

В настоящее время мы еще не можем использовать полмиллиона лошадиных сил на наших предприятиях в Фордзоне и в Гайленд-Парке, но вскоре мы используем полностью всю эту энергию на наших заводах, на электрифицируемой нами железной дороге и в электрических печах, ибо энергия эта обходится нам очень дешево.

Дешевизна энергии, получаемой, в сущности, в качестве побочного продукта, указывает, что промышленное предприятие может быть поставлено в непосредственную связь с жизнью всего округа. Уголь, потребляемый в крупном промышленном центре, может в то же время утилизироваться для отопления домов окружающего населения. Другими словами, каждую частицу угля можно утилизировать дважды, — сначала для промышленных, а затем для домашних целей. Вагон угля, доставленный на завод, можно было бы утилизировать для всех операций, выполняемых на заводе; химические вещества, газы, смолы и другие ингредиенты можно было бы полностью извлечь из него, а остающийся кокс, как чистое топливо, отправлять в частные дома.

Мы уже делали это с большим успехом и достигли этим дальнейшей экономии. В настоящее время наши опыты вышли из стадии эксперимента. В течение нескольких зим мы ставили крупные опыты и пришли к заключению, что не только уголь может дважды утилизироваться, но и что кокс можно с выгодой продавать нашим служащим по значительно более низким ценам, чем на рынке. Когда все крупные заводы станут сами коксовать свой уголь и таким образом будут его использовать вдвойне, получится экономия и в других отношениях. Драгоценное сырье не будет зря растрачиваться. Когда представишь себе, какое огромное количество ценных веществ в течение целых десятилетий пропадало в топках и совершенно терялось для человечества, становится очевидным, что новый метод пришел как раз вовремя. На современных заводах будут сберегаться составные части угля и доставлять таким образом материал для других отраслей промышленности. Кроме того, благодаря этому наши заводы смогут обслуживать общественные нужды. При современных условиях производства угля добывается газ, а газ есть общественная полезность. Та часть газа, которая не потребляется непосредственно в производственном процессе, может быть предоставлена обществу. Удобрительные вещества, извлеченные из угля, могут быть утилизированы на фермах.

Все это должно сказаться и на проблеме транспорта. По мере того как наши крупные заводы будут более полно использовать свои основные материалы, они все более и более будут утилизировать электрическую энергию. Помимо своего производственного назначения, электричество употребляется в больших городах для освещения и транспорта. Население наших городов перевозится на работу и с работы на электрических трамваях. Когда рабочие находятся уже в мастерских, то наибольшая нагрузка переходит на те линии, которые снабжают заводы энергией. Когда люди идут на работу или возвращаются с нее, наибольшая нагрузка переносится на те линии, которые обслуживают транспорт. До начала работы и после ее окончания заводы чрезвычайно легко могут использовать получаемую ими энергию для транспорта.

Это только намеки мимоходом. Все они могут быть осуществлены на деле, и большинство из них уже начинает осуществляться. С помощью таких методов национальная промышленность будет оказывать еще большие услуги обществу. Наши крупные заводы могут стать предприятиями общественного значения в гораздо более широком смысле, чем когда-либо раньше.

Когда энергия будет использоваться полностью, она станет дешевле, а дешевизна и планомерное пользование энергией обозначают улучшение обслуживания и повышение благосостояния. При этом все это можно получить из того, что ныне считается отбросами.

Однажды к директору нашей ремесленной школы пришел перс. По нашим современным понятиям он был высокообразован. Он получил несколько ученых степеней в Европе и Соединенных Штатах. Он владел многими языками. Он только что прошел специальный курс в одном из наших наиболее известных университетов. Он желал образования не ради своих собственных интересов. Он хотел помочь своим сородичам-персам и до своего отъезда решил посетить наш завод, потому что у нас на службе находится много его компатриотов. В конце своего визита он стал беседовать с нашим директором и в заключение печально сказал:

— Мое образование началось и кончилось словами, и когда я возвращусь в свою страну, мне нечего будет предложить моему народу.

Он был совершенно прав. Он ничего не получил. Он воспитывался вдали от жизни. Он изучил содержание известного числа книг, но его не научили, каким образом он может улучшить жизнь своего народа. Он даже не умел зарабатывать себе на жизнь; единственный способ его заработка заключался в передаче другим тех слов, которым обучили его. Лишь очень немногое из того, что он умел, не мог бы сделать фонограф, а ведь его содержание стоило дороже, чем содержание фонографа. Тем не менее, его экзаменовали и дали ему диплом ученого человека. К чему же в таком случае было его образование? На этот вопрос он сам не мог ответить.

Мы являемся сторонниками утилитарного образования в настоящем смысле этого слова, хотя совершенно не сочувствуем тому, что слывет ныне под этим именем. Мы считаем, что человек прежде всего должен научиться зарабатывать средства к жизни, и что образование, не помогающее ему в этом отношении, бесполезно. Во-вторых, мы полагаем, что настоящее образование привяжет ум человека к труду, а не отвратит от него; оно научит его думать и, таким образом, поможет ему обеспечить лучшее существование не только для самого себя, но и для всех окружающих. Так называемое утилитарное образование во многих случаях есть не что иное, как случайный набор совершенно бесполезных отрывков знаний.

Если вы будете так воспитывать ребенка, что он будет требовать исполнения своих малейших капризов; если вы приучите мальчика ждать милости от других, а не создавать или добывать нужные ему вещи своими собственными силами, то это значит, что культивируется чувство зависимости, что калечатся ум и воля, что портится всякая жизнь.

Мы особенно подчеркиваем этот вид слабости, так как он широко распространен. Мягкосердечное учение о провидении, управляющем миром, бессознательно способствовало ей. Конечно, провидение есть, и оно, действуя на невидимых нам планах, осуществляет то, чего не могут достичь самые искренние усилия людей. Весь человеческий опыт, по-видимому, подтверждает это. Иногда человеческие усилия как будто порождают соответствующие токи энергии, которые обнаруживают свои действия в критические моменты, завершая известный процесс и давая благоприятный оборот начинанию, по-видимому, обреченному на неудачу. Все поколения людей единодушно подтверждают это, и потому в истине этой вряд ли можно сомневаться.

Но это провидение не есть слуга слабых, — оно помогает лишь тем, которые напрягают все свои силы. В данный момент они, может быть, и слабы, но слабость их зависит не от их природных недостатков, а от того, что они сильны и посвятили все свои силы одному делу или одной задаче. Вот это-то связывание последних нитей, накладывание последней ретуши и есть то, что люди называют провидением, и оно приходит на помощь сильным, которые, не щадя себя, истратили все свои силы. Это сводится просто-напросто к старой поговорке: «Помогай себе, бог тебе поможет».

Мы полагаем, что наша работа в области промышленности налагает на нас обязанность помогать людям, помогать самим себе. По нашему мнению, так называемая филантропия есть особенно низкая форма самолюбования, — низкая потому, что, претендуя на оказание помощи, филантропия на самом деле приносит вред. Филантроп получает дешевое удовлетворение в том, что прочие люди считают его добрым и благородным человеком. Само по себе это было бы безобидно, если бы это не губило людей, получающих благодеяние: ведь раз вы дали человеку подачку, ничего от него не требуя, вы толкаете его на то, чтобы он проделывал то же самое в отношении других.