Но было ли когда-нибудь время, когда фермеры наживали капиталы? Правда, земля росла в цене и приносила ему барыш при продаже; иногда эту добавочную ценность фермер реализовал в виде ипотеки. Но фермер жил очень экономно, и те фермеры, которые, по их мнению, составили себе состояние, достигли этого только тем, что они сберегали каждый грош, отрывая его от заработка своей семьи. Даже и относительно тех ферм, которые считаются доходными, трудно сказать, получался ли приносимый ими доход за счет продажи сельскохозяйственных продуктов или за счет продажи живого инвентаря. При подсчитывании сельскохозяйственных прибылей мы не можем принимать в расчет военные цены; как бы то ни было, цены эти не были очень выгодны, ибо военные доллары имели небольшую покупательную силу. До войны деньги наживались путем эксплуатации девственной почвы, но за исключением такого рода операций и прибылей, даваемых возросшей ценой земли, приносимые сельским хозяйством прибыли вряд ли равнялись заработной плате чернорабочих за тот же самый период.
Можно ли исправить это положение? Фермеры утверждают, что им приходится слишком много платить за покупаемые ими вещи, и что сельскохозяйственные цены не соответствуют ценам продуктов промышленности. В то же время, как они заявляют, несмотря на низкий уровень сельскохозяйственных цен для производителя, цены эти оказываются высокими для потребителя. Однако сомнительно, чтобы фермер стал получать прибыли даже при понижении цен промышленных товаров и при сокращении издержек распределения. Никакие изменения в области распределения не уравняют заработок фермеров с заработком в промышленности, и при настоящих способах ведения сельского хозяйства одинаковое количество энергии даст больше денег в промышленности, чем в земледелии.
Сельскохозяйственная проблема не сводится и к проблеме сбыта. Теперь фермеру рекомендуют реорганизацию сбыта и считают ее столь же настоятельной, как мероприятия финансового характера. Но ведь до сбыта продукт должен быть произведен, и какого бы уменья ни достиг фермер в сбытовых операциях, он тем самым еще не станет хорошим фермером. Центральные проблемы сельского хозяйства связаны с обработкой земли под хлеб, фрукты и овощи или с добыванием молочных продуктов. Если земля дает 10 бушелей пшеницы на акр, то никакие способы сбыта не поставят владельца этой земли в одинаковые условия с фермером, получающим 30 бушелей с акра.
Конечно, сбыт сельскохозяйственных продуктов может быть в большой степени усовершенствован, но это даст результаты лишь в том случае, если улучшится само производство. Правильно поставленное предприятие всегда начинает с производства, и раз производство ведется рационально, организация сбыта неизбежно улучшится, так как давление продукции неминуемо вызовет лучшие методы распределения. Сбыт лишь доводит до потребителя продукты производства, и потому, если распределение оказывается очень плохим, исследование причин подобного состояния нужно начать с производства.
Приглядимся ближе к сельскому хозяйству. Прежде всего нас поражает там огромное количество ненужного труда. Полмесяца или, самое большее, месяц фермер посвящает сельскохозяйственному производству, все же остальное время он ухаживает за скотом или выполняет мелкие работы.
Общепризнано, что хорошая ферма должна держать стадо скота, но фермер, не специализировавшийся на этом деле, не в состоянии держать более 25 коров, а по большей части он имеет их не более полдюжины. Он не может содержать их в чистоте, а это плохо и для него, и для публики. Коров приходится доить руками, а это и грязно, и неэкономно. Молоко приходится каждый день перевозить к месту продажи, и это также неэкономная трата сил, потому что фермер не может собрать достаточно большой груз. Можно, правда, завести коммунальный грузовик, забирающий молоко с нескольких ферм. Это до некоторой степени является улучшением, но небольшим, потому что на самом деле для молока вовсе не требуется так много перевозок. Если бы 10 или 20 фермеров, живущих по соседству, держали свои стада сообща, то было бы возможно построить гигиеничное и удовлетворяющее современным требованиям здание для выполнения всех связанных с молочным делом операций сообразно рациональным промышленным принципам. При таких условиях можно было бы кормить, доить и чистить коров машинами, затрачивая минимум человеческого труда. Но люди так долго занимались скотоводством, что они привыкли только к одним определенным способам ухода за скотом; между тем при организации крупной молочной фермы и отказе от традиций могла бы быть использована электрическая сила и почти все операции выполнялись бы машинами.
Наша молочная ферма в Дирборне поставлена совершенно так же, как мы поставили бы дело на заводе. Ферма помещается в железобетонном здании, поддерживаемом в абсолютной чистоте; коровы также поддерживаются в чистоте и их моют каждый день. Обмывание, доение, кормление и вообще все, связанное с уходом за скотом, выполняется машинами. На ферме работает такое число людей, которое при обычных условиях требовалось бы для стада в 25 коров. Этим рабочим мы платим наш обычный минимум, и работают они только 8 часов. Управление фермой поставлено так рационально, что мы в состоянии платить им хорошую плату.
Содержание скота в небольших скотных дворах влечет за собой чрезвычайно большую потерю времени и труда. При содержании скота в общественных помещениях фермеры получили бы гораздо больше, чем при содержании маленьких стад на своем участке. Это положение применимо ко всему живому инвентарю фермы. В результате потребитель получал бы продукты по более дешевой цене, а производитель извлекал бы более высокие прибыли без всякого повышения цен. Высота нынешних цен и незначительность прибылей объясняются непроизводительными издержками производства.
Если с фермера будет снята забота о скоте, ему придется только заниматься земледельческим трудом, требующим не более месяца работы. В таком случае земледелие превратится в сезонную работу, какой она на самом деле и является, и сельское хозяйство станет рассматриваться как побочный заработок. Земледелие не может быть исключением из того общего правила, которое гласит, что 1 месяц работы не может обеспечить 12 месяцев жизни. Настоящая проблема земледелия сводится к тому, чтобы фермер нашел какой-либо иной заработок, кроме сельского хозяйства. Такова неприкрашенная истина.
Как мы уже указывали в предыдущей главе, децентрализация промышленности может доставить фермерам эту добавочную работу. До сих пор промышленность и сельское хозяйство рассматривались как совершенно отдельные и различные отрасли человеческой деятельности. В настоящее время они очень близко смыкаются друг с другом. Но сначала нам нужно избавиться от многих традиций. Так, например, в настоящее время лошадь служит для удовольствия и обходится слишком дорого, чтобы держать ее на ферме для работы. На выращивание рабочей лошади нужно от трех до пяти лет, а на производство трактора — несколько часов. Лошадь ест корм каждый день, и ферма, содержащая восемь лошадей, уделяет на их кормление 40 акров земли. Трактор ест только во время работы.
На нашей дирнборнской ферме во время запашки мы пускаем в ход сразу 50 или 60 тракторов. Управляют ими рабочие, служащие на наших заводах и получающие обычное заводское жалованье. Все главные сельскохозяйственные операции производятся на ферме механическими способами. Благодаря этому работа на ферме происходит в течение лишь 15 дней в году, причем производительность земли поддерживается на высоком уровне.
В свободное время фермеры могут заниматься другими работами. На ферме бывают периоды бездействия; такие же периоды бывают и в промышленности. Их можно известным образом сочетать, и в результате население получит большее количество пищи и товаров по более дешевым ценам.
Но достаточно ли будет работы для фермеров? Работы сколько угодно. Мы не представляем себе, сколько работы окажется в Америке, если цены будут держаться на низком уровне, а заработная плата и прибыли — на высоком.
