Опять была капитанская вахта, и трое «младших», как они сами себя порой называли, собрались в кают-компании помузицировать. На пути до Аль-Карима они играли втроем всего два или три раза — редко так совпадало, чтобы все были свободны. Зато Сандра и Сашка импровизировали часто, успели заново привыкнуть и друг к другу, и к инструментам. Что же касается Бэлы, то она раз сыграла с Сашкой, и довольно часто слышно было, как она стучит у себя в каюте, обернув палочки мехом.

Сандра весьма рискованно переложила «Маленькую ночную серенаду» с использованием ударных, и вот ее-то они в тот день и опробовали. Получилось небесспорно, но, как они решили, весьма неплохо — надоевшая со школьной скамьи музыка зазвучала куда свежее.

— Кажется, Бетховена не может испортить никакая перемена темпа, — довольно улыбнулась Сандра, откладывая скрипку. — По-моему, очень удачно!

— Кажется, я несколько раз ошибся, — вздохнул Сашка. — Ну и ладно.

— Я не заметила, — неожиданно сказала Белка.

Сашка посмотрел на пилота с некоторым удивлением: какая-либо одобрительная ремарка с ее стороны была делом почти неслыханным.

— За это надо выпить, я считаю! — Сандра потерла руки и полезла в общий буфет за ромом. — Ну, как вы насчет грога, товарищи?

— Я заварю чай! — Сашка легко перенял энтузиазм подруги.

— Да ладно, Златовласка, сиди, я заварю…

— Санечка, я тебя умоляю, позволь мне! — говорил Сашка вовсе не с умоляющей интонацией: улыбался он так, словно флиртовал. — Если я буду вынужден пить твой чай, с меня станется поднять бунт на корабле. Ей-ей.

— Не ценишь ты истинное кулинарное искусство, — пожала плечами Сандра. — Ну и бездна с тобой.

Чай был заварен, грог разведен, и Сашка начал рассказывать старую как мир эфирную байку про «Асунсьон» — галеон, который еще на заре звездоплавания затерялся где-то в эфире с закончившимися корабельными кристаллами.

— Слушай, ну это уже дурной тон! — запротестовала Сандра. — Старье-старьем, ушам больно!

— Постойте, — неожиданно заинтересовалась Бэла, — история, безусловно, старая, но меня всегда интересовало: насколько реально выжить в эфире, если сели двигательные кристаллы?

— Если сели двигательные кристаллы, но кристаллы жизнеобеспечения работают — то нет ничего проще, — вмешался Сашка. — Это тебе кто угодно пояснит. Вот если наоборот…

— Если наоборот, — сказала Сандра, — есть специальные заклинания, которыми можно ненадолго создать защитную сферу вокруг корабля, и за это время переориентировать двигательные кристаллы на жизнеобеспечение. Хороший корабельный маг это может. Но в одиночку тоже не сделаешь: надо, чтобы кто-то на подстраховке был. Потом придется идти без кристаллов, на одних парусах. Это если на судне есть парусный мастер.

— А если сэйл-мастера нет? Что тогда?

— Ну, если не выпали из стрима при аварии, и если стрим широкий — то есть большая вероятность, что кого-то встретите, и этот кто-то поделится запасными кристаллами, — пожала плечами Санька. — Технически сложно, но возможно. А если выпали из стрима, то… — она развела руками. — Ну, нужда заставит — и рядовой пилот на сэйл-мастера выучится. Хотя, если честно, шансы тогда у всего корабля так себе.

— Нужда чему угодно научит, — встрял Сашка. — Я вот слышал историю об одном парне, помощнике штурмана, который при аварии спасся в бочке с обломком двигательного кристалла. Он умудрился не то что его на жизнеобеспечение перечаровать, а еще и привязать магию к дереву бочки! Дрейфовал, говорят, четыре дня без воды и пищи, пока его не подобрали на «Добродетели пророка» — это трехмачтовик Эмиратов.

— По-моему, это байка, — усомнилась Санька. — Бочки — они же щелястые. Эфирная материя проникнет. А всем известно, что в эфире жить нельзя.

— Да ну нельзя? — Сашка и сам знал, что нельзя, но не мог не возразить.

Какое-то время все трое довольно активно обсуждали, возможно ли обитание в эфире каких-нибудь животных. Кто-то припомнил фантастический роман о солнечных тюленях, будто бы живущих в короне звезд.

— Ну да, в космосе-то может быть любая жизнь, какая угодно, — с неожиданной горечью произнесла Сандра. — Но то в космосе. Что мы, в сущности, знаем о нем? Вообразили себя покорителями пространства, и радуемся! Но на самом-то деле мы ни одну бескислородную планету исследовать не смогли! И ладно бы — мы даже на Луне не были! Даже искусственный спутник на орбиту Земли послать не можем! Вот — стыд нашего эфирного века. Что такое эфир? Суррогат, песочница. Освоили тоненький слой Вселенной — и радуемся… Тогда как за завесой всех этих стримов, карикатуры земных морей и ветров, могут лежать настоящие чудеса настоящего пространства!

— Ну-ну, — сказал Сашка.

Сандра тотчас спохватилась и извинилась перед всеми и перед кораблем, и даже, на всякий случай, перед таинственными эфирными духами: никто, конечно, не хотел случайно навлечь на корабль неприятности.

Тут же Бэла вдруг припомнила и рассказала историю про эфирных бабочек.

-…Вообще-то, в строгом смысле слова их нельзя назвать «эфирной формой жизни». Они живут на планетах и могут мимикрировать под разные виды. Профессор Олав рассказывал, что это заметили, когда на Новой Баварии доктор Йогансен увидел бабочек, как две капли воды похожих на земных капустниц. Он начал исследовать их — и обнаружил, что это в некотором роде и были капустницы, только не такие, как настоящие. Но уже через пару недель никто не мог найти на Новой Баварии ни единой капустницы: они все исчезли. Эти бабочки на самом деле были межпланетной формой жизни. Они собираются все вместе, огромной стаей. По ночам, под полной луной, в уединенных уголках, чтобы никто их не видел. Все вместе они создают магическое поле. Оно сияет вокруг них разноцветным нимбом, — пока Бэла говорила это, голос ее понизился, зазвучал с некоторое претензией на загадочность и даже таинственность. Это была обычная манера для страшных историй, и Сашка с Сандрой моментально поймали настроение. В конечном счете, эфирные рассказы мало отличались от каких-нибудь страшилок из школ-пансионатов — где, кстати, им обоим довелось учиться.

Бэла никогда не жила в школе-пансионате, но она участвовала в многодневных охотничьих экспедициях, поэтому опыт эфирных «страшных баек» тоже не оказался для нее внове.

— …Они летят в эфире от планеты к планете. Попав на новую, они выбирают, под кого из местных бабочек будут маскироваться, и очень быстро приспосабливаются к новым условиям.

— А если на той планете нет бабочек? — живо спросил Сашка, которого заинтересовала эта проблема.

— Тогда они маскируются еще под кого-нибудь. Ведь на самом деле это никакие не бабочки. Говорят, что ими становятся души погибших эфирников. Еще говорят, что если большая стая таких бабочек пролетит мимо корабля, то их крылья поднимут в эфире такой ветер, что запросто перевернут хоть бриг, хоть фрегат — все, что угодно, кроме тяжелых военных крейсеров! А если прислушаться, когда большая часть экипажа спит, — тут голос Бэлы упал почти до шепота, — то можно услышать, как они шуршат за бортом. Биение их крыльев может вызвать ураган в эфире на другом конце Галактики.

Сандра и Сашка переглянулись.

— О, профессор Олав — он еще и не то может рассказать, — сказала Сандра, которая училась в той же Академии Торгового Флота в Пирс-Ардене, только на шесть лет раньше. — У нас рассказывали про эфирных спрутов.

— Эфирные спруты? Боцманы, что ли? Эти да, что угодно спрут и перепродадут, — засмеялся Сашка.

— Смейся-смейся! Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда столкнешься со спрутом один на один. Они гнездятся в самых крутых и неожиданных поворотах стримов — там, где флюктуации энергии звезд скрывают изгибы течений — вытягивают щупальца и разламывают корабли, которым случается подойти близко. По-твоему, как погиб «Цветок удачи»?

— Ну, мааало ли… — уклончиво протянул Сашка.