«И как меня угораздило наняться именно на эту посудину!» — тоскливо думал Сашка, созерцая волдыри мозолей на ладонях. Под предводительством Берг, которая, кажется, успела за побывать чуть ли не во всех ситуациях, связанных с эфирными кораблями, от абордажа до аварийной посадки, горе-матросы умудрились поставить паруса всего за час. Лежалая материя безудержно воняла лавандой («Зато моль не сожрала, а то гребли бы сейчас руками!») упорно не хотела разглаживаться под слабым утренним ветерком. Земля у самого горизонта тонкой линией обнадеживала, что они хотя бы не потеряются в безбрежной пустоте тэты 5, планета номер три.

Абордаж, сонно урча, развалился на сложенном на палубе стакселе: черной тенью просочившись на палубу сразу, как только люди открыли люки, он неприязненно осмотрел мокрые доски, обнюхал крупную лужу, и, брезгливо поджимая лапы, потопал на воображаемый квартердек. Но стоило Сашке и Берг развернуть полотнища на палубе, как усатая скотина одним прыжком выскочила в центр пахучей ткани и начала блаженно тереться мордой о парусину. После десятиминутной перебранки (со стороны Берг — поток норвежских, французских и, кажется, китайских проклятий, со стороны Абордажа — злобное шипение и прижатые уши) парус был оставлен коту.

«Ну его, а нам бы и с двумя справится,» — подытожила суперкарго.

— Ну вот и все! — Санька утерла лоб запястьем. Пару раз хлопнув, паруса надулись, слегка наклонив палубу под ногами, и корабль медленно начал набирать ход. — Вы как хотите, а я — загорать! Когда еще появится возможность два дня под таким приятным солнышком!

На палубу, вновь завернувшись в свою шаль, проскользнула Бэла. Под мышкой у нее была зажата удочка.

— Так, штурман! — Берг с силой хлопнула Сашку по плечу. — Отлично поработали! Первая вахта — за тобой. Следи, чтобы паруса не обстенились, если что — зови капитана, она на руле. А я пойду, помогу на камбузе, — с этими словами старпом скрылась в люке.

Сашка окинул взглядом палубу: нежащаяся на парусе рядом с Абордажем Санька (вот уж кому никакой запах нипочем!), уже закинувшая удочку с кормы Белка (а шаль сняла!), застывшая в стеклянном многограннике «фонаря» Балл (кажется, она попросту заклинила руль и читала).

Он сел, привалившись к фальшборту, и уставился на такелаж: что значит «обстенились» им говорили на лекциях, он помнил. Смутно. А вот что нужно делать, чтобы этого не допустить?

Корабль вторые сутки шел против течения. Глубины в дельте так и оставшийся для Сашки безымянной реки хватало, чтобы случайно не налететь на мель. Течение, хоть и слабое на первый взгляд, ощутимо тормозило движение эфирной бригантины. Хорошо еще, ветер, поддерживаемый Сандрой, дул ровно и почти точно в корму: паруса раскрылись батерлфляем и обстениться не могли чисто физически. Да-да, неожиданное плавание весьма, хоть и против воли штурмана, расширило его лексикон специфических словечек, обожаемых моряками: а что делать, если ни капитан, ни старпом ни в какую не соглашались выражаться по-человечески?

Людоедка не преминула показать себя во всей людоедской красе: так Белобрысова не гоняли даже сопливым курсантом. Каким-то образом Берг даже домового принудила драить палубу — при этом активно называя того «юнгой» и всячески шпыняя. Вжилась в роль боцмана так, будто из нее и не вылезала. А вот «госпожа погодный мастер» откровенно наслаждалась жизнью — загорела, приобрела задорный блеск и от нечего делать развлекалась любопытством:

— Златовласка, как ты думаешь, что все-таки нашему капитану здесь понадобилось? Вряд ли местные javele[43] потянут продать или купить, чтоб мы еще в выгоде остались. Если у них даже за эфиром никто не следит.

— Если тебе интересно, то почему спрашиваешь у меня? Спроси у капитана, или вон у Лю… суперкарго — наверняка она знает.

— В тебе нет детективной жилки, братец. Ты ведь знаешь, все по-настоящему важное капитан всегда сообщает перед следующим стартом, а тут — тишина.

— Ага, мои мозоли — это как раз такая ерунда, на которую не стоит обращать внимание.

— Na ja, das ist doch Quatch[44]. Пара волдырей. Тебе их Княгиня в две минуты свела.

— Чтобы через полчаса у меня появились точно такие же…

— Белобрыскин, а тебе лот вытягивать не пора?

…Поселок климатологического наблюдения показался внезапно, после обеда. Здесь река делала длинную излучину, создав нерукотворный пейзаж, достойный кисти иного передвижника — зеркало спокойной, кристально-прозрачной воды, золотой песок, высокие, шумящие о чем-то высокие секвойи… Не земные, конечно, но очень похожие. А на глади плёса — длинные, сложенные из целиковых неошкуренных бревен мостки причалов. Кое-где они основательно зарасти мхом. Не так уж и недавно прибыли сюда люди — и все еще нет нормальных, больших поселений с портом?..

Сашка удивился: на вид планета казалась привлекательной. Может быть, дело в том, что она так далеко от торговых путей? Или есть здесь какие-то страшные катаклизмы, что отпугивают поселенцев?

На песке пляжа грели днища лодки и катерки, у причала застыли два рыболовецких суденышка, после некоторого колебания классифицированные Сашкой то ли как кечи, то ли как шнявы[45]. А у самого конца причала стояла группа местных.

Как «Блик» самостоятельно выполнял швартовку — это отдельная песня, спеть которую вы можете попросить любого знакомого вам морского боцмана. Для этого достаточно показать ему добрую бутыль рома «Семь якорей» или любой другой приличной марки, а потом неловко разбить оную бутыль об пол. Но что поделать — слов оттуда не выкинуть, потому лишь скажем, что после часа напряженной работы парусами (Сашка), ветром (Сандра) и штурвалом (Княгиня) бригантина потерлась бортом о причал, и довольно скалящаяся Берг скинула оживившимся встречающим причальный конец.

— Людик, что-то вы в этот раз аж на 15 минут хуже, чем в прошлый — я засекал! — крикнул крупный седой мужчина, принимая конец импровизированного трапа и утверждая его в щели между бревнами.

— Экипаж зеленый. Первый раз проходят «мокрые» маневры.

— Ого! Ну, поздравляю молодые люди. С вас выпивка, угощение организуем.

— Джон, прекрати мне молодежь спаивать. Знаю я твое угощение. Мы тут всего три дня.

Джон только довольно рассмеялся, и Сашка понял: ничего серьезного гостям не грозит. Даже трехдневный запой.

Между тем Княгиня ловко спустилась на причал (седой галантно подал даме руку), что-то тихо спросила у другого встречающего и снова поднялась на палубу.

— Экипаж, увольнительная на берег сроком двое суток. Вахты согласно береговому расписанию — Екатерина, ваша первая.

Экипаж «Блика», кроме оставшейся на дежурстве Катерины, но включая гордо вышагивающего рядом с Балл Абордажа, по узкой проселочной дороге поднялся на холм. Сашка невольно присвистнул: поселок, видимый отсюда целиком, оказался совсем немаленьким. Больше сотни дворов, в центре явно административно-хозяйственные здания — из дикого камня и кирпича (и не лень было добывать глину и булыжники при таком количестве леса вокруг?), прямые улицы, даже гравий насыпан. Ближе к окраинам улицы рассыпались кривыми дорожками — по-деревенски грязными, с лужами и неизменными гусями, отсюда казавшимися белыми пушинками.

На противоположном от зрителей конце поселения высилась ужасно уродливая прямоугольная коробка с плоской черной крышей, из-за нее возвышалась пара высоченных труб. Только водораздел помешал им увидеть сие монументальное убожество раньше. Из одной трубы валил густой дым.

— Mein Gott! — воскликнула Сандра. — Наконец-то построили грязную коробку так, что она выглядит как грязная коробка, а не как потуги на новый дворец Аль-Каримского султана из подручных средств! А что там такое?