— Я понимаю, — показал я послушание. — И против твоей воли, отец, не пойду. Но Бельским оно зачем? Наш интерес в этом браке виден и понятен как нам самим, так и им, а их? Что им надо от замужества Александры?

— Говорил же тебе, не знаю, — в голосе отца явственно прозвучала досада.

— Может, дядя Андрей, ты имеешь представление, для чего Бельским родство с будущим думским старостой? — уколол я в самое, как мне казалось, уязвимое место.

— Ни малейшего, — недовольно признал дядя. — Мне оно и самому не нравится, но ты же понимаешь, для нас тут польза прямая...

— Это я как раз понимаю, — я снова показал, что готов слушаться старших, но тут же повторно ударил в больное место: — А для чего Бельским ссориться с соседями — не понимаю. Кстати, дядя Андрей, а ты случайно не знаешь, как они собираются распорядиться судьбой младшей княжны?

— Не знаю, — ответил дядя и призадумался. — Погоди-погоди... — начал он соображать, — Уж не положил ли ты глаз на Варвару?

— Так было бы разумнее, — я пока не чувствовал себя готовым играть с открытыми картами, поэтому от прямого ответа постарался уклониться. — Для нас те же выгоды, для них тоже, да ещё и Азарьевы не в накладе. Раньше-то Бельские не возражали против их Юрия.

— А ты уже и это прознал, — я не понял, осуждает меня дядя или хвалит, поэтому просто склонил голову, прознал, мол, не без того.

За столом воцарилось молчание. Молчали отец с дядей, обдумывая свалившиеся на них новости. Молчал Василий, для которого всё это оказалось просто открытием. Ну да, у него-то таких сложностей не было. Там родительские интересы совпали с его собственными, да и Анна, если я правильно понимал, тоже была не против таких перемен в своей жизни. Ну, ясное дело, молчал и я, давая дяде и отцу возможность заподозрить, наконец, Бельских в каких-то тёмных играх. Неизвестность, она, знаете ли, частенько может обернуться настороженностью и опасением, а мне как раз того было и надо. Ради этой минуты, можно сказать, ведение беседы перехватывал.

— Попробую вызнать про интерес Бельских, есть у меня кое-какие к тому возможности, — выдал наконец дядя. — Но никому ни слова! Тебя, Василий, это особо касается, даже Анне не говори! — строго добавил он.

Молчаливыми кивками все мы показали, что дядины слова приняли как руководство к действию.

— Пока же, как и договорились, занимаемся делами оружейными, — дядя окончательно закрыл обсуждение Бельских и моих брачно-семейных перспектив, по крайней мере, на сегодня. — Ты, Василий, завтра дома побыть можешь, но не более, послезавтра же отъедешь в Александров. Ты, Алексей, подумай, что ещё можно улучшить да доделать. А с тобой. Филипп, мы завтра у меня в Кремле посидим, обдумаем, что да как. Ох, Алексей, задал ты нам задачку...

Сегодня у меня праздник. Третий день подряд я, выполняя с утра гимнастические упражнения, смог самостоятельно встать после приседания, до этого приходилось хвататься за край стола. Помнится, штаб-лекарь Труханов говорил, что когда три дня подряд я смогу встать сам, можно отложить трость в сторону, что я сегодня и собирался сделать. Пока похожу без трости по дому, а там и наружу так выйду...

Довольно быстро выяснилось, однако же, что даже в доме ходить без трости не так-то и легко, как мне поначалу казалось. Конечно, с третьего этажа спуститься в подвал получилось без особых затруднений, но вот обратный путь таким простым не был.

В подвал меня понесло надзирать за работой нанятых мастеров, которые под руководством нашего домашнего умельца Пахома Загладина уже заканчивали с оборудованием там вполне приличного тира. Ту часть подвала, где хранились съестные припасы и имелась своя лестница в кухню, отгородили, оставшуюся часть очистили от всякого хлама, выровняли пол, заново оштукатурили стены. Осталось всего ничего — сделать нормальное освещение, деревянную стойку для удобства стрелков, да наготовить побольше мишеней. Сейчас, однако, происходило нечто непонятное — в подвале отчётливо воняло горелым, но дыма я не наблюдал.

— Вот, Алексей Филиппович, тягу проверяем, — доложил Пахом. — Опилки вон жгли, — он показал на заполненный золой тазик, — посмотреть как тянуть будет.

— И как тянет? — спросил я. — Это Пахом молодец, хорошо придумал. Нет, я тоже понимал, что где чёрный порох, там и дым в изрядных количествах, но почему-то мне казалось, что никакой специальной вентиляции не понадобится. Ошибся, значит.

— Хорошо тянет, Алексей Филиппович! — Пахом широко улыбнулся. — И кашлять в дыму не будете, и слёзы утирать не придётся.

— А нас тут не продует на сквозняке? — выразил я некоторое опасение.

— Не извольте беспокоиться, боярич, — Пахом даже головой мотнул, — вся тяга поверху идёт, дым же кверху поднимается, вот она его там и уносит.

Осмотрев сделанное, я решил, что Пахом не ошибся. Вот же повезло человеку — и руки золотые дал Бог, и голову светлую, и с хозяевами, готовыми справедливо такое оплачивать, не обидел.

Начав подниматься, я сообразил, что, пока доберусь до третьего этажа, умотаюсь, но мой острый ум подсказал выход — зайти в кабинет к отцу, сделав себе передышку.

— Что, отец, кто Пахому премиальные выдаст, ты или я? — спросил я, доложив о текущем состоянии работ.

— Ты ему сколько-то дай, как заказчик, а я потом ещё добавлю, да чарку поднесу собственноручно, как хозяин, — усмехнулся отец. Ну да, так Пахому почётнее будет.

Васька, как и велел ему дядя, убыл в Александров, перед тем получив от меня длинный список заданий, коих нашлось несколько больше, чем это казалось поначалу. Ну это всегда так, только начни, а там оно само пойдёт, одно за другое цепляясь. Тем не менее, наши оружейные дела медленно, но верно двигались вперёд, и это, конечно же, было хорошо.

Дела сыскные, напротив, пока что стояли на месте. Растратчика вроде бы уже доставили в Иосифо-Волоцкий монастырь, но сколько времени у монахов уйдёт на обследование каторжанина, одному Богу известно. Елисеев тоже погряз в изучении связей жертв Малецкого с доктором Ломским, а чем занимался Шаболдин, я вообще не знал. Да и незачем мне оно пока что — человек своим делом занят, как чего найдёт, сам и расскажет.

Раз уж с преображением подвала Пахом отлично справляется сам, я решил искать себе другое занятие. Нашёл — поднял свои университетские тетради и принялся перечитывать записи, что делал когда-то на индивидуальных занятиях у профессора Левенгаупта. А то что-то давно меня не радовало предвидение, вот и захотелось освежить в памяти те способы работы с ним, которым учил мудрый немец. Ага, вот и то, что нужно!

Погрузившись в размышления о всяческих странностях и непонятностях дела, я всё ждал, когда среди них засветится что-то хотя бы похожее на предвидение, и был немало удивлён вдруг ни с того ни с сего появившемуся желанию спуститься в библиотеку.

Бархатная книга в том роскошном виде, что оправдывает её название, издаётся раз в три года. Последнее издание вышло в позапрошлом году, и княжна Александра Бельская, как на то время несовершеннолетняя, отдельной статьи в нём не удостоилась, упоминаясь только в качестве дочери князя и княгини Бельских. А вот дополнения к Бархатной книге, отражающие изменения в жизни её персонажей, выходят ежегодно, и в последнем как раз и нашлось искомое. Так, и что тут у нас?

«Бельская, Александра Дмитриевна. Родилась 8-го числа марта месяца года от Р.Х. 1807 в Коломне. Отец — князь Бельский Дмитрий Сергеевич (см.), мать — княгиня Бельская Елена Фёдоровна, урождённая боярышня Булатова (см.). Сестра княжна Варвара Дмитриевна, пятнадцати лет, брат княжич Григорий Дмитриевич, десяти лет».

Так, значит, дополнение вышло, когда Варваре ещё шестнадцати не было, это понятно. Вот в следующем издании будет уже отдельная статья и о ней. Непонятно другое — почему Александра родилась в Коломне? Хотя это же по пути в землю Рязанскую, где у младших Бельских крупнейшее имение, так что вопрос снимается. Мало ли, может, роды были преждевременные и случились по пути Бельских в имение или обратно. Тем более, первый в семье ребёнок, опыта нет, вот и произошло такое дорожное приключение. На всякий случай я полез посмотреть про князя и княгиню, и вот тут меня поджидала засада: помнится, исходя из возраста Александры, я посчитал, что княгине Елене около тридцати пяти лет, а оказалось, ей аж сорок четыре! То есть, Александру она родила в двадцать семь, по здешним меркам — очень и очень поздно для первых родов. Нет, что княгиня выглядит намного моложе своих лет, это, конечно же, хорошо, можно за неё только порадоваться, но... Но что-то тут не то. Раз уж Господь так долго не давал Бельским детей, над этой беременностью княгини они должны были трястись, как над редчайшей драгоценностью, и уж точно никуда не ехать, а сидеть дома, да ещё и постоянно держать рядом врача или целительницу. Кстати, о врачах и целительницах... Что там Борис Григорьевич говорил о супруге доктора Ломского? Что она целительница по женской части и пользует преимущественно боярынь да дворянок? Хм-хм-хм... Впрочем, это, скорее всего, пустое — Евдокия Ломская целительствует в Москве, а княгиня Бельская рожала в Коломне. Однако было бы спокойнее закрыть этот вопрос раз и навсегда, для чего каким-то образом, не ставя в известность о своём интересе самих Бельских, выяснить, кто именно принимал роды у Елены Фёдоровны. В конце концов, раз уж предвидение привело меня сюда, не просто же так это произошло!