Да тут не пришли, тут прямо-таки приплыли! Ну, Хлебович, ну, Константин Афанасьевич, удружил, так удружил! Видать, в своё время дядино содействие в устройстве на службу в Военной Палате стало для полковника изрядным благодеянием, раз он так благодарит... И что же, интересно, такие люди тут забыли? Хотя Вельяминов же тесть Мишеньки Пушкина, так что не чужой тут, а победителя шведов Пушкины наверняка зазвали, чтобы придать собранию особый блеск.

— Подпоручик Левской-второй? — узнал меня генерал-воевода. Что ж, ещё в прошлой жизни доводилось читать, что многие полководцы могли похвастаться великолепной памятью. — Рад видеть в добром здравии. Вы же, если не ошибаюсь, на Бахметьевском редуте ранены были?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! — подтвердил я.

— Без чинов, Алексей Филиппович, — смилостивился генерал-воевода. — Тем более, вы не на службе.

— Отставлен по ранению, — я поклонился, демонстрируя безмерную благодарность за явленную мне милость.

— Алексей Филиппович изобрёл новое оружие, — вставил слово полковник Хлебович.

— Вот как? — заинтересовался Романов. — Чем же вы собираетесь меня удивить после колючей проволоки, наговорённых штуцеров и крайне удобной офицерской портупеи?

— Быстро заряжаемой винтовкой, револьвером, не требующем сменных барабанов, скорострельным карабином под револьверный патрон, — по мере перечисления дежурно-вежливый интерес на лице генерал-воеводы менялся на интерес живой и неподдельный. Первый советник тоже внимательно прислушивался.

— Опять всё наговорённое? — попытался угадать князь Романов.

— Никоим образом, Константин Иванович, — ответил я. — Инкантация огнестрельного оружия себя исчерпала. Мои новые винтовки и без того по всем показателям превосходят и штуцера, и обычные ружья.

— Раз это винтовки, обычные ружья они и должны превосходить, — резонно заметил генерал-воевода. — И насколько же велико это превосходство?

— Действенный огонь залпами можно вести на дальности до шестисот саженей,[1] — пояснил я. — Одиночный — до трёхсот-четырёхсот, но лучше на сто пятьдесят-двести. Пятнадцать выстрелов в минуту, если не заботиться прицельностью, если прицеливаться, то до десяти. Заряжать винтовку удобно в любом положении, в том числе лёжа.

— Не знал бы вас как дельного офицера, посчитал бы фантазёром, — с присущей военным прямотой сказал генерал-воевода. — Прошение в палату подали?

— На будущей седмице собирались, Константин Иванович, — ответил я.

— Завтра же подавайте! — это прозвучало приказом. — Вы говорите совершенно невероятные вещи, но я обязан их проверить, а вы — подтвердить.

— Будет исполнено, — поклонился я.

— Подождите, Алексей Филиппович, — вставил слово боярин Вельяминов. — А что вы говорили про скорострельный карабин?

— Одна секунда — один выстрел, и так двенадцать раз подряд. Потом минута на переснаряжение магазина, — я постарался быть кратким и подать главное преимущество изделия.

— Константин Иванович, — Вельяминов повернулся к Романову, — не откажите в любезности уведомить меня, когда назначите испытание ружьям Алексея Филипповича. Я пришлю своих людей, да и в Палату внутренних дел доложу.

— Что же, Левской, заинтересовали вы нас с Виктором Васильевичем, — заключил князь Романов. — Подавайте прошение и упаси вас Бог меня разочаровать.

— Так точно, ваше высокопревосходительство! — ответить на такое можно было только по-уставному.

На том высокое начальство ненавязчиво обозначило временную утрату интереса к моей персоне, и мы с полковником отправились обратно в большую залу. Убедившись в том, что Митька добросовестно продолжает развлекать Елизавету, мы разделились — Константин Афанасьевич присоединился к молодёжи, я же решил добраться-таки до княжон Бельских.

— Княжна Александра, княжна Варвара, моё искреннее почтение, — приветствовал я девиц.

— О, Алексей! Наконец-то! — не скрою, такая реакция Варвары на моё появление очень меня порадовала.

— Рада видеть, — то, как Александра это сказала, особой радости не показывало. Значит, она теперь тоже знает. Или?..

Знает — Варвара, заступив сестре за спину, молча кивнула мне оттуда. Нет, девица определённо сообразительна и умна.

— Елена Фёдоровна, — я поклонился подошедшей к нам княгине, — со всем почтением приветствую. Как прошёл летний отдых?

— Спасибо, Алексей Филиппович, хорошо. Я тоже рада нашей встрече, — улыбка у княгини показалась мне какой-то двусмысленной. Ну оно и понятно, мне теперь всё, исходящее от Бельских, будет казаться обманчивым и ненастоящим. За исключением поведения Варвары.

Дальше мы с княгиней минут двадцать увлечённо играли в «да и нет не говорите, чёрное и белое не называйте» — княгиня, тщательно избегая слов «сватовство» и «свадьба», выражала всяческую надежду на скорое свершение оных неназываемых событий, я же, тоже не употребляя непроизносимых слов, никак не обозначал своего отказа, в то же время всячески уклоняясь от выражения чего-то, хотя бы похожего на согласие. Когда дядя Андрей, учтиво извинившись перед дамами, избавил меня от участия в этом первенстве по словоблудию, я уже чувствовал себя готовым выступать хоть в Боярской Думе, хоть на дипломатической конференции.

— Ты полковника Хлебовича не видел? — поинтересовался дядя.

— Видел, — ответил я. — С генерал-воеводой князем Романовым он меня свёл, его высокопревосходительство требует незамедлительно представить в Военную Палату прошение на представление винтовок, — и, наслаждаясь изумлением на дядином лице, добавил: — Но у меня касательно Константина Афанасьевича тоже к тебе вопрос...

— Когда ты успел-то? — оторопел дядя.

— Так сложилось, — я постарался напустить на себя этакое безразличие. Мол, что мне генерал-воевода, я с такими каждый день запросто разговариваю.

— Хорошо сложилось, — хмыкнул дядя. — Значит, будем подавать. А что ты насчёт Константина Афанасьевича узнать хотел?

— Не его. Я бы про его племянницу послушал, — не стал темнить я.

— Вот как? — дядя снова удивился. — Тебя же вроде совсем другая особа занимала?

— И до сих пор занимает. Но у меня сложилось впечатление, что господин полковник не против, если Елизавета вызовет известный интерес у нашего Митьки, — доложил я обстановку.

— Хм-хм, — дядя призадумался. — Елизавета — дочь умершей родами младшей сестры полковника. Отец её, капитан Арсеньев, погиб на Кавказе, Константин Афанасьевич забрал племянницу из царицына пансиона и воспитывал её сам в разумной умеренности. Приданого за ней немного, но вот испытания по программе женской гимназии Елизавета прошла с отличием и похвальный лист не получила потому лишь, что в гимназии не училась. Митька, значит... Надо поговорить с Филиппом и Анастасией, — на ходу выстраивал стратегию дядя.

— Митьку и самого неплохо бы спросить, — я сразу решил обозначить, что буду на стороне брата. Если сам он интерес к девице проявит, это было бы, на мой взгляд, очень даже неплохо. Офицерская дочь и офицерская воспитанница и женой офицерской должна быть хорошей.

— Спросим, — пообещал дядя. — Но это потом, сейчас, кажется, тебя у меня заберут.

Я посмотрел в ту же сторону, куда направил взгляд дядя, и обнаружил целенаправленно продвигающихся в моём направлении сестёр Бельских. Ну да, вот прямо сейчас и заберут...

Уважаемые читатели!

Сегодня исполняется два года со дня появления А.Ф. Левского на просторах АТ. Лично я вечером собираюсь отметить, если кто-то мысленно поддержит или присоединится, буду не против :)

Ваш автор

[1] У французской винтовки Шасспо 1866 года, некий аналог которой придумал Алексей, прицел имел разметку от 200 до 1200 метров. На дымном порохе, да.

— Лучше пройти в другую беседку, ту, мимо которой мы шли сюда, — девицам, конечно, простительно таких вещей не понимать, но я-то, слава Богу, соображаю. Вот и сейчас, увидев, куда именно ведёт нас Варвара, сразу понял, что не того она остерегается, чего надо.