Волынскому удалось на некоторое время отсрочить гнев Анны, устроив дорогостоящее увеселение – знаменитую свадьбу шута князя Голицына с шутихой-калмычкой Бужениновой в Ледяном доме. Этой забавой и расходами на нее, разорительными для казны, возмущались многие.
Увидев, что императрица довольна необычным развлечением, Волынский стал вести себя очень смело, не считаясь с мнением своего бывшего покровителя Бирона. Он, не стесняясь, оскорблял фаворита императрицы, в его доме побил придворного поэта Василия Тредьяковского. Этого Бирон уже не стерпел. Одновременно с Остерманом он подал Анне Иоанновне донесение о крамольных речах и недостойном поведении Волынского, требуя суда над ним. Но Анна отказала своим вельможам. Тогда Бирон прибег к последнему, очень рискованному средству. Он написал императрице, что та должна выбрать между ним и Волынским: «Либо мне быть, либо ему». На этот раз Анна все же решила предпочесть своего старого друга. И в первых числах апреля 1740 года Волынскому было запрещено являться ко двору. Затем началось следственное дело о заговоре и злоупотреблениях. Оно завершилось летом того же года казнью Волынского.
С легкой руки автора исторического романа «Ледяной дом» И. И. Лажечникова многие до сих пор считают Волынского защитником интересов русского государства, борцом с засильем иностранцев при дворе Анны Иоанновны и жертвой низких интриг Бирона и Остермана. Несомненно, Артемий Петрович был умным и способным администратором, в его проектах переустройства России содержится немало полезного для страны, но в первую очередь он – типичный вельможа своего времени, никогда не забывавший о собственной выгоде и стремившийся занять место поближе к трону. Именно в борьбе за влияние на Анну Иоанновну и связанные с этим привилегии Волынский и проиграл более опытным и тонким политикам Бирону и Остерману. Его поражению способствовали собственные неумеренные амбиции, жажда неограниченной власти и страсть к обогащению за счет казны. В случае с ним еще раз повторилась история Меншикова и Долгоруких, чересчур поддавшихся очарованию блеска императорской короны и утративших чувство меры и осторожность.
После поражения Волынского Бирон вновь вернул себе полное расположение императрицы. Оно было в тот момент ему особенно необходимо, так как нужно было срочно решать вопрос о наследовании престола. Здоровье Анны под влиянием нескончаемых балов и маскарадов, на которых употреблялось много вина, жирной и сладкой пищи, постоянно ухудшалось.
Сразу же после смерти императора Петра II почти всем стало ясно, что власть переходит в руки старшей ветви семьи Романовых, идущей от первой жены царя Алексея Михайловича – Марии Ильиничны Милославской. В результате борьбы за престол в 80-е годы XVII века Милославские были отодвинуты на второй план Нарышкиными (родственниками второй супруги Алексея – Натальи Кирилловны), представитель которых Петр I и стал продолжателем династии. Но со смертью его внука все вернулось на круги своя, и Милославские могли торжествовать.
Но торжество это было также с примесью горечи. В этой ветви, как и в ветви Нарышкиных, не осталось мужских побегов. Царство женщин в середине XVIII века наступило не в результате осуществления идеи социальной справедливости во власти, а по причине вынужденной. Другого пути сохранения трона в руках семьи Романовых не было.
Анна Иоанновна была бездетной. Правда, существует предположение, что сыновья Эрнста Бирона, Петр и Карл, были рождены еще в Митаве не его законной супругой, а Анной Иоанновной, тогда еще герцогиней Курляндской. Но сама Анна никогда этого не признавала, и все слухи о ее материнстве резко и жестоко пресекались. Согласно документам о престолонаследии, подписанным еще императрицей Екатериной I, после кончины Анны Иоанновны императорская корона должна была перейти детям ее старшей сестры Екатерины Ивановны (1691–1733), вышедшей в 1716 году замуж за Карла Леопольда, князя Мекленбург-Шверинского. В этом браке родился только один ребенок – это была опять же девочка, Анна (Елизавета) Леопольдовна (1718–1746).
Чувствуя ухудшение собственного здоровья, Анна Иоанновна хлопотала о браке своей тезки-племянницы, которая после смерти матери жила и воспитывалась при русском императорском дворе. Династия должна была продолжиться. В женихах недостатка не чувствовали, так как приданым молодой шверинской княжны становилась, по существу, сама Российская империя.
По уже сложившейся традиции, жениха выбирали из немцев. Сначала 15-летней Анне рекомендовали родственника прусского короля – маркграфа Карла, но этой помолвке помешал австрийский посланник в Берлине фельдмаршал Секендорф. Императрица Анна Иоанновна склонялась в пользу Антона Ульриха, будущего герцога Брауншвейг-Люнебургского (1714–1776), племянника австрийской императрицы Марии Терезии. Но Анне Леопольдовне молодой человек не нравился: некрасивый, застенчивый тихоня, не богат.
Еще больше немецкий принц не нравился герцогу Бирону. Пока Анна Иоанновна жива, ее фаворит находится в полной безопасности и пребывает на вершине власти. Но как только ее племянница выйдет замуж, в императорской семье появится новый мужчина, сыну которого в дальнейшем может перейти трон, и весь политический расклад резко изменится.
Антон Ульрих приехал в Петербург, но его брак с Анной Леопольдовной все откладывался. Так прошло пять лет. Анна расцвела. Она была среднего роста и немного полновата, но пышные формы не портили ее, а, наоборот, придавали ей некоторую царственную величавость. Сочетание светлой кожи, темных волос и глаз, а также добрая улыбка и кроткий взгляд делали принцессу очень милой девушкой, на которую заглядывались многие придворные кавалеры. Анна свободно владела немецким и французским языками и много читала. Ей совсем не хотелось замуж за принца Антона, оставшегося с годами все таким же худым, неуклюжим, с жидкими белобрысыми волосами. Но на его кандидатуре настаивала Анна Иоанновна, она оставила брауншвейгца жить при дворе и приняла его на русскую службу. Она требовала, чтобы племянница наконец вышла замуж, чтобы не остаться в старых девах.
Эрнст Бирон решил воспользоваться неприязнью Анны Леопольдовны к потенциальному жениху. Почему бы вместо ненавистного Антона Ульриха не предложить княжне Анне сына самого курляндского герцога, Петра Бирона? Правда, Петру было только 16 лет, а Анне Леопольдовне уже 21 год, но во владетельных семействах Европы не считались и с гораздо большей разницей в возрасте в ту или другую сторону, когда речь шла о политической выгоде.
Сначала Бирон провел, как говорится, разведку боем. Он сам в очередной раз предложил Анне Леопольдовне в качестве жениха принца Антона. В ответ герцог услышал то, что хотел. Анна сказала, что скорее сложит голову на плахе, чем пойдет замуж за неприятного ей брауншвейгца. Эти слова обнадежили Бирона, решившего, что дело теперь за малым.
Герцог Курляндский посчитал неделикатным лично сватать собственного сына. Он подослал к Анне Леопольдовне одну из близких к ней придворных дам – камергершу Чернышеву. Но Анна, услышав от своей подруги такое предложение, оскорбилась и заявила, что изменила свое решение и готова немедленно выйти за Антона Ульриха. Это известие обрадовало императрицу Анну Иоанновну, так как ей не приходилось теперь искать выход из дипломатического тупика, который возник бы в случае отказа от брака с представителем одного из старейших немецких герцогских родов в пользу союза с неродовитым Петром Бироном. Самим Биронам ничего не оставалось, как тоже изображать радость по поводу будущей свадьбы в царской семье.
Многие при дворе удивлялись такой перемене в настроениях княжны Анны Леопольдовны. До этого она явно отдавала предпочтение Петру Бирону и не хотела слышать про тихого и невзрачного Антона Ульриха. Придворный лекарь царевны Елизаветы Петровны, немец Лесток, рассказывал, что императрица не хотела неволить племянницу нежеланным браком и сама еще раз предложила ей выбрать между двумя женихами. Анна Леопольдовна ответила, что лучше пойдет за принца брауншвейгского, так как он совершенный летами (Антону было 25 лет) и из старинного дома. Ходили слухи, что княжна поступила так по совету графа Остермана, не желавшего усиления власти своего противника Бирона. С ним были согласны и другие вельможи, считавшие, что хотя принц Антон и небольшого ума человек, но милостивый и добросердечный, с ним легко будет договориться, когда он или его наследник получат корону России.
