— Да... этот человек ничего лично для себя не выгадал, — медленно проговорил Санкити.

Вопреки обыкновению, Содзо в этот день чувствовал себя хорошо. Позабыв о болезни, он внимательно слушал невестку, ее рассказ взволновал братьев. Они чувствовали, как в них растет уважение к Минору, который из-за своей преданности старым обычаям и идеалам даже в тюрьме побывал.

Наконец и Минору вернулся домой. Следом пришел Инагаки. Услышав голос мужа, жена Инагаки вскочила, опрометью бросилась на кухню и оттуда через черный ход домой, сказав, что боится оставлять дочку одну,

— Э... моя дражайшая половина не заходила к вам? — спросил Инагаки, входя в гостиную.

— Да только что была здесь, — смеясь, ответила о-Кура.

— О, Инагаки-кун! Как ты мог выгнать жену из дому? Она приходила жаловаться на тебя, — пошутил Содзо.

— Нет... что вы, я не выгонял ее, — кисло улыбнулся Инагаки. И смиренным голосом, изображая самое кротость, прибавил: — Так, знаете ли, немного повздорили... В какой семье не бывает? А она вдруг так разошлась, что свою самую красивую шпильку на глазах у меня сломала. Шпилька, конечно, пустяковая вещь. Но все-таки это нехорошо.

— У вас есть дочка, вам нельзя ссориться, — увещевала Инагаки о-Кура с грустной улыбкой.

Посмотрев присланную из Кисо фотографию, Минору позвал Инагаки в гостиную. Надо было проверить счетные книги и обсудить дела. Когда Инагаки ушел, Минору позвал к себе Санкити и начал разговор о свадьбе.

Санкити пора было жениться. Все его друзья уже обзавелись семьями. Пришла и его очередь. Учитель Осима нашел невесту. Все переговоры, касающиеся свадьбы, взял на себя Минору. Он уже несколько раз встречался с Осима, и они долго обсуждали подробности предстоящей церемонии.

Юность Санкити была безрадостной, он испытал куда больше невзгод, чем его братья. Ему было совсем немного лет, когда Минору обанкротился и попал в долговую тюрьму. Сколько тогда Санкити пришлось пережить! Выпадали минуты, когда он думал: лучше умереть, чем так мучиться. Когда черная полоса в его жизни кончилась, скоропостижно умерла мать, делившая с ним все его беды. Многое передумал Санкити в те годы.

Санкити знал девушку, которую ему сватал учитель Осима. Правда, их знакомство, начавшееся лет шесть-семь назад, когда о-Юки было не больше пятнадцати лет, тогда же и кончилось. Одно лето с ней провела о-Кура в Босю. Так что семья Санкити имела о ней представление. У Санкити не было долгов, но у него не было и состояния. Он несколько раз отказывался от помолвки. Но учитель Осима уверил его, что родители девушки согласны выдать ее за студента. Окончательно сладить дело взялся Минору, и Санкити в конце концов целиком положился на брата.

— Я рада, что это о-Юки-сан. Санкити будет счастлив, — сказала вошедшая в комнату о-Кура.

— Учитель Осима говорил мне, что отец о-Юки очень хвалил ее, — заметил Минору. — Я сам ее не видел, но думаю, что отец зря хвалить не станет.

— Я хорошо знаю о-Юки, — сказала о-Кура. — Помните, я лечилась от бери-бери⁴ в Босю? И о-Юки была там вместе со своей подругой и школьным учителем, который сопровождал их. Они жили в Босю около месяца. Тогда она была еще совсем девочкой. Я часто видела, как они бродили, вдвоем по берегу, собирали ракушки. Любо на них было смотреть, такие милые, веселые, воспитанные. Я одобряю выбор учителя Осима.

— Говорят, что он специально ездил к ним, чтобы обсудить дело, — сказал Минору. — Я слышал, что отец о-Юки человек со странностями. Но судьба была к нему милостива. И детям его не пришлось пережить, что пережили мы.

Минору еще долго рассказывал Санкити о невесте и ее семье.

— Вот, Санкити, пришла и тебе пора жениться... Быстро бежит время, — сказал он, смеясь.

Минору сидел на татами, скрестив ноги, перед массивным столом, сделанным из павлонии.

Обойдя сзади мужа, о-Кура выдвинула ящик. Послышался звон серебра. О-Кура взяла несколько монет и пошла на кухню.

— Неудобно заводить семью раньше старшего брата. Что-то Со-сан скажет.

— Не думай о нем, — раздраженно проговорил Минору. — Он должен понимать, что его песенка спета. О какой семье может мечтать эта развалина? Нужно смириться и достойно доживать свои дни. Сколько раз я говорил ему это... А он все не может понять.

— Как с ним могло такое случиться?

— Расплата за разгульную жизнь.

— Надо же ему было встретиться с такой женщиной...

— Сам во всем виноват. Ему винить, кроме себя, некого. Если бы он понял это. Но сердцевина у него с гнильцой от природы, вот что. Много нас, братьев. Да вот паршивая овца все стадо портит. Так часто бывает.

Минору не скрывал, какая тяжелая для него обуза больной и капризный брат Содзо. Этот распутник, упрямый, своевольный, вернулся домой, только когда где-то подцепил болезнь. У Минору были свои причины такого отношения к брату. Содзо явился после долгих скитаний совершенно опустившимся человеком. Минору как раз в то время был в тюрьме. Дом охраняли мать и о-Кура. А ведь о-Кура тогда еще была молода.

— Что может быть страшнее презрения братьев, — с тяжелым вздохом сказал Минору. — Если бы нашелся человек, который согласился бы взять к себе Содзо, я, не колеблясь, отдал бы брата на попечение.

Итак, жизнь вынудила Санкити расстаться с профессией литератора. Чтобы содержать семью, нужны были деньги, постоянный источник дохода. Санкити решил поискать место учителя.

Как-то раз Минору позвал Санкити к себе в кабинет: он хотел что-то показать ему. Вдруг на пороге появилась жена Инагаки.

— Санкити, — сказала она. — Мне надо поговорить с твоим братом. Это займет немного времени, разреши мне первой.

Вместе с Санкити она вошла в кабинет к Минору. По озабоченному лицу женщины Минору понял, что разговор будет серьезный.

— Я не хочу вмешиваться в ваши дела, — затараторила жена Инагаки. — Но сколько же еще, скажите на милость, мы должны ждать? Я не верю больше ни одному слову моего муженька.

— Ты о чем это? О нашей новой машине? — откашлявшись, прервал ее Минору. — Вот уж о чем можно не волноваться. Инженер нас не подведет.

— Машина, машина! Дело не в ней. Я только и слышу от мужа: фабрика, банк, Минору. Он с утра до ночи занят вашими делами. Надеется, что рано или поздно денежки к нему рекой польются. Но, по-моему, он уже и сам перестал в это верить. Мать к нему из деревни приехала, спрашивает его, что и как... Он выкручивается, придумывает всякие небылицы, а иногда и плачет...

— Если вам нужны деньги, берите в банке, там еще есть деньги. Я говорил Инагаки.

— За это большое спасибо. Но дальше-то как жить будем? Когда дело начнет приносить доход? — не успокаивалась жена Инагаки. — Вот что я пришла узнать! Если Инагаки узнает, хороший мне будет нагоняй. Ну да я не боюсь. Ведь все насущные заботы лежат на нас, женщинах.

Жена Инагаки, видя-, что Минору нахмурился, поговорила еще немного об о-Сюн, о своей дочери, и ушла в другую комнату к о-Кура.

На письменном столе лежал свадебный подарок. Осталось только перевязать его бело-красной праздничной лентой и отправить невесте. Минору развернул перед братом подарок.

— Ну, каков? Настоящий атлас! С подарком пойдет учитель Осима. Я сам выбрал.

— Зачем такой дорогой подарок! — запротестовал Санкити. Минору ничего не ответил, но взгляд его говорил: «Я все сделаю, как должно быть. Старший брат — хранитель фамильной чести».

С болью в сердце Санкити думал о том, что вводит брата в большие расходы. Он считал, что свадьба должна быть как можно скромнее. Обременять себя долгами во имя пресловутого понятия чести? Но Минору, конечно, и слышать об этом не хотел.

Как раз в это же время о-Сюн кончала начальную школу. В семье Минору только и было разговоров, куда определить о-Сюн учиться дальше. Санкити тоже подыскивал себе школу. Он узнал, что есть место в одной из гимназий в Киото. А тут пришло письмо от его бывшего учителя английского языка. Он приглашал Санкити преподавать у него в гимназии. Нужно было ехать в глухую провинцию, где жалованье учителя было совсем маленькое. Но Санкити решил ехать туда.