Кольцо не поддавалось. Совсем недавно я размышлял над тем, как можно было носить такое большое кольцо, а теперь, сам того не желая, нашел ответ. К тому же я был столь возбужден, что кольцо нельзя было снять, пока эрекция не ослабнет. А слабеть она, похоже, не собиралась. Там, в лесу, я ощутил себя слишком стыдливым, чтобы взять и «облегчить» напряжение.

Я чувствовал себя совершенно униженным, но идти мне, кроме как обратно в пещеру, было некуда. На счастье, со мной был плащ — значит, можно закутаться в него, чтобы спрятать выпуклость на штанах; мне совсем не хотелось, чтобы Шейри потешалась над моими проблемами. Я надеялся, что если не буду обращать на эрекцию внимания, она пройдет сама. Общество же Шейри мне только пойдет на пользу, поскольку после всех пагубных связей если у меня и оставался какой-либо интерес к противоположному полу, то плетельщица имела все средства, чтобы свести его на нет.

Я надеялся, что, когда приду, плетельщицы не будет в пещере и у меня найдется несколько минут, чтобы устроиться поудобнее, по-прежнему не снимая плаща. Однако все оказалось не так — Шейри была на месте, сидела у маленького костерка и выжидающе глядела на меня.

— Еды принес? — спросила она.

— Не повезло, — ответил я.

Я сказал правду. Мы, конечно, были голодны, но, думаю, не настолько, чтобы съесть карлика. Я уселся в нескольких шагах от нее и стал поправлять плащ. Чресла мои, кажется, не угомонились нисколько. Наоборот, в присутствии Шейри возбуждение усилилось. Я подумал: «Дружок, ты делаешь метку не на том дереве. Если есть женщина, которая еще меньше интересуется…»

В тот же миг плетельщица была на мне.

Я не мог поверить — только что она сидела, странно глядя на меня, и вот уже прыгнула, причем с такой силой, что от толчка я ушиб затылок, стукнувшись о стену пещеры. Рука Шейри отправилась прямо к тому месту, которое я пытался спрятать, словно она знала, что там творится. Глаза ее светились диким огнем, она душила меня поцелуями, поспешно стаскивая с нас обоих одежду. Я не тешил себя мечтой, что вдруг обрел неотразимую привлекательность и она-то и заставила Шейри прореагировать на меня столь бурно. Конечно, это было кольцо. Проклятая ювелирная безделушка была каким-то образом заколдована — и против заклятия не мог устоять никто, даже такая опытная плетельщица, как Шейри. Она была не в себе. А учитывая данное обстоятельство, я был бы неотесанным хамом, прямо-таки законченным подлецом, воспользовавшись ее состоянием. И если вы думаете, что я этого не сделал, значит, вы невнимательно слушали.

Честно говоря, не могу отделаться от мысли, что мне не удалось бы удержать ее на расстоянии, даже если бы я очень этого захотел. Остановить плетельщицу было нельзя, и, спасибо кольцу, я был готов встретить вызов.

А потом встретить его еще раз. И еще.

И еще.

Всю ночь напролет.

Я сбился со счета. К тому времени, как наступило утро, голова моя кружилась от усталости, а живот сводило от голода. Но мой внезапно стойкий солдатик был опять на посту, а Шейри не потеряла воодушевления. Я позволил ей делать со мной все, что она захочет, потому что уже так устал, что не мог шевелиться и просто лежал, распростертый на каменном полу, думая о том, как бы принять ледяную ванну.

Наконец Шейри уснула, и я понял, что надо как можно скорее сматываться отсюда.

Явно осознав, что праздник кончился, мой несгибаемый жезл немного опал, но кольцо по-прежнему не снималось. Я поспешно оделся и выскочил из пещеры, рассудив, что моя подруга все равно будет ждать, пока (или если) я вернусь.

Я был голоден как волк. Наверное, плетельщица может жить любовью, но я на такое не способен. Я быстро шагал по лесу, надеясь на свой посох — деревянный, конечно, а не на предателя в штанах, — сейчас мне приходилось опираться на него даже чаще, чем обычно требовалось хромой ноге. Однако звери, похоже, держались от меня в стороне, а те орехи и листья, что я срывал по пути, едва могли поддержать мои силы, особенно после такой бурной ночи.

Я направился к главной дороге, идущей с запада на восток, — она пролегала через верхнюю часть Утомительного леса. Затем я повернул на восток. Я знал, что где-то должен быть постоялый двор. Не бог весть что, но я рассудил, что у них найдется какая-нибудь еда и я смогу перекусить. Заодно мне следовало побыть на некотором расстоянии от Шейри. Нельзя было возвращаться к ней в пещеру ночевать — она меня в покое не оставит, пока мой «товарищ» на посту.

Приближаясь к таверне, я почувствовал, как он оживился, и поплотнее завернулся в плащ. К счастью, утро выдалось холодным, так что никто не будет спрашивать, отчего я так тепло одет.

В зале я занял столик поближе к дальней стене, в углу, намереваясь посидеть за ним в одиночестве. Хозяин, страдавший, судя по всему, несварением, с подозрением посмотрел на меня. Я вытащил деньги и немного побренчал ими — кажется, это его успокоило. Он ушел, а ко мне подбежала служанка. Должен признать, она была прехорошенькая, что немного примирило меня с последовавшими событиями.

— Кружку меда, — сказал я ей. — Баранина приличная у вас есть?

Она мерила меня взглядом. Плаща я не снимал, но вдруг ощутил, как ее взгляд проникает как раз туда, куда мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь проникал. Я положил ногу на ногу, откашлялся и принялся повторять вопрос.

— Наверх, — перебила она. — Первая дверь справа. Ну.

— Но… я еще не поел.

Она наклонилась, приблизив свое лицо к моему; ее дыхание оказалось теплым и приятным.

— Я буду тебе закуской… и горячим… и десертом…

О боги!

— Мисс… Я… ну… то есть…

— Наверх! — В голосе служанки звучал металл. — Иначе я возьму тебя прямо здесь.

Она не шутила. Я понял это по ее взгляду, услышал это в тоне ее приказа — девушка говорила вполне серьезно.

Я поднялся этажом выше. В комнате, про которую говорила девушка, стояла кровать с комковатым матрасом. Через десять секунд явилась служанка, и началось обслуживание в номере.

Через пять минут нас застукала мать служанки — она была в ужасе. Выкинув всхлипывающую дочь за порог, мать захлопнула за ней дверь, повернулась ко мне, и я понял, что сейчас будет.

Я опасался, что хозяин таверны может оказаться папашей девушки, и ожидал его у нас в комнате с топором… или, хуже того, с любовным интересом во взоре. К счастью, этого не случилось — мать и дочь просто прислуживали в таверне.

Но у них были подружки.

Много подружек.

Тут я должен заметить, что подобная ситуация когда-то была предметом моих фантазий. Я сам вырос в таверне и видел, чем занимаются шлюхи. А еще я всегда раздумывал: каково это, когда ты так нужен людям, в моем случае женщинам, что они толпами кидаются на тебя, готовые даже заплатить, только бы получить возможность сплести свое тело с твоим.

Ну, денег мне никто не предлагал, но я уверен, что мог бы выманить у них все до последнего. А еще мне очень хотелось, чтобы хоть одна из них дала мне возможность просто поговорить.

Поблизости явно находилась деревня, и, видя, сколько женщин посещают мою комнату, я сделал вывод, что их мужчины плохо исполняют свой долг. Ко мне приходили женщины с разными фигурами, разного возраста, красивые и… не очень. Я пытался улыбаться, убеждая себя, что такова уж цена славы. Однако я буквально потерял счет времени. День и ночь смешались. Но меня хотя бы стали кормить. Служанка из таверны носила мне еду. Однажды хозяин просунул голову в дверь и, ухмыльнувшись, сказал:

— Продолжай, парень! Это дело! — словно он был моим лучшим другом.

Я вяло махнул ему рукой и подумал, что он, наверное, собирает с женщин плату за вход. То есть он забирал мои деньги. Это было нечестно, и если бы хоть одна часть моего тела могла подняться с постели — кроме той, что оказалась самой неутомимой, — я бы с этим как-нибудь разобрался.

Несколько раз я пытался сбежать. Они мне не дали. В конце концов они привязали меня к постели. Есть способы и худшего времяпрепровождения, но что-то на ум ни один из них не приходит.