На горе Абзалет завелась нечисть. Каких-нибудь полгода назад, слушая россказни о чудесах, творящихся в пещерах, рудокопы покатывались со смеху. Проходчики в бригаде подобрались опытные: за плечами каждого годы шахтерского труда, километры горных выработок. Еще недавно они пугали расшалившихся малышей страшными сказками о заколдованных шурфах и штольнях. Но сейчас…

Два месяца шахтеры вгрызались в гору кирками и мотыгами, пытаясь пробить в ней сразу три туннеля. Но не успели они углубиться на несколько десятков метров, как начались проблемы, куда серьезнее, чем завалы в шахтах или подтопления штолен грунтовыми водами. Ни о чем подобном они раньше слыхом не слыхивали. Стоило ударить по камню киркой, как по всему туннелю прокатывался пронзительный вой, похожий на детский плач. Даже самые бывалые рудокопы не выдерживали и, зажав уши, спешили поскорее выбраться на поверхность.

А еще проходчики клялись-божились, что своими глазами видели, как трещины и отверстия, пробитые в скале накануне, на следующий день исчезают и зарастают, словно это был не камень, а живая плоть. Иногда из-под земли доносилось слабое странное гудение, напоминающее звук музыкального камертона, каким пользуются настройщики роялей. От этого гудения начинало ломить зубы и раскалывалась голова.

Однако самым невероятным было то, с какой скоростью ржавчина уничтожала инструменты. Это стало настоящим проклятием.

Прежде чем войти в шахту, бригада из семи хмурых рудокопов задержалась перед черной пастью туннеля. Словно накануне сражения, подобно воинам, застывшим перед противником в ритуальном молчании, они минуту-другую стояли не шелохнувшись. Мерили мрачными взглядами огромную гору, готовились к битве. Пожилой бригадир, самый старший из них, придирчиво осмотрел новенькую кирку. Это уже была пятнадцатая по счету. Остальные, съеденные ржавчиной, успели обратиться в пыль. За тридцать шесть лет работы в шахте он не сталкивался с такими чудесами.

— Ну, чего стали? Вперед! — проворчал он. — Эта яма сама себя копать не будет.

Рудокопы вошли в туннель. Все они были вооружены фонарями и совершенно новыми инструментами: кирками, заступами, лопатами, кувалдами и ломами, — словом, обычным в шахтерском деле снаряжением. Кроме того, на каждом из проходчиков был специальный шахтерский шлем с фонариком. Один из рабочих толкал перед собой вагонетку, груженную тяжелым инструментом, а также бревнами, которые использовали в качестве подпорок. Позднее, если повезет и работе ничто не помешает, вагонетку нагрузят рудой и при помощи лебедки потащат из туннеля на поверхность. Никто не мог сказать, какие сюрпризы их ожидают сегодня.

Старый бригадир поплевал на ладони, чтобы покрепче ухватиться за кирку, смерил взглядом каменную стену, словно отыскивая изъян в доспехах противника, и, широко размахнувшись, что было силы ударил по скале.

Гора Абзалет скрывала в себе огромные залежи железной руды, и, что бы там ни говорили, он сумеет вырвать у этой чертовой горы ее богатства! Еще немного, еще несколько метров вглубь — и работа пойдет полным ходом…

Заметив в скале подходящую трещину, бригадир снова замахнулся киркой, целя точно в нее.

В это самое мгновение прямо на каменной глыбе распахнулись два глаза, а трещина оказалась разинутым ртом, который издал такой пронзительный вопль, что от неожиданности бригадир шарахнулся назад и, споткнувшись о бочонок с водой, с глупым видом растянулся на земле. Из глубины туннеля послышался ответный вопль. А еще через секунду от стены отделилась детская голова. Словно выбравшись прямо из камня, ребенок спрыгнул на землю и, перескочив через опешившего рудокопа, со всех ног понесся к выходу. Следом за ним бросился еще один. Звонко хохоча, дети тут же исчезли из вида.

К бригадиру подбежал молодой проходчик по имени Нуган и, присев около него на корточки, озабоченно спросил:

— Джузек, с вами все в порядке?

Еще несколько секунд, хватая ртом воздух, старый шахтер приходил в себя. Сердце колотилось, как бешеное. Что ни говори, а годы тяжкого шахтерского труда давали себя знать.

— Да, все в порядке, парень. Только маленько испугался, — признался бригадир, пытаясь подняться. — Эти проклятые щенки-мьюнане совсем распоясались. Застали меня врасплох. Если родители не возьмутся за них, не взгреют их как следует, это добром не кончится. Еще миг, и я бы размозжил постреленку голову. Чтоб ему пусто было!

Откашлявшись, он сплюнул на землю. Нуган покосился в сторону выхода и с раздражением заметил:

— Они оборотни, эти мьюнане. Как они умеют перевоплощаться!

— Никакие не оборотни, — кряхтя возразил бригадир, которому наконец удалось подняться на ноги. — Такие же люди, как мы с тобой… Ладно, пусть с этими шалунами норанцы разбираются. Что-что, а порядок они наводить умеют. Шутить никому не позволят.

Продолжая хихикать, маленькие шалуны бежали по туннелю, ловко проскальзывая между железными вагонетками. Потом, встав на четвереньки, проворно проползли прямо под колесами последней вагонетки и выскочили на дорогу. Тайя вырвалась вперед. Ехидно посмеивающийся Локрин старался не отставать.

— Ты видела физиономию старикана? — прошептал он. — С ним чуть родимчик не случился!

Только теперь его тело начало приобретать нормальный вид, а кожа естественный, травянистый цвет с голубыми разводами. Лицом он и впрямь напоминал проказливого чертенка. Перевоплощение в каменных существ требовало особой тщательности. Не так-то просто было замаскироваться, чтобы даже бывалый рудокоп не смог отличить их от обыкновенной каменной глыбы. Для этого юным оборотням пришлось употребить все свое умение, а также имеющиеся в их распоряжении магические инструменты. Но зато перевоплощение удалось на все сто!

Ребятишки были братом и сестрой. Оба одеты по обычаям своего племени — в просторные туники, подпоясанные кожаными ремешками. На Тайе были обтягивающие рейтузы, а на Локрине штаны. И одежда и кожа были почти одинакового цвета. Только у Тайи оранжево-красноватых и бурых тонов, а у Локрина, как уже было сказано, зеленых и синеватых. Светло-каштановые волосы Тайи, заплетенные в мелкие косички, собраны в хвост. Белокурый Локрин коротко подстрижен.

Обоим едва ли успело исполниться четырнадцать, и кто из них старше, сказать было затруднительно. Тайя казалась немного выше ростом. Вероятно, по этой причине девочка любила покомандовать. Вот и теперь в ее голове созревал новый план действий.

Им предстояло выскользнуть из поселка рудокопов и добраться незамеченными до леса, — а это не так просто: для того чтобы оказаться в безопасности, нужно было преодолеть открытое пространство перед забором, а затем перелезть через ограду.

Тайя заметила старика рудокопа — того самого, которого недавно так напугал Локрин. Судя по его решительному виду, он направлялся прямо к казарме, в которой размещались норанцы.

Это не сулило детям ничего хорошего. В туннеле девочке едва удалось увернуться от рабочих, еще немного, и ее бы схватили. К счастью, из-за возникшего переполоха на нее не обратили внимания.

— Кажется, на этот раз дело осложняется, — тихо молвила она брату.

— Подумаешь, — беспечно отмахнулся тот. — Рано или поздно им все равно придется отсюда убраться. Ты же слышала, что об этом говорят взрослые. Нужно им только немножко помочь. Для этого мы сюда и забрались.

Тайя кивнула. Все, что они делают, — из самых лучших побуждений. Отбросив со лба прядку волос, девочка окинула взглядом поселок рудокопов.

Слева, неподалеку от недавно построенных бараков, стояли четыре грузовика, готовые к выезду за территорию поселка. За желтой кирпичной казармой виднелись ворота, а около них дощатая сторожевая вышка с двумя норанскими солдатами. Другие солдаты курсировали вдоль ограждения — и это была главная проблема. Норанцы всегда уделяли охране и безопасности повышенное внимание. Более бдительных сторожей трудно было сыскать. Ограждение представляло собой частокол высотой в два человеческих роста, сбитый из кольев, заостренных на концах, словно иглы.