Пожилой бригадир проснулся на жестком полу под навесом из простого брезента. Пригладив ладонями растрепанные седые волосы, он потянулся и кряхтя заворочался. Все его старое тело нещадно ломило. Перевернувшись на бок и прищурившись, он взглянул на приоткрытый полог палатки, за которым неприветливо светлело желтовато-серое утро.

Обычно Джузек и его бригада заступали на вахту на рассвете, но после вчерашней кутерьмы с колдовскими обрядами начало сегодняшней смены задерживалось. Поплотней завернувшись в одеяло и поудобней устроившись головой на свернутой шинели, которая служила ему подушкой, бригадир решил еще немного подремать. Что и говорить — не лежало у него сегодня сердце к работе!

Рядом заворочался бородатый Галеус Джуб, бригадир соседней бригады. Отчаянно зевая, он принялся протирать заспанные глаза.

— Разве тут можно по-человечески выспаться! — хрипло проворчал он.

— Еси не нася, пожася хозявам, — нечленораздельно промычал в ответ Джузек.

— Эй, что ты там бормочешь? Ни слова не разберу. Вставь сначала свою дурацкую челюсть!

Пожилой бригадир потянулся за латунной кружкой, в которую на ночь клал в воду искусственную челюсть, выточенную из бивня бексемота, прополоскал водой десны, а затем, пошарив пальцами на дне кружки, выудил челюсть и вставил ее в рот.

— Я сказал, если не нравится, пожалуйся хозяевам, приятель! — усмехнулся он.

— Черт бы их побрал, этих хозяев, — проворчал Галеус Джуб.

— На тебя, как я вижу, ничем не угодишь, — снова усмехнулся Джузек.

Оба лежали, натянув одеяла до самых подбородков. Выбираться в это студеное утро наружу не было никакого желания. Поблизости громко храпел норанский солдат.

— Пропади он пропадом со своим храпом, — молвил Галеус Джуб.

— Пойду-ка я лучше облегчусь, — вздохнул Джузек.

— А вот об этом мне можно было бы и не докладывать…

Всю ночь Найялла и Микрин бродили в окрестностях поселка в поисках детей. Чтобы не нарваться на солдат или на шаксов, приходилось каждую секунду быть начеку и использовать все свое умение искусно маскироваться.

На рассвете неподалеку от ворот им удалось обнаружить следы Тайи и Локрина недельной давности. Нельзя было поручиться, что дети снова не попытались пробраться в поселок. Найялла и Микрин решили продолжить поиски за оградой. К сожалению, когда они проникли в поселок, след сразу потерялся. И все-таки родителей не оставляла надежда.

С первыми лучами солнца им удалось отыскать следы детей около входа в средний туннель. На том самом месте, где накануне колдовал чародей. Но и эти следы оказались старыми, они указывали, что дети вошли в туннель, а затем вышли обратно. Никаких других следов отыскать не удалось.

— Становится слишком светло, — шепнул Микрин. — Здесь нельзя оставаться.

— Еще минуту, — взмолилась Найялла, — только посмотрим в туннеле!

— Но у нас даже фонаря нет, — возразил Микрин. — Скорее всего, мы их там не найдем.

— Подумай, дорогой! Если бы ты был на их месте, — покачала головой Найялла, — что бы ты первым делом захотел сделать — после всего случившегося?

Микрин пожал плечами. Жена была права. Если бы он был на их месте, первым делом ему бы захотелось узнать, что случилось с горой Абзалет, из которой чародей выкачал жизненную силу.

Пожилой бригадир со своей бригадой собрались у входа в туннель, который казался им пугающей черной пастью. Этот новый страх был совершенно иного рода, чем прежняя тревога и ощущение скрытой угрозы. Прошли всего лишь сутки, и все неузнаваемо переменилось. Сегодня, казалось, из туннеля повеяло могильным холодом.

Когда вошли в туннель, бригадир Джузек осторожно и внимательно ощупал ладонью каменные своды и бревенчатые подпорки. Что-то зловещее было теперь в этой земле: как будто она превратилась в жуткий труп. «Еще бы, — подумалось ему, — ведь из нее выкачали живую душу!»

В туннеле было сыро и зябко, со стен капала влага. Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Фонари и лампочки на шахтерских шлемах ярко сверкали, но этот свет не в силах был рассеять жуткую подземную мглу. В ушах гулко отдавались шаги и стук колес шахтерской тачки. Чтобы подбодрить себя и товарищей, Нуган принялся насвистывать. Джузек ухмыльнулся и презрительно сплюнул.

Он снова поднял руку и осторожно провел ладонью по каменной стене. По спине у него поползли мурашки. Ладонь нащупала теплую и сухую плиту. Он остановился и посветил туда. Прямо из камня на него смотрели живые глаза. Недолго думая, он двинул локтем в стену, и оттуда вывалилась человеческая фигура.

— Здесь мьюнане! — завопил бригадир, обхватывая руками незнакомца.

Отбиваясь одной рукой, другой Микрин быстро надвинул шлем рудокопу на глаза. Но все было напрасно: тот крепко держал его. Найялла схватила бригадира за шею, попыталась оттащить от мужа, и все трое повалились на землю. Вокруг тут же столпились рудокопы. Одни пинали мьюнан руками и ногами, другие громко ругались.

В свалке никто не обратил внимания на первый подземный толчок.

Второй оказался гораздо сильнее. С потолка посыпались песок и пыль. Рудокопы замерли. Бригадир оттолкнул Микрина. После третьего толчка все, кто был в туннеле, разом ринулись к выходу.

Микрин схватил жену за руку и бросился вслед за рудокопами. Быстроногие мьюнане легко обходили неуклюжих выходцев из Сестиньи, но тут прямо перед ними оглушительно затрещали подпорки и обрушился потолок. В клубах пыли и грохоте булыжников послышался и почти тут же оборвался крик попавшего под обвал шахтера.

— Назад, назад! — закричал бригадир. — Отходите поглубже в туннель!

Все одновременно повернули назад и побежали обратно, кашляя и задыхаясь от пыли.

Сзади обрушилась еще одна секция перекрытий, похоронив под завалом сразу двух человек. Грохот был такой, что казалось, раскалывается земля. Подталкивая вперед жену, Микрин перебегал взглядом с одной бревенчатой подпорки на другую, пытаясь в свете мелькавших шахтерских фонарей определить, какая из них может рухнуть.

Новый грохот расколол пространство. В отчаянном рывке Микрин толкнул жену вперед, а сам оказался зажатым в ловушке между покосившимися бревнами. Последнее, что он успел сделать, прежде чем исчезнуть под завалом, это сконцентрироваться, чтобы расслабить мышцы и не почувствовать боли…

Как только подземные толчки прекратились, рудокопы начали разбирать завалы. Найяллу попросили не вмешиваться — не женское это дело. Женщина рыдала; только что на ее глазах обрушившаяся горная порода погребла под собой любимого мужа. Кроме Микрина, под завалом исчезли еще трое шахтеров. Их товарищи работали ожесточенно, еще надеясь, что кого-нибудь удастся спасти.

Свет фонарей и лампочек на шлемах едва пробивался сквозь густую пелену пыли, повисшей в воздухе. Чтобы пыль не забивала рот и нос, рудокопы обернули лица платками. То же самое сделала Найялла.

Бригадиру и Нугану удалось сдвинуть в сторону громадный валун. Сунув голову в образовавшуюся брешь, бригадир позвал:

— Эй, кто-нибудь! Если вы меня слышите, отзовитесь!

Ответа не последовало.

От отчаяния у Найяллы подкосились ноги, и она села на землю.

— Эй, кто-нибудь! — снова крикнул Джузек дрогнувшим голосом. — Кто-нибудь может ответить?

Перестав кричать, он прислушался.

— Кажется, что-то слышно, — немного погодя промолвил он. — Как будто кто-то дышит… Помогите еще немного сдвинуть этот камень!

Нуган бросился помогать, и они еще чуть-чуть расширили брешь. Найялла ахнула. Она увидела торчащие из-под завала пальцы и узнала руку мужа.

— Микрин!

— Ему уже не поможешь, — вздохнул пожилой бригадир, с ненавистью глядя на огромный валун, который придавил беднягу мьюнанина.

— Послушай, Джузек, — воскликнул Нуган, — кажется, он дышит!

— Нужно соорудить рычаг и сдвинуть камень, — предложил рудокоп по имени Далджин. — Если мы не приподнимем валун, долго он не протянет.