— Нет, благодарю вас. Ничем.

Ему следовало оставить все как есть. Пусть она думает что хочет. Пусть не строит иллюзий. В конце концов, ей придется примириться с тем, что произошло. Но Волк не мог молчать и неподвижно лежать на расстоянии вытянутой руки от Кэролайн, которая этой ночью в его объятиях превратилась в женщину. Сказав себе, что он сделал бы подобную малость даже для проститутки, торгующей своим телом, он повернулся к Кэролайн и заключил ее в объятия, продолжая хмуриться.

Она приникла к нему всем своим хрупким телом и доверчиво уткнулась лицом ему в плечо. Волк закрыл глаза и с ненавистью подумал о своем жестоком и коварном отце. Все сложилось бы иначе, не окажись старик таким законченным негодяем! Если бы он не предал и не обманул племя чероки! Если бы не надругался над его матерью! Если бы не заставил леди Кэролайн Симмонс прибыть сюда из Англии! Боже, как он мог совершить все эти низости?

— Что-нибудь не так?

— Нет, — поспешно заверил ее Волк. Он чувствовал на себе ее пристальный взгляд, но по-прежнему не открывал глаз. — Почему вы спрашиваете об этом?

— Не знаю. Вы кажетесь таким... — Кэролайн не закончила фразы, надеясь, что Волк и без того поймет ее. Она не без труда отважилась на этот разговор. Впрочем, все ее поступки за последние несколько часов шли вразрез с ее обычным поведением.

— Я устал, только и всего, — отозвался Волк. — Давайте спать, Кэролайн.

Но, несмотря на уверенность, с которой он произнес последние слова, сон все никак не шел к нему. Волк лежал неподвижно, сжимая в объятиях спящую Кэролайн, и старался отогнать от себя мысли о происшедшем.

Однако незаметно для себя он все же задремал и проснулся незадолго до рассвета, обнаружив, что посетившее его эротическое сновидение не являлось целиком и полностью продуктом его воображения: Кэролайн, разметавшись во сне, прижалась щекой к его груди, обнимая его за талию. Ее длинная, стройная нога покоилась на его бедре, в нескольких дюймах от его восставшей мужской плоти. Нежная кожа девушки, цветом своим напоминавшая свежесбитое масло, являла собой резкий контраст с бронзово-смуглым телом Волка. Желание окатило его горячей волной, но... Ведь он уже свершил свое отмщение!

И если он снова овладеет ею, это станет уже не данью возмездия за погубленную жизнь матери, а лишь уступкой вожделению.

Но борьба Волка с самим собой, едва начавшись, закончилась полным поражением.

Он провел рукой по изгибам ее бедра, по выпуклой ягодице, коснувшись горячего влажного лона. Наверное, ей тоже снились волнующие сны.

Теперь же, окончательно проснувшись, Кэролайн раздвинула ноги и, застонав, прижалась к Волку.

— Вам больно? — спросил он с тревогой.

— Нет, — ответила она и вздрогнула всем телом, когда Волк осторожно ввел палец в ее трепещущее лоно. — Я чувствую себя...

— Как? — Опершись на локоть, Волк пристально взглянул ей в лицо. — Как вы себя чувствуете?

— О, восхитительно! — выдохнула она. — С вами я чувствую себя совершенно счастливой!

Едва она успела произнести последние слова, как Волк приник к ее губам в страстном поцелуе и язык его задвигался у нее во рту, вторя движениям пальца.

Тело Кэролайн мгновенно напряглось, выгнувшись дугой. Она оказалась самой страстной, самой податливой из всех женщин, которых знал Волк. Оторвавшись от ее губ, он приподнялся на локте и с нежностью глядел в ее прекрасное лицо, сведенное судорогой экстаза. Он был горд тем, что пробудил в ней столь неистовую страсть. Ее матовая кожа покрылась бисеринками пота, соски упругих грудей потемнели и напряглись. Он поцеловал их один за другим. Кэролайн, словно спускаясь с небес на землю, удовлетворенно вздохнула.

— О, как чудесно! — прошептала она, и Волк, издав довольный смешок, коснулся языком ложбинки между ее грудей.

Когда силы вернулись к Кэролайн, она приподнялась на локтях. Голова Волка покоилась на ее животе, его длинные черные волосы щекотали ее нежную кожу. Кэролайн почувствовала такой прилив счастья, что ей стало трудно дышать.

— А вам?.. — пробормотала она едва слышно, и Волк поднял голову, вопросительно взглянув ей в лицо.

— Мне?

— Скажите, — произнесла она более твердым голосом, дотрагиваясь тонкими пальцами до его волос, — скажите, а вам хорошо со мной?

Он широко улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, и, глядя на него, Кэролайн зарделась от счастья. Волк подтянулся на локтях и лег на нее, прижав ее тело к медвежьей шкуре и обхватив ладонями ее лицо.

— Мне необыкновенно, восхитительно хорошо с вами! Я жажду обладать вами! Я... — Не в силах продолжать, он принялся покрывать поцелуями все ее нежное тело, стремящееся ему навстречу и трепетавшее от его ласк. — Я болен вами, Агехьягуга.

Улыбаясь, Кэролайн устремила на него взор своих сияющих глаз.

— А что это означает — Агехьягуга? Вы еще вчера произнесли это слово.

— Неужто? — недоверчиво переспросил Волк. — Я даже не заметил этого. Оно означает — Лунная женщина. — Он провел ладонью по ее шелковистым локонам. — Ваши волосы цветом своим подобны лунному лику, — прошептал он, не сказав ей, однако, что в мыслях своих он давно уже дал ей это имя.

Кэролайн раздвинула ноги, и Волк вошел в нее, с каждым движением бедер все глубже погружаясь в ее горячее, жаждущее тело. Кэролайн, обхватив икрами его ягодицы, вторила его ритму. Из груди ее вырывались хриплые стоны, запрокинутая назад голова непроизвольно поворачивалась из стороны в сторону. Она утратила чувство времени и пространства и была так бесконечно, упоительно счастлива, как никогда прежде.

— А что означают эти изображения?

Они лежали лицом друг к другу. Волк опирался на локоть, ладонью поддерживая голову. Он прижал свой колючий подбородок к ключицам, следя за пальцем Кэролайн, которым она обводила узоры татуировок на его широкой груди.

— Вот уж не думал, что вас это заинтересует, — улыбнулся он, поцеловав ее в лоб, взял ее за руку и серьезно произнес: — Большинство из них вовсе ничего не значат. Они лишь свидетельствуют о моей принадлежности к определенной семье, к клану, если хотите.

— Они мне нравятся, — сказала Кэролайн и, легко скользя указательным пальцем по коже Волка, повторила очертания рисунка, расположенного на боку Волка у самой подмышки. Тот вздрогнул и поежился. Кэролайн удивленно подняла брови и снова провела пальцами по тому же самому месту. Волк издал смешок и отстранился.

— А вы, оказывается, боитесь щекотки!

— Ничего подобного! — горячо возразил он.

Но Кэролайн, повторив прежний маневр, опровергла его слова.

— Если вы сейчас же не прекратите, я вас...

— Что?! О-о-о!

Движения его были стремительны и точны. Кэролайн и глазом моргнуть не успела, как он схватил ее за руки и воздел их над головой, с угрожающим видом нависнув над ней. Но Кэролайн нисколько не испугалась. Выражение его лица позабавило ее, и она звонко рассмеялась. Волк вторил ей.

— У вас такая милая улыбка...

Произнеся эти слова, Волк удивился — нисколько не меньше, чем сама Кэролайн. Он нахмурился и тряхнул головой, осознав, что зашел слишком далеко. Пора было прекращать эти забавы, как бы сладостны они ни были. Он отпустил ее руки и стремительно поднялся на ноги.

— Пора вставать. Я разведу огонь.

Кэролайн, неподвижно лежа на шкуре, смотрела, как он надел штаны и рубаху и вышел из домика, хлопнув дверью. Вздохнув, она выскользнула из-под одеяла. В комнате было прохладно, и она поспешно натянула белье, зашнуровала корсет и надела нижнюю юбку. Когда Волк со стуком отворил дверь, Кэролайн уже успела облачиться в дорожное платье. Он сложил принесенные поленья подле очага и принялся неспешно разводить огонь.

— Ведь вы знали, что я пошел за дровами, — сказал он, не глядя на нее. — Вам следовало бы остаться в постели, пока воздух в комнате не нагреется.

— Но мне вовсе не холодно, — солгала Кэролайн, зубы которой выбивали мелкую дробь.

Волк в ответ лишь взглянул на нее через плечо и тряхнул головой.