У подножия большого платана копошилась группа индейцев, явно занятая чем-то недобрым. Вдруг оттуда донесся, все нарастая, чудовищный, утробный вой, Кэролайн в жизни не слыхала ничего ужаснее этого звука, от которого кровь застыла в ее жилах и волосы поднялись дыбом. Казалось, в нем не было ничего человеческого, но она знала наверняка, что его исторгла грудь человека, и даже догадывалась, чья именно.

Кэролайн запретила себе глядеть туда, но глаза ее помимо воли обратились в сторону платана. В этот момент дикари расступились, и Кэролайн увидела Роберта, чьи руки были связаны, а туловище намертво примотано к стволу дерева. Его раненая нога вывернулась под неестественным углом, другая — босая и багровая, торчала из-под задравшегося подола ночной рубахи. От ужаса Кэролайн едва не потеряла сознание.

Не в силах отвести взгляда, она смотрела, как индейцы с пронзительными криками наносили Роберту удар за ударом своими заостренными палками. Каждый раз, когда одна из этих самодельных пик пронзала его тучную плоть, старик отчаянно взвизгивал.

— Прекратите это! — закричала Кэролайн, обращаясь к стоявшему неподалеку индейцу, который приволок ее сюда. Но тот сделал вид, что не слышит ее, и она, с трудом встав на колени, подползла к дикарю почти вплотную и изо всех сил толкнула его в бедро своими связанными руками.

Индеец, согнув ногу в колене, оттеснил Кэролайн немного в сторону, пробормотав сквозь зубы что-то нечленораздельное.

— Скажите им, чтобы они прекратили это! — взмолилась она но ее похититель, равнодушно скользнув по ней взглядом узких черных глаз, лишь пожал плечами и снова вернулся к наблюдению за действиями своих соплеменников, не вызывавшими у него, судя по всему, ни малейшего чувства протеста.

Всхлипывая, Кэролайн свалилась набок. У нее отчаянно кружилась голова, к горлу подступила тошнота, но она продолжала смотреть на Роберта и его мучителей, словно повинуясь чьему-то безмолвному приказу, которого не в силах была ослушаться.

Крики Роберта стали теперь едва слышны. Дикари, по-видимому, решили, что уже вдоволь натешились. Кровавая сцена близилась к своему чудовищному завершению.

До слуха Кэролайн донеслось слово «Инаду», на все лады повторяемое визгливыми голосами налетчиков. Один из индейцев выхватил из-за пояса томагавк и, воинственно взвыв, занес его над головой. Прежде чем Кэролайн успела отвернуться, он с быстротой молнии нанес косой удар по темени Роберта. Из раны во все стороны брызнула кровь. Дикарь с гордостью демонстрировал остальным свой трофей — скальп, снятый с головы ненавистного «Инаду».

Кэролайн не могла поверить в случившееся на ее глазах злодейство. Взор ее заволокла кроваво-красная дымка, в которой плясали черные точки, неистово кружась и свиваясь в тугие спирали. Она потеряла сознание.

Кэролайн очнулась, почувствовав, что кто-то настойчиво тянет ее за руки.

— Вставай! — скомандовал гортанный голос. Кэролайн выплюнула пыль, набившуюся в рот, и с трудом поднялась на ноги. Ее пошатывало. Обморок ее, судя по всему, длился недолго. Она старалась не смотреть в сторону платана, к стволу которого было все еще привязано обмякшее, залитое кровью тело, с ярко-алой раной, увенчивавшей голову, — то, что осталось от человека, называвшего себя ее мужем.

Кэролайн хотела, но не могла заставить себя горевать о нем. Она не в силах была прийти на помощь старику во время ужасной пытки и казни, которым подвергли его индейцы. Теперь же он больше не нуждался ни в чьей помощи и сочувствии.

Индеец, схватив Кэролайн за связанные руки, потащил ее за собой по тропинке в глубь леса. Она оглянулась и растерянно обвела глазами двор. Мэри нигде не было видно.

— Где Мэри? — Кэролайн поравнялась с похитителем и встревоженно заглянула ему в лицо. — Что вы с ней сделали?

По застывшим чертам индейца было невозможно определить, понял ли он вопрос Кэролайн, поэтому ответом было гробовое молчание. Дикарь лишь толкнул ее в спину, понуждая идти впереди себя. Тропинка была хорошо утоптана, но Кэролайн, то и дело ступавшая нежными ступнями босых ног на острые камешки и упавшие с деревьев ветки, морщилась от боли. Пути их, казалось, не будет конца, и Кэролайн преисполнилась сожалений о том, что выскочила нынче ночью из своей комнаты босая и в одном белье. Одежда и башмаки, конечно, не спасли бы ее от плена, но, до крайней мере, избавили бы от холода и боли.

Поймав себя на этих мыслях, Кэролайн низко опустила голову. Ее охватило чувство стыда и вины. Ведь она, пусть продрогшая, голодная и усталая, была жива и невредима, тогда как Роберта и, возможно, Мэри подвергли мучительной казни.

Кэролайн точно знала, что подруги ее не было нигде поблизости. Она убедилась в этом, когда индейцы, пленившие ее, остановились у ручья. Прежде чем покинуть Семь Сосен, участники набега разделились на две или несколько групп. Во всяком случае, в «эскорте» Кэролайн состояло лишь девять дикарей. Взяли ли Мэри в заложницы, как и ее? Или убили, как Роберта?

Кэролайн гнала от себя мысли о возможной смерти подруги. Но, окруженная толпой дикарей, которые отказывались разговаривать с ней и безжалостно гнали ее, изнемогшую от усталости, все дальше и дальше в глубь леса, Кэролайн теряла силы, а вместе с ними и надежду.

Наконец предводитель отряда решил сделать привал под густыми кронами деревьев. Кэролайн уселась на землю, привалившись спиной к толстому стволу, и решила ни в коем случае не смыкать глаз. Ей, окруженной варварами, следовало держаться настороже. Но усталость и нервное напряжение взяли свое, через несколько минут веки ее сами собой закрылись, а голова бессильно упала на грудь.

Во сне она вновь, точно наяву, пережила все ужасы минувшей ночи. Лица дикарей, покрытые шрамами, татуировкой и полосами красной и черной красок, огонь, кровь. Кровь везде и всюду.

И снова, как прежде, слышались душераздирающие крики, грозным эхом отразившиеся в ее смятенном сознании.

Но проснулась она среди полнейшей тишины, чувствуя, как чья-то твердая ладонь зажала ей рот. Она едва могла дышать. Вздрогнув, Кэролайн широко раскрыла глаза и попыталась освободиться, выгибаясь всем телом, но за время долгого изнурительного пути она настолько обессилела, что вскоре принуждена была прекратить борьбу и опустилась на жесткую землю, устланную сухими листьями.

Было совершенно темно, и Кэролайн, не видя своего мучителя, не сомневалась, однако, что им был не кто иной, как ее похититель — высокий индеец с лицом, испещренным шрамами, и красной полосой вдоль носа. Почувствовав, что он придвинулся к ней ближе, она оцепенела от ужаса.

— Молчи! — произнес индеец тихим голосом, в котором явственно звучала угроза. Но рот Кэролайн был зажат так плотно, что она при всем желании не могла бы ослушаться этого приказа.

Через несколько мгновений похититель медленно убрал руку с лица Кэролайн, и она жадно, полной грудью вдохнула прохладный, пахнувший хвоей воздух, стараясь производить как можно меньше шума. Дикарь только что безмолвно дал ей понять, что он чудовищно силен и что она целиком находится в его власти.

Но Кэролайн все же не удалось сдержать возглас негодования, когда она почувствовала, что рука индейца как бы ненароком скользнула вдоль ее тела. Между грудей, по связанным рукам, по изгибу талии. О Боже, нет! Объятая ужасом, она попыталась откатиться в сторону, но ее длинные волосы были намертво прижаты к земле телом индейца. И Кэролайн, застонав от боли, осталась лежать на месте.

Сердце ее тревожно билось, горло сдавил мучительный .спазм. В течение всего долгого изнурительного дня она старалась не думать об этом. Скажи спасибо, что еще жива, — твердила она себе. Постарайся выдержать все ради своего ребенка. Но ее не оставляла мысль о том, что могут сделать с ней эти полуобнаженные дикари во время ночного привала.

Он с силой прижал ее к себе, и Кэролайн ощутила своей спиной его горячее упругое тело. Ее охватила паника. Как сможет она защититься от его чудовищных намерений? Что ей делать, что предпринять?