Хаджару не требовалось оборачиваться, чтобы понять, кто сейчас говорил. Не даром Черный Генерал решил появиться перед своим неизменным тюремщиком именно на этих стенах. Замок стоял на горе того, кто когда-то бился под знаменами армии Черного Генерала в войне против богов и целого мира.

— Время не пощадило вас, мой генерал.

Белоснежные волосы первого из Дарханов развевались на ветру, но лицо все так же скрывала непроглядная тьма рваной накидки. Вот только теперь Хаджару начинало казаться, что лица Черного Генерала не видит только он один. Кенатаину, духу и олицетворению Сумеречных Гор это, судя по всему, нисколько не мешало.

— Кому, как не тебе лучше всего разбираться во времени.

— Да… — протянул дух. — но я так и не постиг его законов, мой генерал. И потому не смог обрести формы и души и занять свое место во дворах сидхе. Я так и остался лишь не более, чем древней горой, наблюдающей за временем.

Несколько мгновение Черный Генерал молчал.

— Ты выполнишь свой долг, Кенатаин?

Дух отвернулся от фигуры в плаще и посмотрел вниз. Чуть правее Горенеда, где на земле стоял небольшой деревянный ларчик с незамысловатой резьбой.

— Время лучше всех умеет иронизировать, мой генерал, — произнес дух. — Я бился под твоим флагом, а теперь буду биться против твоих же последователей.

Черный Генерал промолчал. Кенатаин же повернулся к Хаджару и дотронулся до фенечек в его волосах.

— Камни далекой земли, — произнес он. — я оставлю на них свой след, юный генерал и, может, если твой путь не оборвется раньше времени, когда-нибудь это тебе поможет.

В отражении собственного клинка Хаджар увидел, как на бусинах появляются странные символы, сплетенные из нитей терны. Чуть позже, впитавшись в фенечки, они практически полностью исчезли.

— Прощайте мой, генерал, — произнес Кенатаин. — И ты, юный генерал, прощай.

С этими словами, облачившись в доспех из камней и льда, дух одним шагом переместился с парапета прямо к Горенеду.

— Что…

— В том ларце, — перебил Черный Генерал. — лежит смерть Сумеречных Гор.

— Смерть? — Хаджар посмотрел на бескрайние просторы заснеженных горных пиков. — Смерть… этого?

— Даже горы, мой ученик, лишь застывшая пыль.

В следующее мгновение произошло то, что Хаджар никогда бы не смог описать. Потому что вряд ли в человеческом, да и любом другом языке, есть хоть какие-то слова или метафоры, чтобы описать то, чего не могли увидеть глаза, ощутить тело или предчувствовать разум.

Кенатаин поднял каменный кулак и с силой вонзил его перед собой. Меньше, чем через удар сердца еще недавно застывший мир Сумеречных Гор вновь ожил. Вот только вместо Горенеда, его пушек и таранов, осадных башен и множества наемников вперемешку с фанатиками, замок секты оказался окружен замкнутым в окружность ущельем. Он словно стоял на далеком горном пике, отделенный от всего мира бескрайними туманом.

Лишь где там, около горизонта, на самой границе видимости, можно было заметить вспышки терны и энергий. Они изредка выхватывали столь же далекие горные пики, заставляя исчезать их в отсветах техник.

— Что… что произошло? — Летея отряхнулась и оперлась на копье.

Хаджар и сам не был уверен. Да что там — он понятия не имел, что сейчас произошло. Лишь только догадывался, что это было как-то связано с тем, что Кенатаин, все же, не человек и не самый обычный дух. Насколько слово обычный вообще было применимо к существам Безымянного Мира.

Это были горы.

Те самые горы, на камнях которых стояли и замок, и Хаджар с Летей, и сам Горенед с его воинами. И эти горы, благодаря терне и Реке Мира, обретя нечто вроде сознания, сейчас сражались на стороне секты Сумеречных Тайн. Используя время и возможности своего… своей сути, они спрятали Сумеречные Тайны и замок в нечто вроде кармана.

— Это напоминает мне…

— Аномалию, — закончил за Летею поднявшийся на стены Шакх. — Глава секты предупредил, что если великий дух-защитник решит сражаться на их стороне, то произойдет именно это — он создаст аномалию, где спрячет нас от любой угрозы.

— Теперь понятно, почему он так легко отнесся к новости о том, что к его порогу приближается армия фанатиков, — чуть сморщилась Летея. — Неужели все, на что хватает главы Сумеречный Тайн, это прятаться, как черепаха в панцире? Где в этом честь?

Сабли Шакха сверкнули на солнце, а вместе с ними и копье Летеи вместе с Синим Клинком. В то время пока к горлу Хаджара и Летеи прижималась сталь Пустынного Миража, клинок и наконечник копья смотрели ему прямо в сердце.

— При всем уважении, прославленная дочь Звездного Дождя, — абсолютно ровным тоном произнес Шакх. — Вы говорите про главу моей секты — моего главу и я не позволю, чтобы вы порочили его честь и, тем самым, честь всей секты.

Хаджар, уже было уверившийся в том, что пылкий юноша, встреченный им в далеком Море Песка, успел повзрослеть, начал в этом сомневаться.

— Если бы не дух, мы бы все уже стучали в двери наших праотцов, — в отличи от Шкакха, Летея не скрывала негодующих эмоций. — Может ты и не знаешь, на что способна даже одна пушка терны, но три… я не уверена, что фанатикам бы потребовалось подниматься на осадные башни.

Шакх даже бровью не повел и, разумеется, клинков не убрал. Хаджар, в какой-то степени, мог понять пустынника. Вдали от своей родины, лишенный семьи, потерявший сперва одну, а затем и вторую возлюбленную, не сумевший спасти друзей — если забрать у Шакха и секту, то что останется? Только два клинка и шрамы. Кому-то, как Хаджару, этого было бы вполне достаточно.

Но не Шакху.

Потому, может, его и отправили изначально на переговоры с сектой, так как Эден прекрасно осознавал, что лояльность Шакха к секте не просто не поддельна — это единственное, что позволяло пустыннику не сойти с ума.

— Интересный способ воспользоваться выигранным для нас временем.

Как из ниоткуда на стене возник Шенси. Украдкой, озираясь по сторонам и остерегаясь гнома, он жевал яблоко и, облокотившись на стену, смотрел в сторону восточного горизонта, где дух гор бился Высокое Небо знает с кем.

— Нет, вы, конечно, можете тут друг друга поубивать, но давайте хотя бы ставки сделаем. Лично я ставлю на Хаджара. Он парень живучий и из каждый задницы знает ход… Странно прозвучало, да? Будто бы ты у нас специалист по задницам. Вообще, мне, если честно, всегда больше женская грудь нравится. Задница он, друзья мои, поддается физическому воздействию. Больше — меньше, это на усмотрение самой женщины. А вот грудь… тут уж чем боги наградили, то и носи.

Шакх медленно переводил взгляд с Летеи на Хаджара и обратно.

— Помнится, тебе больше нравились брюнетки, генерал.

— Летея мой близкий друг.

— Она женщина.

— Неужели? — чуть ли не прошипела воительница. — У тебя зоркий глаз, мальчишка.

— Вы слишком молоды, дочь Звездного Дождя, чтобы называть меня так.

— Тогда перестань вести себя, как юнец, — Летея взмахнула копной блестящих волос и убрала копье от груди Шакха. — Я приношу свои глубочайшие извинения достопочтенному Эдену и секте Сумеречных Тайн. Не имела ни умысла, ни желания нанести кому-либо из собравшихся здесь оскорбления.

С этими словами, развернувшись на стальных пятках сапог, она зашагала куда-то в сторону западной стены. Причем явно показательно, пусть это и выглядело весьма неловко из-за стали доспехов, качая тем, что недавно упомянул Шенси.

— Стоит признать, — Абрахам похлопал Шакха по плечу. — Вас уделали, юноша. Уж мне-то вы позволите так себя называть?

Пустынный Мираж сбросил ладонь с плеча, после чего убрал сабли обратно в ножны.

— Я был горяч, генерал, — немного склонил голову Шакх. — больше этого не повториться. Как было приказано, я продолжу отвечать за отряд инженеров и ждать ваших дальнейших распоряжений.

С этими словами, в противоположную от Летеи сторону, удалился и пустынный юноша.