Разминая затекшие конечности, Зардрак осмотрелся и невольно скривился. От надвратной башни уцелела только самая нижняя, массивная часть, сложенная из огромных каменных блоков. Проклятой иссе этот орешек оказался не по зубам. От ворот не осталось и следа, если не считать нескольких жалких обломков засовов. Повсюду валялись трупы солдат и нуров, густо истыканные длинными стрелами. К атону бодро подскочил помятый Валет и замер в ожидании распоряжений хозяина:

— Как, ты жив? — удивился жрец.

— Да, великий! Стрела ударила мне в спину, застряла в крепкой кирасе, от удара я упал с быка и притворился убитым. Враги не тронули меня, они не видели лица, иначе бы обязательно проверили, моя личность им хорошо известна.

— А что случилось с остальными?

— Тукс жив, из нашего отряда уцелело менее половины.

— А что с врагами?

— Ничего, великий. Они разрушили башню, ворвались в город, но к тому времени подоспели нуры и солдаты. Робин не рискнул на них нападать. Враги постреляли многих из луков и арбалетов, после чего скрылись в лесу. Храмовая стража не рискнула их преследовать, да это и невозможно, единороги передвигаются гораздо быстрее быков.

— Ты видел самого Робина Игнатова?

— Нет, я же лежал лицом вниз. Да и не знаю его внешности, лично с ним я никогда не встречался. Но я слышал голос Хонды, он ближайший помощник Робина, самый лучший его убийца и палач.

Зардрак судорожно сжал кулаки. Судьба играла с ними в весьма странные игры, все время сталкивая лбами атона с его необычным врагом. Жрец не верил в такое количество странных совпадений. Сперва он захватывает в плен девочку, ставшую впоследствии сильнейшей иссой и возлюбленной Робина. Позже Зардрак сталкивается с нею в жестокой схватке и едва остается в живых. Кровавая осада Ноттингема, страшный разгром армии, захват Валета, врага Игнатова и Саты. Столкновение его отряда с ноттингемцами в краях, где прежде это казалось невозможным. А что произошло сейчас? Робин напал на город в тот самый момент, когда его покидал Зардрак, жрец при этом едва уцелел. Их жизни связаны странной, неразрывной нитью, они встречаются снова и снова, но никто не одерживает окончательной победы.

Кто же связал их судьбы? И зачем?

— Может, сожжем мост? — предложил Хонда, когда голова отряда достигла караульной башни. — Настил бревенчатый, чинить его придется долго, пусть помучаются.

— Не надо, — отмахнулся Робин и, повернувшись к Сате, спросил:

— Как ты?

— Все хорошо, — задумчиво ответила Сата.

— Что-то случилось? — насторожился Робин. — Я же вижу!

— Потом расскажу как-нибудь. Я сейчас просто устала, немного.

— Ничего! — Вождь загадочно усмехнулся. — Доберемся до хорошо знакомой нам деревни мринов, я постараюсь поправить твои силы.

— Звучит заманчиво, — лукаво улыбнулась Сата.

Чуткие уши Хонды не пропустили, разумеется, ни одного слова:

— Волшебница наша, — торжественно заявил он, — если вождь Ноттингема не сможет поправить твои силы, то можешь всецело рассчитывать на мою скромную помощь. Кстати, Робин, а почему ты не хочешь разрушить этот мост?

— Нам он самим пригодится, и надеюсь, это случится скоро.

— Не понял?

— Хонда, мы сюда еще вернемся. Обязательно! А я не хочу перебираться через реку вплавь. Пусть мост стоит на своем месте.

Зардрак акх Даутор, Великий Настоятель Заоблачного храма и один из верховных атонов, гордо восседал на грязном, плоском валуне в кругу вождей Девяти Болот. Из одежды на нем была только массивная золотая цепь, украшенная крупными рубинами, все его тело было щедро намазано перебродившим дерьмом водного ящера. Запах от этого парфюмерного средства шел такой, что хотелось сбежать в десмериум и не выходить оттуда больше никогда. Но дипломатия требовала жертв, приходилось терпеть столь досадные бытовые неудобства. Были в этом маскараде и определенные плюсы: чудовищный по своей силе запах разогнал болотную мошкару, даже этим ко всему привыкшим кровопийцам перепачканный жрец пришелся не по вкусу.

В ложбине меж пологих холмов собрались девять главных вождей хафидов. На это время были забыты все междоусобные ссоры, любой, кто во время праздника прольет кровь соплеменника, будет жестоко наказан. В данный момент как раз проводилась показательная экзекуция. Вожди тепло отнеслись к появлению посла атонов, встретили его хорошо и не пожалели лучшего дерьма, а теперь спешили развлечь желанного гостя веселым зрелищем, прежде чем непосредственно приступить к деловому разговору.

Несчастный молодой дикарь был виноват в том, что вступил в связь с женщиной до окончания священного праздника. Строгие обычаи исконных жителей болот разрешали в этот период любые способы удовлетворения желаний, кроме одного единственного исключения — мужчины и женщины должны заниматься этим только раздельно. А уж каким образом, это их личное дело, пусть хоть с помощью тех же водных ящеров, закон не запрещал более ничего. Но этот парень окончательно обкурился толченого корня дракуса и позабыл все на свете. Слабая женщина не смогла ему помешать, но подняла дикий крик, на который сбежались все вокруг. Благодаря этому, она избежала сурового наказания, да еще и получила при этом удовольствие. Неизвестно, получил ли наслаждение мужчина, но сейчас он был весьма далек от неземного блаженства. Горячего варвара по древней традиции приговорили к кастрации, что сейчас и проделывали два деловитых палача. Согласно приговору, они никуда не спешили, свое черное дело выполняли по чуть-чуть, тщательно стараясь максимально растянуть процесс наказания. Связанный пленник истошно мычал и яростно грыз основательный деревянный кляп. Один изувер ловко орудовал зловещими, чудовищно тупыми медными клещами, второй заботливо прижигал раны раскаленным нефритовым стержнем, не давая несчастной жертве окончательно потерять сознание от большой потери крови.

Веселью вождей не было предела. Они шумно комментировали действия палачей, давали разнообразные советы и обменивались примитивными шуточками. Зардрак, мастерски скрывая свои истинные чувства, весело смеялся вместе со всеми и сам отпустил пару остроумных замечаний, вызвавших у почтенного общества взрывы искреннего смеха. Истязуемый дикарь был очень силен, и, несмотря на дикие муки, потерял сознание не скоро. Палачи попытались привести его в чувство, но тщетно, жертва «удалилась» накрепко. Быстро закончив процесс, они утащили безвольное тело в сторону веселящегося становища.

К атону повернулся Чер Медная Голова, это вождь был избран владыкой праздника, сейчас он был здесь самым главным:

— Нашему гостю понравилось забавное зрелище? — поинтересовался дикарь.

— О, да! — важно кивнул Зардрак. — Давно я так не смеялся.

— Великий атон с высоких гор хочет чего-нибудь еще? Мы готовы развлечь его и другими чудесными зрелищами, стоит ему только вслух высказать свои пожелания.

Больше всего Зардраку в этот момент хотелось взять те же тупые клещи и проделать со всеми вождями по очереди аналогичную процедуру, а, закончив мучительный процесс, утопить их в том же перебродившем дерьме. Но жрец справедливо полагал, что гостеприимство хафидов настолько далеко не простирается, и они будут наверняка против его пожелания. Приняв самый величественный вид, атон громко заявил:

— Я хочу говорить о деле. Развлечения пока могут подождать.

— Хорошо, гость, — сурово произнес Чер. — Все вожди Девяти Болот внимают твоим мудрым словам. Говори!

Набрав в грудь побольше воздуха, Зардрак выдал чуть ли не на одном дыхании:

— Я пришел к вам с самых высоких гор, где даже летом не тает сверкающий снег. Я стар и мудр, мне известны все тайны мира. Я знаю, что под звездами ценнее всего — отвага воина, все остальное — кал. И даже в горах, где никогда не тает снег, знают, воины Девяти Болот — отважные воины. Я пришел за их отвагой, ибо отвага подобна медному ножу, в сырых ножнах он быстро темнеет, покрывается прозеленью, только кровь врага придает металлу красивый блеск. Доблесть воина сверкает только в битве, а не возле домашнего очага. И только сильный враг достоин настоящей воинской отваги. Я сказал все слова, которые нес от самых гор, покрытых сверкающим снегом, который никогда не тает даже летом.