Примитивная автоматика торпеды отреагировала на появление уверенного магнитного поля, отключила боевую часть от корабельного источника питания. В силовой ловушке, созданной излучением живых существ, застыл пористый шар из антивещества. Малейшее касание им стенок боеголовки приведет к мгновенной аннигиляции, этот зеркальный прототип обычного железа не должен был существовать в мире, где царят нормальные элементарные частицы. Стоит отключиться магнитному полю, и здесь зажжется новое солнце, которое на несколько мгновений превратит ночь в день.

Пилот вручную активировал второй сенсор и резко, не считаясь с колоссальной перегрузкой, повел корабль прочь, уходя в разреженные слои атмосферы. На то, чтобы уйти, у него оставалось двадцать три секунды.

Торпеда пронзала грозовые облака, буря рвала инверсионный след, остающийся от примитивного реактивного двигателя. Даже без мощного источника энергии это оружие не сможет долго существовать в атмосфере Запретного Мира, слишком мало в нем защитных полимеров. Да и бактерии не смогут долго удерживать поле. Гениальное создание целого коллектива ученых было полно недостатков, но гарантированно могло уничтожить любую цель на этой сумасшедшей планете.

Времени хватило. По сигналу с корабля сработал простой механизм, выбросив капсулы с бактериями из боеголовки, антивещество вырвалось из ловушки. Пилот посмотрел вниз, на новое солнце, причудливо высветившее грозовые тучи, выжигало все живое жестким излучением, ударная волна уже достигла поверхности, вминая океан огромной чашей. Удовлетворенно кивнув, пилот произнес:

— Цель поражена!

В горах темнеет быстро. Только что еще светило солнце, и вдруг будто щелкнули гигантским выключателем. Сумерки промелькнули за несколько мгновений, седловину накрыла ночь. В темноте шевелились сотни огней, по затихшему полю боя ходили санитары и простые воины, оказывая помощь раненым.

В их услугах нуждались многие, землю усеивали тысячи тел, люди были еще живы, могли стонать и кричать. Усталые санитары освещали очередного бойца и, если это был свой, раскрывали свои медицинские сумки. Солдатам противника в этом мире не помогали, единственное, о чем они могли мечтать — о быстром ударе милосердия.

Анита, осторожно переступая через тела павших, шла вниз по склону. Иногда она останавливалась, внимательно оглядывалась по сторонам, отводя от себя факел. Ее действия были строги и целеустремленны — она искала одного единственного человека, не отвлекаясь на других раненых. Из темноты выдвинулась воющая фигура, девушка замерла, быстро выхватила кинжал. Мимо, слепо шатаясь и размахивая кровавыми культяпками рук, прошел искалеченный храмовый стражник. Безумно причитая, он скрылся во тьме. Анита пошла дальше. За последний час девушка повидала множество страшных вещей, ее уже не пугало ничего в этом филиале ада. Данте нашел бы здесь немало занимательных сюжетов для своего великого творения.

В свете факела показалась туша очередного монстра. Девушка невольно попятилась, когда увидела, что нур шевелится — у него подрагивала боевая лапа. Но движения были неестественными. Приблизившись, Анита увидела под трупом живого человека. Он устало двигал ногами, пытаясь выбраться из-под огромной тяжести, но тщетно, бугры уродливой туши сцепились с пластинами доспеха и не выпускали жертву.

Оглядевшись по сторонам, Анита увидела обломок толстого копья, подхватила его и попыталась приподнять нура. Она так и не поняла, откуда в ней взялось столько силы, но замысел удался. Воин, почувствовав поддержку, зашевелился изо всех сил, выбрался из ловушки и, хрипя, как загнанный зверь, сорвал с головы сплющенный шлем, а затем рухнул на спину, раскинув руки в стороны. Девушка торопливо поднесла к его губам плоскую флягу, ратник судорожно припал к горлышку, давясь прохладной влагой. Немного утолив жажду, он вновь откинулся на землю:

— Как ты? — спросила Анита.

— Живой, — хрипло ответил Робин.

— Это я и сама вижу. Как твои раны?

— Ощущение такое, будто все тело ампутировали.

— Не шевелись, я посмотрю.

Девушка взяла в руку факел, внимательно осмотрела возлюбленного. Доспехи были смяты в нескольких местах, но кроме изувеченного колена серьезных повреждений она не заметила. Открыв маленькую индивидуальную аптечку, Анита быстро обработала рваную рану. Сняла остатки наколенника, смыла кровь, наложила лечебную мазь, замотала все тугой повязкой.

— Ты не чувствуешь переломов? — спросила она.

— Вроде нет, — неуверенно заявил Робин. — Доспехи защитили, но из-за них я не смог выбраться из-под этого проклятого нура. Думал так и останусь под ним, чудом не задохнулся.

Чуть помолчав, он спросил:

— Мы победили?

Девушка пожала плечами:

— Вроде бы да.

— Все так плохо?

— Очень. Но поле боя осталось за нами, враги отступили.

— Какие у нас потери?

— Ты знаешь, — грустно ответила девушка, — нашей армии больше нет. Осталось только немного тяжелой пехоты, наемников и всадников. Велиты и ополченцы разбиты, наверняка убегают до сих пор, рейнджеров на ногах осталось не более трех десятков, Петровича убили на моих глазах. Мушкетеров вырезали вместе с Егором, хорошо, если там хоть кто-то уцелел. Они встали в линию и стреляли по врагам в упор. Ты же знаешь, там слабые солдаты, у них не было ни одного шанса выжить в этой мясорубке. На баллистах погибла обслуга, Крыса изрубили в куски. Не могу поверить, что когда-то он вместе со своим товарищем пытался затащить меня в кусты.

— Да. Я допустил много ошибок в этом бою.

— Не вини себя, гладко получается только в книгах. Реальность всегда сложнее. Мы все равно победили.

— Кнехты устояли?

— Левый фланг смяли. Пересвет ранен, Тевтон тоже.

Чуть помолчав, девушка спросила:

— Ты не удивлен, что я здесь?

Усмехнувшись, Робин покачал головой:

— Нет. От тебя можно ждать чего угодно. Меня больше удивляет то, что ты одна. Неужели вождя Ноттингема больше некому искать?

— Тебя разыскивают сотни людей и все единороги. Но они ведут поиски выше по склону. Сюда никто еще не забредал, тут наши потери были небольшие, сражались только рыцари. Ромфаниум не заметил, где тебя потерял, я сама не знаю, что заставило меня сюда прийти. Как будто чувствовала что ты именно здесь.

Девушка замолчала, отвернулась, начала неловкими движениями собирать аптечку. Посмотрев на нее странным взглядом, Робин собрался заговорить, но Анита его опередила и, не поворачивая головы, вымученно произнесла:

— Не надо. Я знаю все, что ты хочешь сейчас сказать. Нечто вроде: ты красивая девушка, за тобой бегают стада отборных самцов, и не стоит вздыхать по тому, чье сердце навеки отдано другой.

— Что-то подобное я и хотел сказать, — кивнул Робин. — Ты догадливая!

— Я знаю тебя не первый день, — грустно улыбнулась девушка, глядя ему в глаза. — Не надо мне ничего говорить, слова здесь излишни. Да, я тебя люблю! Так получилось! Робин, ты же знаешь, я никогда не навязывалась и не кричала о своих чувствах на каждом углу. Здесь нет твоей вины, не пытайся извиняться, просто не обращай на меня внимания и все будет по-прежнему. Я не стану травиться или вешаться, не волнуйся.

— Так и останешься старой девой, — усмехнулся Робин.

— А что, хорошая идея! — Девушка задорно встряхнула гривой волос. — Можно даже попробовать основать здесь женский монастырь. Как я тебе в роли матери-настоятельницы?

— Не впечатляет, — скептически заявил вождь и осторожно спросил. — А ты не обиделась тогда, в Первом Лесу?

— Я бы не назвала тот поцелуй особо романтичным.

— Извини.

— Ничего, все верно. Война не женское дело. До сих пор удивляюсь, почему я сегодня осталась в живых.

— Ты как будто со светского приема, чистенькая и аккуратная. Похоже, у тебя ни царапины?

Скептически посмотрев на Робина, девушка демонстративно указала на спутанные волосы и провела ладонью по грязному лицу. Покачала головой и ответила: