— Он здесь!

Да чтоб вас!

Давящее чувство не исчезло, но хотя бы ослабло, и я понимал, что ещё немного — и можно будет прыгать.

Ну, или меня сейчас поймают… Ладно, хоть убить в этот раз не пытаются.

Нашарив в кармане складной нож, выщелкнул его и, не глядя, выкинул руку вперёд, попав во что-то мягкое. Раздался вскрик, а я, раскидывая вокруг себя какие-то ошмётки овощей, старые пакеты из-под молока и прочую дрянь, рванул вперёд, в последний момент успев уклониться от удара прикладом.

Взмах шарика, и мужчина, получив удар по бронежилету, замер на полувзмахе и нелепо упал на спину. Его товарищ корчился в куче мусора, непрерывно воя на одной высокой ноте.

Нельзя задерживаться, нельзя… Мне повезло, что тут оказалось всего двое идиотов, но ещё минута, или даже меньше — и на меня выскочат колдуны. Вряд ли Разумовский послал всего лишь трёх магов, пусть и усиленных отрядом вооружённых до зубов простаков…

Побежав, я выскочил из проулка на улицу и врезался в толпу людей. Раскидывая всех локтями, рванул через проезжую часть и, едва не попав под автомобиль, оказался на другой стороне.

И в этот момент почувствовал, что клещи, которые всё это время держали мою способность, куда-то исчезли.

Плевать, что вокруг была толпа народа.

Меньше секунды — и тёплый вихрь, такой родной после этой @#$% блокировки, подхватил меня с улицы, и….

Наверное, капитан, сидевший на палубе «Фидучии», просто обалдел, когда я на неё вывалился.

Я сосредоточился на вставленной в замок отмычке. Обитавшее в ней заклинание едва слышно пело в руке, и звук этой тональности можно было лишь ощутить, а не услышать. Сегодня моё последнее приобретение показывало себя с самой лучшей стороны. В отличие от простецких отмычек, работать этой штукой было куда удобнее, пусть рано или поздно её придётся заряжать.

И заряжать таким количеством энергии, что ни один вменяемый маг не станет тратиться на подобную ерунду.

Ни один — кроме меня, само собой.

В темноте, под прекрасным звёздным небом, возвышались мощные стены Национального музея Рио-де Жанейро. Южный крест висел прямо над парадным входом, украшенном мощными колоннами. Эта часть музея смотрела на один из самых известным парков города, однако я возился с дверью запасного выхода в совсем другом месте.

В маленьком дворике, который, к сожалению, оказался хорошо освещен. Такое место не годилось для совершения преступлений. Впрочем, имея колечко невидимости, я не переживал, что охранники-простецы увидят меня в окно. Гораздо больше волновала неизвестная защита на стенах некоторых крыльев. Да, пройдясь по всему музею ещё раз, пришлось убедиться, что заклинания висят на довольно большом количестве стен.

Понять, что это такое и как работает, до конца так и не получилось. Я изучил этот вопрос, насколько мог, но узнать что-то конкретное было практически нереально. Здание — древнее. Взять информацию о том, кто его защищал и связан ли бывший Императорский дворец с колдовством — не откуда. Расспрашивать местных магов напрямую — глупо и опасно.

Единственное, что удалось обнаружить — это то, что странная «плёнка» на стенах музея реагирует на заряженные в «болванки» заклятия. Во время посещений я применял разные варианты — от слабеньких воздушных потоков до светильников средней мощности — и каждый раз «плёнка» тянулась к ним. Чем сильнее было заклинание — тем сильнее формировался отклик на него. Но ни к каким последствиям это не приводило.

Подозревая, что мой, весьма энергозатратный, прыжок может спровоцировать защитную реакцию, я не решился телепортироваться сразу внутрь, предпочтя вместо этого ночную прогулку по музею при свете луны.

Ключ крутился и скользил внутри механизма, отыскивая верную конфигурацию. Чёрт, а этот замок оказался совсем не простым! Но стоило только об этом подумать, как я почувствовал, что отмычка повернулась в личине.

Есть!

Я осторожно открыл створку, скрипнувшую на петлях, заглянул внутрь, просочился в здание и аккуратно затворил за собой дверь, очутившись в длинном сумрачном коридоре. Электрические лампы, расположенные в неглубоких нишах под потолком, горели приглушённым светом. Постоянно озираясь и разглядывая различителем едва заметную плёнку на стенах, я прокрался вперёд и оказался перед следующей дверью, поменьше. Прислушался, затем аккуратно открыл и её.

Там располагался один из экспозиционных залов — прохладный и полный теней. В каменных стенах высоко над полом из полированного мрамора были прорезаны узкие окна. В середине находилось несколько рядов картин, сдвинутых вплотную друг к другу. Вокруг них была расставлена масса стеллажей и подиумов с экспонатами. Сводчатые проходы, расположенные в противоположных концах помещения, вели в ярко освещенные коридоры.

Откуда-то издали донеслись медленные шаги. Где-то здесь ходили охранники… Я попытался угадать источник звука, но в этом просторном и помещении эхо разносило любой звук самым причудливым образом, так что вскоре пришлось оставить эту идею и просто стараться вести себя как можно тише.

Даже несмотря на урезанную после пожара восемнадцатого года коллекцию, тут было на что посмотреть. За ближайшим стеклом возвышалось чучело весьма внушительной и пугающе странной птицы. Рядом лежало окаменевшее яйцо, размером больше человеческой головы. Чуть дальше мне на глаза попался растянутый пергамент, испещренный непонятными символами. Надпись на табличке гласила, что это мертвый язык, от которого произошли современные южноамериканские диалекты.

Я притормозил перед старинной картой мира, который пользовались безумно храбрые мореплаватели прошлого. Они были изрядными смельчаками, надо полагать. Решиться переплыть огромный океан на утлом деревянном судёнышке…

Как по мне — это просто сущее безумие.

Внезапно я услышал шорох. Приближалась охрана.

Пришлось затаиться за ближайшей витриной. Я выровнял дыхание, и прислушался. Через несколько секунд под тусклым освещением показался вальяжный охранник. Похоже, он никуда не спешил, и напевал колыбельную «Все прелестные маленькие лошадки». Через несколько секунд следом за ним в помещение вошёл и второй.

Заранее угадать их маршрут было невозможно. Если один из них окажется в моём проходе, то разминуться с ним будет проблематично. Бежать — тоже не вариант, услышат. А если я под камерами уложу одного из них спать (да даже если двух разом)? Наверняка сюда сразу же сбегутся их товарищи…

Я замер, попытался на слух определить, где находятся служащие, и через несколько секунд мне это удалось. Оба приближались ко мне.

Первый охранник был слева. Я затаил дыхание и умудрился проскользнуть в соседний проход, отделявший меня от ближайшего ряда экспонатов. Спустя миг «вальяжный» прошел мимо, напевая колыбельную прямо в нескольких дюймах от моего прежнего укрытия. А потом начал удаляться, беззаботно покачиваясь на ходу. Я посмотрел в освободившийся проход и, двигаясь как можно тише, пересёк его, едва успев свернуть за один из стеллажей и освободить путь второму охраннику, появившемуся из тени едва ли не в паре метров от меня.

Я не шевельнул ни единым мускулом, пока он не покинул зал вслед за своим товарищем через другой арочный проем. И лишь тогда позволил себе выдохнуть.

Пойдя в противоположную сторону, оказался в освещенном коридоре. На стенах висели портреты известных исследователей и ученых. но куда бы я не сунулся, всюду меня сопровождали чужие звуки: шарканье подошв, отдаленное покашливание. Охранники были везде, они постоянно перемещались и, как ни странно, весьма совестно исполняли свою работу.

Я попал в полутемную комнату, похожую на учебный класс с рядами тяжелых столов и книжных стеллажей. Почувствовал, что пол под правой ногой чуть заметно опустился и что-то щелкнуло.

Так, спокойно, Кальн, спокойно. Думаю, это нажимная пластина. Мина-ловушка? Сигнализация? Да бред, тут же цифровые системы защиты. Вряд ли кто-то бы стал устанавливать такой аналоговый сюрприз после закрытия музея. Для чего?