Фернадос терпеливо ждал продолжения. Все как-то неожиданно замолчали и стало слышно, как потрескивают в камине дрова. Икторн широко улыбнулся магам:

– На этот раз Гильдии не удастся отвертеться от решения проблемы.

– Ункерт не способен собрать боеспособную армию раньше весны, – осторожно заметил мэтр Арсен.

Улыбка графа приобрела маниакальное выражение:

– Кто сказал, что она должна быть боеспособной?

Лорд Кельвин нахмурился, пытаясь понять замысел Икторна:

– Это дало бы нам повод не отсылать в столицу войска.

– И возможность собрать личные гвардии Совета в единый кулак, – добавил Брайток.

– И время, чтобы освободить заложников, – оскалился Икторн, – ибо именно этим я и намерен заняться.

Фернадос живо встрепенулся:

– Надеюсь, ты не собираешься возглавить эту авантюру, Джеймс?

– У меня есть должок к нашему доброму монарху, – усмехнулся Икторн, – полагаю, у тебя тоже. Нет желания рассчитаться?

Мэтр Арсен покачал головой:

– Но где гарантия, что собранные для войны с Ункетром войска удастся развернуть в сторону истинного противника?

– А это уже не имеет значения, – Икторн откинулся в кресле, наслаждаясь вновь приобретенным ощущением цели и смысла. – Победу нам может принести только возвращение Дэвида, куда бы он там не отправился. Или вы думали – сантаррцы мечами будут сражаться со всеми этими тварями? – Граф хмыкнул и наполнил свой кубок отличным привозным вином из личных запасов Нарсела. – Когда в дело идет магия, клинки становятся бесполезны. Единственное, что может от нас зависеть – это число жертв. Попробуем их избежать. Все эти маневры, – он пренебрежительно покрутил пальцами над головой, – позволят нам выиграть время, которого катастрофически не хватает. В этом – единственный их смысл, – граф поглядел на мрачную физиономию Фернадоса и улыбнулся. – Ты со мной, старина?

Маг зябко поежился и сокрушенно вздохнул:

– Боги! Такой далекий путь и в такую погоду.

В детстве он искренне верил в Бога и каждый вечер истово молился, уверенный, что Всевышний убережет его от любых бед. Заповеди, усвоенные в детстве, сопровождали его всю жизнь. В награду судьбе угодно было исполнить самые жуткие его кошмары.

Может ли существовать для Стража участь страшнее, чем быть превращенным в тварь?

Сломанная во время неудачного побега нога быстро заживала, даже без помощи заклинаний, и Страж, с удушающей безысходностью, ощущал приближение конца.

С того момента, когда истощенный магической дуэлью Фернадос не смог привести в действие Клятву Верности, судьба Вильяма была решена. Твари, проверяющие состояние его ноги, поглядывали на пленника почти собственнически – теперь он принадлежал им, он был обречен стать одним из них и они это знали. Перелом позволил ему выиграть немного времени, но ничего, в сущности, не решал – покончить с собой ему не дали, а начать трансформацию они могли в любой момент, просто им хотелось иметь умертвие без серьезных дефектов. Не то, чтобы Вильям страдал склонностью к самоубийству, но теперь он отчаянно сожалел, что не освоил это полезное искусство раньше – считалось, что некоторые Стражи были способны остановить свое сердце усилием воли.

В спрятанной глубоко под землей камере не существовало времени, единственным светом был мерцающий огонек крохотной масляной лампы, единственными звуками – шаги нежитей и его собственное дыхание. С тех пор, как долгое путешествие закончилось в подвалах королевского дворца, у Стража появилась масса времени на размышление: о судьбе Фернадоса и графа, гильдийцев, оставшихся в Сент-Аране, своей собственной судьбе. Ему никак не удавалось представить себе цепочку трансформаций, при помощи которой живой и дышащий человек превращался в наполненного ядовитой злобой мертвеца, и от таких мыслей можно было свихнуться.

Он ждал, когда это произойдет, день за днем, и все же они застали его врасплох.

Как всегда перед перевязкой, один нежить разжал Стражу челюсти, а другой засунул за язык горлышко бутылки, только полилось из нее не привычное горьковатое снотворное, а омерзительно-приторная жидкость с сильным трупным запахом. Желудок немедленно взбунтовался, но нежить бесцеремонно заткнул ему нос и заставил глотать, а потом внутренности словно онемели. Волны холода расходились по телу, дыхание замедлилось и с мыслью, что это и есть конец, Вильям потерял сознание.

Было такое чувство, будто мы с размаху шлепнулись в тесто. Я сразу потерял всякую ориентацию и пару секунд прикидывал, где верх, а где низ. В Царстве Хаоса это имело принципиальное значение – ткань реальности здесь крайне пластична и легко выполняет любые пожелания. В конце концов, я поместил пол себе под спину, и сила тяжести сразу вернулась. Не такая, как дома, но все же.

Я сел. Пространство немного стабилизировалось, но перед глазами все плыло и мерцало, зрение стало совершенно бесполезно. Должно быть, именно поэтому приходящие из-за Грани так плохо видят. Память Герхарда проснулась во мне, я сосредоточился и расширил сферу контроля до предела. Вокруг сформировалась заполненная светлой дымкой область относительного покоя. Я глубоко вздохнул – первый экзамен сдан.

Но Жака память предков не защищала. Мой спутник скорчился рядом со мной, отчаянно хватаясь за горло – Страж задыхался. Я бухнулся на колени рядом с ним (когда это я успел наколдовать каменный пол?) и принялся трясти его за плечи.

– Вспомни, вспомни, как учил меня обращаться с мечом! Сосредоточься на дыхании!

Он закрыл глаза, словно медитируя, а я срочно постарался убедить себя, будто нас окружает холодный пещерный воздух. Как ни странно, все получилось. Дыхание Жака выровнялось.

– Добро пожаловать в Хаос! – я похлопал Стража по спине. – Хорошо встречают!

Если так дальше пойдет, никаких врагов не потребуется.

Жак покачал головой:

– Я в порядке, я уже в порядке…

Я позволил себе усомниться.

– Знаешь что, у меня не было времени объяснять раньше, но тут такое дело: реальность это то, во что ты веришь. Веришь, что вокруг есть воздух, свет и тепло – так и будет. Нет – значит, дело дрянь. Я не смогу одновременно сражаться и удерживать вокруг комфортные условия, тебе необходимо научиться делать это самому. Прямо сейчас.

Страж сосредоточенно кивнул, я ослабил контроль, но с дыхания он не сбился. Зато пол покрылся мраморной плиткой. Неплохо для начала!

– Старайся вмешиваться в реальность как можно меньше – так нас труднее будет обнаружить. Пойдем потихоньку!

Мы встали. Если бы не состояние Жака, я просто переместился бы вверх и влево, но сейчас его опасно было дезориентировать. Пусть обвыкнется. Мы медленно побрели по каменным ступеням, материализующимся из жемчужного тумана на границе моего восприятия. Нам везло – в окрестностях никого не было. Я сомневался, что способен сейчас кому-либо противостоять.

Страж быстро адаптировался.

– Что мы собираемся делать, сэр?

Я неопределенно пожал плечами.

– Для начала не плохо бы отыскать Вильяма. Хаос безграничен, но его область, соприкасающаяся с нашим миром, не велика. Именно здесь сосредоточена враждебная активность, есть шанс, что они не уволокли парня далеко. Найдем его, а заодно оглядимся.

Жак с сомнением покачал головой:

– Это замечательно, сэр. А что дальше?

Забавно, что он только сейчас об этом спросил.

– Видишь ли, должно существовать что-то, что позволяет им выбирать наш мир из сотен других. Объект для фокусировки – предмет или структура – Крабат упорно отказывался обсуждать этот вопрос подробнее. – Без него два раза подряд попасть отсюда туда и обратно было бы крайне проблематичным, а существование всякого рода порталов стало бы просто невозможным. Мы должны найти эту штуку, пока не поздно, и уничтожить. Дальше – победа, слава, почести.

К слову сказать, Герхарду сделать это так и не удалось.