– Да, я знаю: она недостаточно долго занимается скотоводством, чтобы хорошо разбираться в этом деле. Рогатый скот и виски – это сочетание очень опасно, бывают и несчастные случаи. Я сам наблюдал однажды, как здоровенный бычок поспорил с пастухом из-за бутылки. Бычок гнал его миль десять, боднул пару раз, загнал в ручей, разбил бутылку и вылакал ее содержимое. Вот такие эти быки, могучие и прожорливые.

Кто-то хихикнул, а лицо Гила окаменело.

– Я знаю, что я сейчас сделаю, – задумчиво продолжил Джош. – Ты мне нравишься, Гил, поэтому я намерен спасти тебя от пьянства и ужасной смерти. – И не успел никто понять, что происходит, как он вырвал у Гила бутылку и вылил ее содержимое на землю.

Гил вскочил, на лице его боролись ярость и недоумение:

– Да ты рехнулся, сукин сын! Ты что натворил, черт бы тебя побрал! Эта бутылка стоила мне два доллара!

– Очень жаль. – Джош вытряхнул из бутылки последнюю каплю и отшвырнул ее в сторону. – Возможно, если бы деньги не доставались тебе так легко, ты бы не швырялся ими.

Лицо Гила покраснело:

– Да что ты, паршивый…

Он кинулся на Джоша, но злость и виски помешали ему нанести точный удар. Джош легко уклонился, быстрым, ловким движением ухватил Гила за воротник рубашки и сжал горло так сильно, что Гил даже поднялся на цыпочки, не в силах пошевелиться.

Джош, не отпуская, подтянул Гила к себе.

– Ты не в лучшей форме, так что не стоит драться со мной, Гил, – спокойно произнес он. Эта фраза прозвучала скорее как дружеский совет, чем предупреждение. Ни один мускул не дрогнул на лице Джоша, взгляд остался жестким. – А теперь успокойся, а когда немного протрезвеешь, подумай кое о чем. У тебя есть хозяйка, которая ежемесячно выплачивает тебе заработную плату. По-моему, каждый мужчина просто обязан помогать леди. Поэтому подумай, не стоит ли начать по-настоящему помогать ей. Мы ведь не хотим хрупкой леди зла?

Гил оказался в ловушке, он не мог ни пошевелиться, ни вырваться, ни дотянуться до револьвера. Глаза его сверкали, как у голодного зверя, лицо скривилось в уродливой гримасе.

– Хрупкая леди, да? – На губах Гила появилась мерзкая усмешка, он даже попытался выпрямиться, насколько это было возможно в его положении. – Забудь об этой кошечке, сопляк, – процедил он. – Я прекрасно знаю, как с ней управляться. Она может одеваться и вертеть задом, как двухдолларовая шлюха, и ей до фонаря все то, что происходит на ранчо. Она что, завела с тобой шашни? Наверное, поэтому ты так и печешься о ее делах.

Джош не шевелился, казалось, он даже не дышал. Затем он улыбнулся, медленно разжал пальцы и отпустил Гила.

Джош вроде уже собрался уходить, но внезапно резко обернулся. Его кулак, просвистев в воздухе, с силой врезался в челюсть Гила, и тот рухнул на землю. Гил лежал не шевелясь, но Джош склонился над ним, рывком поднял на ноги и еще раз ударил. Голова Гила дернулась, изо рта потекла кровь. Он попытался ударить Джоша, но тот нанес ему два резких удара в живот. Гил согнулся пополам, но получил апперкот снизу. Раздался хруст сломанных зубов.

До Джоша донесся крик ковбоев, однако он не мог разобрать, то ли они подбадривали его, то ли возмущались. У Джоша все плыло перед глазами, он слышал, как кровь стучит в висках. Он ощущал мерзкое, отвратительное удовлетворение от соприкосновения кулаков с живой плотью, от ослепляющего ощущения власти и безнаказанности, которое увеличивалось с каждым ударом. В черном провале ненависти полыхали красные языки ярости, он забыл, кого бьет и за что, только бил, бил, уже не в силах остановиться…

Тут кто-то схватил его за плечи и прокричал в ухо:

– Хватит, черт побери! Хватит с него!

Джош резко обернулся, оттолкнул человека, обхватившего его, и уже было собрался нанести удар, но понял, что перед ним Дакота. Затем он увидел, что Гил лежит на земле, лицо его превратилось в кровавое месиво, колени он подтянул к животу, а голову закрывал руками. Гил представлял собой жалкое зрелище, однако Джош не испытывал к нему ни капли сострадания.

Пока Гил пытался сесть, Джош, тяжело дыша, разжал содранные до костяшек кулаки.

– До захода солнца ты соберешь свои пожитки и покинешь ранчо, – жестко приказал Джош. – Если не сможешь ехать верхом, попроси кого-нибудь, чтобы тебя отвезли. Смотри чтобы мне не пришлось говорить два раза.

Ковбоями, наблюдавшими за этой сценой, овладели смешанные чувства. Все понимали, что Гил был пьян и вел себя развязно, за что и получил по заслугам. Никто не оспаривал правоту Джоша, вступившегося за доброе имя женщины. Тут все ясно, Гил сам напросился, и Джош прекрасно отделал его.

Но с другой стороны, Гил был одним из них, а Джош – человеком со стороны. Он сбил Гила с ног первым же ударом, но на этом не остановился. Никто из них не стал бы бить лежачего, но трудно сказать, чем бы все закончилось, не отмутузь Джош Гила как следует. Похоже, Коулман руководствовался своими законами, и ковбои не знали, как к этому относиться.

Кто-то решительно шагнул в сторону Джоша, чей-то голос вызывающе заявил:

– Ты не имеешь права никого увольнять с этого ранчо, мистер! Кем, черт побери, ты себя возомнил?

– Примчался сюда и раздает приказы…

– Коулман, Большому Джиму это не понравится! Мы не станем подчиняться такому наглецу, как ты…

– Кто позволил тебе распоряжаться?

Даже Дакота посмотрел на Джоша с укоризной:

– Парень, ты рехнулся? Зачем тебе нужны неприятности? Возьми назад свои слова.

Джош долгим взглядом оглядел всех, восстановил дыхание и расслабил мускулы. А потом произнес спокойно, но достаточно твердо, чтобы ни у кого не осталось сомнений в значении сказанного:

– Я требую честной работы, и любому, кто этого не понимает, придется покинуть ранчо. – Джош неторопливо направился к своей лошади. – Запомните это, парни. Я не люблю повторять.

Затем он вскочил в седло и умчался, даже не оглянувшись.

Большой Джим управлял ранчо “Три холма” уже пять лет. Когда-то он сам был скотоводом, но Джим прибыл в Техас после долгих скитаний, амбиций у него поубавилось, он просто искал место, где можно пожить спокойно. Такое место он нашел на ранчо “Три холма”, и жизнь здесь вполне устраивала Джима. Пока на ранчо не появился Коулман.

Никто не назвал бы Джима добродушным человеком, однако и врагов у него не было – люди старались с ним просто не связываться. На самом деле Джима вообще мало что заботило в этой жизни, и он не собирался эту позицию менять. Но когда ему рассказали о поведении Джоша, Джим вышел из себя и решил, что сам разберется с Коулманом, хотя тут возникали некоторые проблемы. Во-первых, по мнению Джима, остановить такого наглеца, как Коулман, можно было только с помощью “кольта” 45-го калибра, но Джим не забыл, как Джош умело обращался с оружием в тот первый вечер. Более того, Джим знал, что мисс Анна не любит стрельбу на ранчо, а поскольку сейчас у него с хозяйкой отношения были несколько натянутые, то, вызвав ее недовольство, он мог многого лишиться. Вторая причина, по которой Джим не торопился расправиться с Коулманом, заключалась в том, что, по твердому убеждению Джима, Коулман и сам свернет себе шею, а ему, Джиму, и трудиться не придется. И вот Коулман уже практически сунул голову в петлю.

– Такого гнусного избиения я еще не видел, – доложил Джим Анне. Озабоченность в его голосе была самой натуральной и вполне удачно скрывала злорадство. – Одно дело – честная драка, и совсем другое – зверское избиение. Кровожадный краснокожий и то не обошелся бы с беднягой Гилом так жестоко. Он сбил Гила с ног и продолжал лупить, когда тот уже не мог сопротивляться. Если бы ребята не оттащили его, мадам, думаю, он забил бы Гила насмерть. Это чистая правда.

Анна встревожилась:

– Он поправится?

– Ребята отвезли Гила к доктору, ему придется некоторое время провести в больнице. Возможно, один глаз теперь будет плохо видеть, и уж точно он не скоро сможет сесть в седло.