У Василия, было, мелькнула мысля заартачиться, так как ему очень сильно не понравилось, что им вот так «рулят». Не оставляя никаких свобод для выражения своего мнения. Но по здравому размышлению решил не ерепениться. Всё-таки братец офицер, а сейчас вполне себе военная кампания. Ему и командовать, как специалисту в этой области. Вот когда дело дойдёт до разных наук — тут уже Василию флаг в руки. Но пока…

Василий тяжко вздохнул. И хоть и с некоторым «скрежетом в душе», но принялся выполнять то, что приказывал ему брат.

Чуть помягче обошёлся Григорий с Натин. Всё-таки это ещё та штучка. Сама кем угодно покомандует. И ведь командует!

На очередном заседании, Григорий кратко обрисовал план кампании и расписал какие у кого роли.

— Так как плыть будем туда долго, то и кидаться тебе в зону боевых действий прямо сейчас не резон. — объяснял он. — А возникнет нужда в твоём славном самолётике — только тогда. Но это будет, когда наше доблестное воинство достигнет столицы. Не раньше. Вооружений на твоём транспортном средстве нет никаких. Что-то туда пытаться присобачить в последний момент — тем более дурная затея… Да и ты не позволишь.

На последние слова Натин многозначительно хмыкнула как бы подтверждая что действительно не позволит.

— Поэтому, на тебя взваливается вся работа по ведению дел на наших предприятиях. Не волнуйся! Там уже всё отлажено, так что тебе остаётся лишь приглядеть за тем, чтобы не случилось что-то экстраординарное. Когда мы прибудем на место, сообщим по радио. Частоту ты уже знаешь.

— Далее о наших подопечных… — продолжил он. — «Батальон имени Мери Сью», мы уже почти в полном составе отправили. От греха подальше и от полиции. Они сейчас в Трансваале при госпитале. Оставшиеся либо не имеют должной подготовки, либо… это наши «Две Эс». Оля мне уже скандал устроила. Катерина… Этой кажется фиолетово. Ей просто летать нравится.

— Или кто-то в Питере завёлся. — тут же подложила язык Натин.

— Есть информация?

— Подозрения.

— А… Ну ладно. Предлагаю этих двоих оставить тут. Пущай летают, да и генерал Кованько за ними присмотрит.

— Когда вернёшься, Оля тебя порвёт! — ехидно заметила Натин.

— Ну… Это когда вернусь. — не менее ядовито заметил Григорий. — А сей момент, не скоро.

— Мои «котята» будут под присмотром Паолы. — немедленно заметила Натин, почувствовав, что сейчас будет вопрос по ним.

— До конца? — уточнил Григорий. — Паолу ты не планируешь с собой брать?

— Нет. Ей там совершенно нечего делать. А вот тут, в Питере, ей как раз много дела найдётся. Хотя бы за домом приглядеть, «котят» пасти, пока меня нет.

— Кстати, войско попами укомплектовал? — чуть сменив тему вопросила Натин.

— А как же! Целыми тремя! По рекомендации. Один там — целый Архимандрит. Серапион. Говорят, умнейший мужик. «С философиями», как мне отрекомендовали. И, как говорят, его нам «сплавили от греха подальше» как тут любят выражаться. То ли с верховным церковным начальством поцапался, то ли что «не то» написал, но вот… Да и пить по этой части начал.

— А у нас не будет? — несколько насмешливо заметил Василий.

— На этот счёт проследят. Там ещё в комплекте два попика. На случай, если действительно сей опальный поп от горилки копыта отбросит. Или убьют невзначай.

На следующий день было назначено отправление.

Стоял солнечный день. Небо лишь слегка было запятнано отдельными мелкими беленькими тучками. С моря тянул лёгенький ветерок, развевая флаги, и теребя перья на моднячих шляпках состоятельных дам.

На пристани возле пароходов, собралась толпа просто немыслимых размеров. Играл оркестр, какие-то «вьюноши» студентообразной наружности, что-то орали патриотическое. Григорий сиял как начищенный пятак и шокировал провожающих своей пятнистой формой. Впрочем и остальные отправляющиеся, из «экспедиционного корпуса наёмников», были одеты так же — в ту самую, сильно выбивающуюся из местных стандартов, военную форму. Впрочем, сами-то военные, успев оценить преимущества такого «шутовского наряда» на полигоне, относились к нему спокойно. В отличие от всяких прочих гражданских, которых сей «наряд» весьма озадачил.

— Ну и леший с ними! — заявил Григорий, когда ему на это кто-то указал. — Не им, а нам воевать. Им дома сидеть, а нам там головой рисковать.

А вообще было как в песне.

И да, действительно. Были рады увидеть такое действо. Ведь воинство было «из ряда вон выходящее». И особенный ажиотаж вызвала цель экспедиции. Распущенные перед этим слухи, перевернули всё с ног на голову. Никто не мог с точностью сказать «куды пароходы плывуть». Одни говорили, что «К бурам в Трансвааль воевать», другие же не менее яростно убеждали, что «Освобождать сирых и убогих парагвайцев стенающих под пятой злых англичан в южноамериканские пампасы едут». А так как сами участники экспедиции помалкивали, страсти даже тут на пирсе разыгрались нешуточные.

В первых рядах стояли семьи отбывающих. Среди которых выделялась парочка дам. Их давно уже узнавал всякий. И немедленно спешил выказать уважение и почтение.

Только вот как ни выказывали, у Ольги Смирновой всё равно вид был изрядно мрачный, надутый. И даже обиженный. Только её спутница Катерина улыбалась за них двоих разом. Только и её очень сильно озадачили слова, которые были сказаны Паолой. В утешение Ольги.

— Чего ты так переживаешь?! Ничего с ними не случится. Я знаю. Я видела в Парагвае как это было. А Румата Эсторский, такой же как и его брат. Они вообще не могут погибнуть. Никак. Они такие!

Сказано было с таким апломбом, что усомниться в правдивости было невозможно. Катерина поспешила уточнить, но Паола неожиданно заартачилась, отбрыкиваясь от расспросов сначала тем, что «об этом нельзя говорить», после вообще изобразила, что не очень хорошо понимает язык (хотя говорили на общепонятном для всех троих французском). А потом пришла Натин, и глянула на всех троих так, что им резко расхотелось продолжать разговор.

Хотя сама Катерина завязала узелок на память — расспросить-допытать Паолу, когда рядом патронессы не будет. Особенно насчёт оговорки «как было в Парагвае…».

Кстати Натин к ним подкралась как кошка к мышам.

Тихо и незаметно.

И незаметности очень сильно способствовало то, что она наконец, решила одеться не так как обычно, а как одевается большинство состоятельных дам Питера — в разные длинные до пят платья, широченные шляпки с перьями и с прочими мелкими прибамбасами, которые больше даже не для красоты, а служили для демонстрации статуса.

Натин вообще опоздала. Что было совершенно не характерно для неё. Уже как раз заканчивалась погрузка на пароход, везущий войско. Последние «комбатанты» медленно поднимались по трапу на борт. А там, на борту, маячил Григорий, наблюдая как заходят его подчинённые, и не забывая периодически махать рукой собравшейся толпе.

Заходили красиво. Строем. Все в парадной форме тех ещё времён — 1900 года. После торжественного молебна, учинённого как полковым батюшкой, так и какими-то пришлыми попами, званий и чинов которых Григорий никогда не знал и активно не интересовался. «Активно» — это всегда отбрыкивался, когда ему это пытались пояснить. Не хотел забивать голову всякой, не нужной для него прямо сейчас, информацией. Полковой батюшко, как было видно, таки «принял на грудь». То ли для храбрости, то ли по причине серьёзного повода.

Натин глянула в его сторону и аккуратно помахала рукой. Григорий заметил её, расплылся в широченной улыбке и в свою очередь тоже помахал. И тут же жестами стал показывать куда-то в сторону. Перекричать шумящую толпу тут было никак не возможно.