Удар русских конников, подкреплённый ударом пехотных каре, ошеломил турок. Им и в голову не могло прийти, что русские могут оказаться у Рущука, в то время как на другом берегу им грозит сам Ахмет-бей. Неприятель в короткое время был разгромлен и бежал. Марков, не теряя времени, расположил напротив лагеря те самые пушки, что он захватил, и начал обстреливать лагерь турок с тыла. Ударила по туркам артиллерия и с фронта. По реке — сверху и снизу по течению — подошли русские корабли и начали в свою очередь обстреливать лагерь турок. Ловушка захлопнулась.

Армия неприятеля была частью уничтожена, частью сдалась в плен. И Турции пришлось просить мира.

Примерно то же самое произошло и здесь, у Моддера. Когда Метуэн бросил в бой последний резерв, с тылу подошли русские части, подкреплённые коммандо буров, направленные им на соединение заблаговременно. И задача у них была именно захват артиллерии.

И вот тут случилось то, что случилось.

Да, расчёт был изначально на внезапность. И на то, что значительная часть войск Котовского-Ганецкого была в форме английских кавалеристов. Ведь, увидев «своих», англичане не будут стрелять до тех пор, пока не станет совсем поздно. Да и идущие на выручку своих батарей английские солдаты также будут изрядно сбиты с толку, увидев против себя, таких же как и они — «англичан». В такой же форме.

Большей частью так и произошло, но… Самодеятельность Котовского, вовремя увидевшего то, что невозможно было не увидеть «проходя мимо», решила исход сражения.

Как обычно, рисуясь, Котовский, в сопровождении других своих офицеров, затормозил быстрый бег своего коня в непосредственной близости от штабной палатки. Осадив коня, он лихо соскочил в поднятую конём пыль и браво прошагал к поджидающим его — Румате Эсторскому, Питеру Кронье и прочим офицерам.

За этим представлением наблюдали и стоящие чуть поодаль бойцы, защищавшие Магерсфонтейнское копьё. И было на что посмотреть — ведь Котовский так и не снял с себя форму английского майора. Да, они уже знали о «хитром манёвре, с переодеванием», но теперь им случилось наблюдать всё воочию.

— Ну, рассказывай, как это у тебя получилось. — выслушав положенный доклад, посмеиваясь, начал Румата. — Ведь изначально я давал указание захватить батарею. И удержать её до подхода подкрепления. А ты как?

— Да вот шёл мимо, — стал слега паясничать Котовский, почуяв, что полковник в отличном настроении и склонен к шуткам. — Как и приказано — к батареям. А тут рядом — штаб и без охраны. Ну, я его и… того! Прихватил. До кучи!

— И никаких проблем не возникло?

— Совсем никаких! — уверенно заявил Котовский.

— Если бы ты знал, какой ты мне план поломал! — уже откровенно ёрничая, начал «предъявлять претензии» Эсторский. — Я их хотел и так побить, и эдак задницу им надрать, и вот ещё так, так и так! А тут пришёл Котовский и всё испортил!

Румата картинно развёл руками.

— Ну и чё мне теперь делать? — спросил он у своего тёзки уперев руки в боки.

— Могу вернуть туда, где взял! — с готовностью подыграл Котовский.

Полковник, рисуясь, изобразил глубокую задумчивость.

— Ладно! Оставь! — наконец царственно «разрешил» он. — Я другой план придумаю. Для другого генерала — Френча. Благо он тут недалеко бегает.

Через секунду, расслабившиеся офицеры покатились со смеху.

Разговор шёл на русском. И так как мало кто его знал из присутствующих представителей других народов, весь смак диалога прошёл мимо. Но общую атмосферу уловили.

Во всяком элитном клубе найдётся много уголков и отдельных кабинетов, где можно уединиться для приватной деловой беседы. Полковник Келл, уединился же не для деловой беседы, а просто напиться.

Новости идущие сплошным потоком из Южной Африки были одна хуже другой. И в большинстве из них так или иначе были замешаны братья.

Биржи лихорадило. Мыслимо ли: успехи после введения дополнительного контингента войск внезапно сменились катастрофическими реляциями.

Падение Мафекинга после короткого штурма.

Тотальная диверсионная война на железных дорогах, завершившаяся недавно уничтожением двух составов, в одном из которых ехал к месту дислокации войск штаб Метуэна. Штаб почти в полном составе уничтожен, а сам лорд Метуэн ранен.

И всё больше и больше, победы буров и беды англичан связывают с теми самыми.

К чести сказать, даже получив очередное повышение и мягкий намёк «не соваться в…», Келл продолжил твердить, что братьев очень сильно недооценивают.

Особенно ясно это стало после того, как до Англии добрался-таки давно считавшийся погибшим Генри Сесил. С материалами экспедиции в Конго. В верховья реки Эбола.

Да, его немедленно отправили обратно… в Африку. На этот раз в Южную. На войну с бурами. Никак не оценив его «достижения» даже несмотря на то, что Келл попытался его защитить. Как-то неявно сложилось в среде бюрократии, что «если это Сесил отправился в Эболу, то именно он виновен в разразившейся в южных графствах эпидемии».

И ничто не могло уже перешибить этого мнения, хотя у самого Келла на этого странного авантюриста, умудрившегося не только несмотря ни на что выжить, но ещё и дотащить немалый груз бесценных материалов, сложилось в целом благоприятное впечатление. И что там греха таить, даже некоторые планы по его использованию в дальнейшем. Ведь Сесил имел дело с братьями. А братья Эсторские, по всей видимости, чем дальше, тем больше обретают какой-то инфернальный вес в Большой Игре.

Не удивительно, что партнёры-основатели СИС вели сейчас приватную беседу которая непосредственно касалась уже навязшей на зубах темы — крайне неудачно разворачивающейся кампании Англо-бурской войны.

— Как-то наш заочный визави сказал: «Бойтесь своих желаний, они могут сбыться!». И мне сейчас очень не по себе от того, что происходит, Джордж. — выговорил Келл. Под «визави» он имел в виду Румату Эсторского.

— Вы Вернон, хотите сказать, что какие-то наши желания начали сбываться? — хмыкнул Каммингс.

— Не хочу. Уже сказал.

— Объяснитесь. А то как-то туманно…

— А что тут туманного может быть? Мы сейчас большую часть времени кем и чем занимаемся?

— Хм… Англо-бурской войной.

— Только лишь?! И я сказал не только «чем», но я сказал и «кем».

— Вы намекаете на этих бешеных братьев?

— Именно Джордж!

— И как тогда понимать ваши слова насчёт сбывшихся желаний?

— Вы никогда не читали книг месье Верна? — вопросом на вопрос ответил Келл.

— Честно говоря, не люблю читать беллетристику.

— Но хоть что-то про его произведения слышали?

— Слышал. В обществах поговаривают, он недавно что-то совершенно невразумительное написал.

— То, что его не поняли дураки — это проблема дураков! — вспылил и так нетрезвый Келл. — И если они говорят, что Верн пишет «что-то невразумительное», то им либо пора уходить на покой, либо прекращать читать что-либо вообще!

— Довольно смелое заявление! Но я всё равно… — заинтересовался Каммингс.

— Не смелое. А… — Келл перевёл дух и слегка успокоившись продолжил уже в другом тоне. — Эти джентльмены просто не понимают в каком веке мы живём. Точнее на пороге какого века. И что месье Верн стал его провозвестником, ясно всем, кто имеет хоть гран ума. Вот… Возьмём его старое произведение «Двадцать тысяч лье под водой». Там что было описано? Там была описана большая подводная лодка. Целый подводный крейсер. Прошло совсем немного времени, и мы имеем подводные лодки! Скоро их будет целый флот. Нападающий на противника из-под воды.

Года три назад, Верн пишет совершенно дикую повесть о некоем янки, который построил летающий корабль. И «начал освоение воздушного океана» присвоив себе имя «Робур-Завоеватель».